Никаких вам золушек. Чтиво для практически взрослых - Валерий Вайнин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меж деревьев он разглядел Лючию в белом костюме для верховой езды, в белой шляпке и в белых сапожках. Невеста вела под уздцы великолепную белую лошадь. Однако лошадь слегка упиралась, и Лючия раздражённо дёргала повод.
Бочком, точно краб, Антонио попытался улизнуть. Но не тут-то было.
– Ты куда?! – крикнула невеста. – Ну-ка, помоги! Эта упрямая тварь не слушается!
Рыбак хмыкнул.
– Молодец, лошадка, – пробормотал он.
– Тони, я не слышу! – Лючия поправила съехавшую шляпку. – Иди сюда и подсади меня!
Антонио попятился.
– Некогда, солнышко! Я попозже к тебе забегу!
– Не позже, а немедленно! Тони, вернись!
Но рыбак во все лопатки улепётывал к морю. И вслед ему неслись гневные упрёки невесты.
При виде Антонио краб нетерпеливо щёлкнул клешнёй.
– Долго спишь, – проворчал он вместо приветствия.
Без лишних слов рыбак показал ему два круглых плоских камешка.
– Годится?
– Смотря на что, – сказал краб.
Антонио присел перед песочной куклой и приладил ей камешки вместо глаз.
– Неплохо, – похвалил краб. – Теперь давай остальное.
И Антонио старательно принялся лепить нос, рот, брови и уши. Получалось, в общем, так себе. Зато трудился он с увлечением.
– Всё! – объявил он через некоторое время.
– Торопишься, – возразил краб.
Рыбак застонал.
– Чего тебе ещё?
– По-твоему, она должна быть лысой? – ехидно спросил краб.
Антонио вперил взгляд в своё творение.
– Чёрт, и правда. – Он принялся сооружать на голове Песчаной Девы нечто наподобие причёски. Песок не желал держаться и осыпался, однако Антонио нагрёб его вокруг песчаной головы целую дюну. Очевидно, это должно было означать, что волосы у Девы длинные и густые. – Ну как? – осведомился он с тревогой.
– Более-менее, – снисходительно отозвался краб.
Полуденное солнце нещадно палило. Антонио утёр со лба пот.
– Что дальше, Мудрейший из мыдрых.
– Отойди на десять шагов, – велел краб.
Антонио отошёл.
И краб бочком обежал вокруг песчаной фигуры трижды. Затем встал как вкопанный, трижды щёлкнув клещнями. И вдруг поднялся маленький быстрый смерч, который помчался на Песчаную Деву и укрыл её, точно занавес. Через несколько мгновений смерчь рассеялся и опал.
Песчаная Дева сидела. Камешки на её лице, обозначавшие глаза, отвалились, и под ними оказались живые человеческие глаза. «Пресвятая Богородица!» – попытался произнести Антонио, но лишь беззвучно шевельнул губами. Меж тем Дева поднялась на ноги, пошатнулась, и с неё посыпался песок. Теперь она походила на обычную голую женщину, которая зачем-то извалялась в грязи. Она стояла, расставив ноги, и бессмысленно пялилась вокруг.
Дрожащей ладонью рыбак вновь смахнул пот со лба. Но жара была здесь уже нипричём.
Краб щёлкнул клешнёй.
– Тони, отведи её в море и умой.
Антонио прочистил кашлем горло.
– Не командуй тут…
– Тони! – Голос краба прозвучал вдруг, будто раскат грома. – Не вводи меня во гнев!
Рыбак втянул голову в плечи, но из упрямства не сдвинулся с места. Песчаная Дева указала на него пальцем.
– Ты То-ни, – произнесла она механическим голосом куклы. – То-ни, у-мой ме-ня.
Антонио буркнул:
– Ага, разбежался.
Песчаная Дева повторила:
– У-мой ме-ня. Я гряз-на-я. – Вид у неё, надо сказать, был жалкий.
Антонио вздохнул.
– Клянусь Мадонной… Только сопли тебе вытирать! – Он взял её за руку и потащил к морю.
Дева шла, переставляя ноги, как на ходулях. Антонио завёл её в море по колено и стал смывать с неё песок. Дело оказалось нехитрое. Труднее пришлось с волосами, но в конце концов рыбак и с этим справился. Песчаная Дева сперва стояла неподвижно, однако малость погодя принялась помогать Антонио и умываться сама. Купание, судя по всему, ей понравилось.
Песочная фигура превратилась в обычную девушку. И всё у неё было на месте, но только… Мама мия, до чего ж она была неказиста! Глаза опухшие, лицо – как непропечённое тесто, волосы, хоть длинны да густые, но цвета ржавчины. А кожа на теле такая точно деваха эта недавно переболела оспой. Словом, смотреть на неё было неловко, и Антонио отвёл взгляд.
И, как нарочно, девушка вдруг увидела в воде своё отражение и ткнула в него пальцем.
– У-у… уродина! – произнесла она грубым голосом, но уже не по слогам. – Тони, кто это?
Антонио смущённо промямлил:
– Какая тебе разница?
– Тони, кто это? – Она тыкала пальцем в своё отражение. – Уродина! Уродина!
Антонио рявкнул:
– Купание закончилось! – И потащил её из воды.
Теперь девушка шла свободно, и ноги её сгибались, как у всех нормальных людей. Рыбак в досаде подвёл её к крабу.
– Чтоб ты окочурился, Мудрейший из мудрых!
Краб развёл клешнями.
– Что вылепишь, то и получишь.
– Я не мастер! – крикнул Антонио. – Если б ты не привязался: «Женись на Песчаной Деве! Женись на Песчаной Деве…»
– Кто она – Песчаная Дева? – встряла голая дурнушка.
Антонио бросил на неё негодующий взгляд.
– Мама мия, она спрашивает! А кто, по-твоему, ты?!
Девушка растерянно потёрла лоб.
– Не знаю… всё забыла, – пробормотала она, и голос её звучал уже не столь грубо. – Вроде, я потерялась и куда-то шла, шла… Помню только, что должна была отыскать тебя, Тони, чтобы ты сказал мне, кто я и как меня зовут. Больше ничего не помню… Ты скажешь мне, Тони?
Пальцем ноги Антонио чертил на песке узоры. А краб смотрел на него своими глазками на стебельках. И в налетевшем ветерке рыбаку послышался тихий щёпот Мудрейшего из мудрых: «Решай, Тони. Хочешь, я превращу её обратно в песок?» – «Давай! – собрался ответить Антонио. – Сам заварил, сам расхлёбывай!» Но, взглянув на несчастную дурнушку, неожиданно для себя брякнул:
– Тебя зовут Бьянка, клянусь Мадонной.
Девушка улыбнулась, отчего показалась не такой уж уродиной.
– Да, – кивнула она, – Бьянка. Я вспомнила… Но кто я, Тони? Я бродяжка, да? Нищенка?
Рыбак метнул испепеляющий взгляд на краба. Краб демонстративно отвернулся.
– Не мели ерунды, Бьянка! – твёрдо проговорил Антонио. – Никакая ты не бродяжка. Ты из приличной рыбацкой семьи. Твои родители погибли, когда тебе исполнилось… Давай пока не будем об этом, ладно?
Бьянка задумчиво кивнула и указала на море.
– А там в воде… там было моё отражение, Тони? Я такое страшилище?
Антонио воздел руки к небесам.
– О мама мия, хватит болтать! Вовсе ты не страшилище! И вообще… я хочу есть! С утра ничего не ел!
Бьянка вздохнула.
– Я тоже есть хочу.
– Вот и хорошо! – обрадовался Антонио, хватая её за руку. – Пойдём пообедаем!
Девушка слегка уперлась.
– Но, Тони… я же голая.
– Чёрт, упустил из виду! – Рыбак посмотрел на краба. – Мудрейший, хоть в этом можешь помочь?
– Легко. – Краб щёлкнул клешнёй. – Чего не сделаешь для приятеля.
И на Бьянке сей же миг появилось платье. Но какое! Сшитое тяп-ляп из грубого холста, оно пестрело разноцветными заплатами и сидело на девушке, точно мешок с дырами для головы и для рук. Подобное одеяние могло писаную красавицу обратить в дурнушку. Чего уж говорить о бедной Песчаной Деве?
– Морская вонючка! – взревел Антонио. – Ты что, насмехаешься?!
– Не нравится? – деловито уточнил краб.
– Мама мия, кому это понравится?!
– Тогда ступай к своей золотой селёдке, парень: она сошьёт лучше. А у меня, уж извини, не тем мысли заняты.
– Мысли у тебя?!.. Клянусь Мадонной, сейчас я дам тебе такого пинка, что ты перелетишь через море!
Меж тем Бьянка с любопытством оглядывала своё, мягко сказать, незамысловатое платье, и было похоже, осталась довольна.
– Не бранись, Тони, – попросила она, поворачиваясь так и этак. – Платье хорошее. Пойдём обедать. – И голос её звучал приятно и умиротворённо.
Мигом остыв, рыбак покосился на краба.
– Ладно, Мудрейший… и на том спасибо.
– Давно бы так, – проворчал краб, бочком двигаясь к морю.
Бьянка посмотрела ему вслед.
– А он кто такой?
– Так, один приятель. – Антонио взял девушку за руку. – Пойдём в «Пьяную акулу», угощу тебя пиццей. Если кто привяжется… Чёрт, даже не знаю… Отвечай всем, что ты моя родственница. Очень дальняя. Поняла?
– Да, Тони. – По дороге в таверну, однако, Бьянка уточнила: – Я и вправду твоя родственница?
– Ещё не хватало!
– Тогда зачем лгать?
– Вовсе не лгать, а просто… В нашем посёлке у некоторых такие длинные носы…
– Потому что ты меня стыдишься? Да, Тони?
Выпустив её руку, Антонио остановился.
– Что ты городишь? – Щёки и уши рыбака пылали. – С чего бы мне тебя стыдиться?
Бьянка опустила глаза.
– Потому что я такая уродина. Знаешь, Тони… лучше я с тобой не пойду. Я просто где-нибудь спрячусь, а ты тихонько вынесешь мне еды.
– Ещё чего?! – заорал Антонио. – Ты пойдёшь в таверну, сядешь со мной за стол и, клянусь Мадонной, поешь пиццы! – Он схватил девушку за руку и потащил с такой силой, словно за ними гнался дикий кабан.