Верность джиннии - Шахразада

Мехмет стиснул зубы, пытаясь сдержаться. Если Марджана — это все, что ему нужно, значит, его ждет победа: он видел в ее глазах блеск желания, горячее стремление изведать его ласки. Она принадлежит ему, и он возьмет ее!

Но он хотел большего, чем ее участие. Он хотел страсти, полной и беззаветной. Не утешения, как в тот раз, когда она пыталась исцелить его. И поэтому нечеловеческим усилием воли противился порыву взять ее прямо сейчас.

— Тебе пора идти, — сухо процедил он и схватил ее за плечи, чтобы оттолкнуть от себя.

Смущенная, Марджана продолжала молча смотреть на него. Мехмет поспешно отошел.

— Мне твое утешение ни к чему, милая, — хмуро пробормотал он. — Я в нем не нуждаюсь.

Марджана видела, что он лжет. Злость и боль унижения разом погасили все ее желания. Как он мог двумя небрежными словами отделаться от нее!

— Отлично. Оставляю вас со спокойной душой…

Гордо выпрямившись, она повернулась и направилась к трапу через всю палубу. К тому времени как Марджана добралась до своей каюты, ее трясло от ярости! Она снова вешалась Мехмету на шею! Опять! В этот раз он отверг ее, отверг самым решительным образом!

Марджана бросилась на койку лицом вниз, проклиная и его, и себя, колотя кулаками подушку. Безмозглая дурочка, ну сколько ты будешь сохнуть по нему?! Тебе следовало усвоить урок с первого раза!

Она рада, рада, что Мехмету ни к чему ее утешение! Рада, что не сделала той же глупой ошибки, что и год назад! Не отдала ему свое тело в попытке исцелить душу!

Отныне она задушит чувства, которые когда-либо испытывала к Мехмету. Каждый миг сострадания. Каждый намек на желание. Каждую частичку сладострастия. Безжалостно, раз и навсегда. Она победит свое проклятое влечение к нему!

Свиток седьмой

Мехмет стоял у поручня в сверкающем свете солнца, вспоминая глупую встречу прошлой ночью. Несмотря на резкость, с которой он прогнал ее вчера, его намерения по крайней мере были благородны. Было бы нечестно воспользоваться ее сочувствием к раненым созданиям. Он хотел ее больше всего на свете, но не желал сочувствия.

Он не желал, чтобы она старалась проникнуть в его тайны. Не желал, чтобы она знала, сколько ночей он просыпался в холодном поту, борясь с когтистой лапой, сжимавшей горло и не дававшей дышать, дрожа от воспоминаний о гибели Анвара. А прошлой ночью Мехмет, к сожалению, сказал слишком много. Открыл свою душу.

И все же воспоминание о нежности Марджаны изгнало кошмары, завладевшие, казалось, каждым уголком его души. Изгнало не в первый раз. С той ночи любви в развалинах он все время чувствовал возникшую между ними невидимую связь. Она была его ангелом-хранителем, любящим духом, который стоял за его плечом, заботился, защищал и спасал.

Он потерял счет ночам, когда она уговаривала и успокаивала его. Иногда просто звала по имени, пробуждая от кошмара. Иногда пела колыбельную, убаюкивая его. Иногда он даже вел с ней длинные воображаемые беседы. В последний год войны он, наверное, сошел бы с ума, если бы не она.

Как можно жить в мире с собой, когда твой лучший друг отдал свою жизнь ради тебя? Мехмет, не отрывая глаз, смотрел на переливающиеся золотистые отблески солнца в голубой воде. Смотрел и не видел их. Если бы не он, Анвар вообще не пошел бы в армию. Анвар был его лучшим другом, и без всяких уговоров он последовал за Мехметом. Глупцы — они верили словам о высоком предназначении! Об освобождении, которое несут варварам закатного берега.

Мехмет стиснул зубы. Недаром он отказывался говорить о гибели друга с кем бы то ни было. Даже сейчас не мог рассказать, какую огромную вину чувствует. Не мог рассказать никому, даже ей, Марджане.

«Упрямый осел! Ты должен был, обязан был остаться с ней, оставить ее рядом! Она не виновата в твоих бедах! Она лишь пытается помочь тебе! Неблагодарная скотина!»

Прищурившись от ослепительно яркого света, Мехмет повернулся и оперся спиной о поручень. Он хотел увидеть Марджану в тот момент, когда она поднимется на палубу. Потому что желал ее. Желал страстно. Огонь, зажженный ими в руинах, все еще полыхал между ними. Ему не нужно никаких доказательств — он знал, он чувствовал это. Но после вчерашней ночи ему придется потратить немало сил, чтобы убедить в этом Марджану.

Вчера он отпугнул ее, но сейчас был намерен исправить ошибку. Дать ей понять, что тоска и скорбь о погибшем друге не имеют ничего общего с его чувствами к ней.

Девушка увидела Мехмета, как только поднялась на палубу. Вспомнив о собственном бесстыдстве прошлой ночью, она чуть не споткнулась. Даже после неспокойного сна сердце все еще жгли его слова.

Когда он шагнул ей навстречу, она расправила плечи и гордо вскинула голову. Его черные волосы растрепало ветром. Теперь он казался моложе и куда уязвимее.

Не успела она раскрыть рот, как Мехмет предупреждающе поднял руку:

— Я должен извиниться, мой ангел. Знаю, вчера ночью ты всего лишь хотела мне помочь.

— Очень хотела, — настороженно пробормотала она.

— Я не люблю говорить о своих кошмарах.

— Я так и поняла, — сухо бросила Марджана. — Но не стоит бояться, что я повторю свою ошибку. Я больше не попытаюсь утешить вас.

— Поверь, я буду невероятно сожалеть об этом. Прошлой ночью мне страстно хотелось поцеловать тебя, и не только поцеловать. Просто я знал, что если прикоснусь к тебе, уже не смогу остановиться.

Судя по пристальному мрачному взгляду, он говорил правду.

— Ну что ж… пусть так. Поздно говорить об этом, — пожала плечами Марджана.

— Нет, совсем не поздно, — возразил Мехмет и, подойдя ближе, накрыл ладонью ее затылок и припал к губам. Поцелуй был жестким, чувственным, исступленным… намеренно возбуждающим.

Марджана, охнув от изумления, так растерялась, что и не думала сопротивляться. Как может единственный поцелуй сотворить с ней такое? Как может отозваться во всем ее существе, наполнить его пьянящими волнами ощущений? Все ее чувства мгновенно возродились к жизни, а опаляющий жар всколыхнулся внутри.

И все же поцелуй показался ей слишком коротким. Мехмет так же внезапно отступил. Девушка продолжала стоять, лишившись дара речи, ежась под его бесцеремонным взглядом. Должно быть, увиденное ему понравилось — в синей глубине глаз зажглось чисто мужское удовлетворение.

— Я так и думал, — хрипло пробормотал Мехмет. — Ты больше не сможешь изображать безразличие. Так же, как и я.

Марджана, подняв подбородок, пронзила его негодующим взглядом.

— Кто позволил вам столь бесцеремонно обращаться со мной! Тем более здесь, где любой из команды может нас увидеть?