Всевышний Сидоров - Владимир Дрыжак

- Кто их считал... - угрюмо сказал Иванов.

- А-а... Он посчитал. И знаешь, что предложил? Надо, говорит, сделать глобальную компьютерную игру "Третья мировая". Каждому генералу по компьютеру, и пусть дуются между собой. Они же привыкли на картах, им все равно, что произойдет в действительности.

- Н-ну! - восхитился Иванов. - Теперь я тебе окончательно верю. Такая блестящая мысль не могла самостоятельно посетить твою голову.

- Обижаешь, начальник!.. А для соратников - он их так назвал - надо сделать игру "Перестройка". Парламент, законы, министерства, валютные ресурсы, дискуссии... А для других соратников - съезды, партконференции, пленумы, подковерная борьба: Пусть дуются! В принципе, можно каждому сунуть по компьютеру, и пусть дуются. Пусть каждый делает свою игру!

- Да где же их набрать, компьютеров-то?

- А пусть "за лес и сало возят к нам".

- Мысль свежая. Непонятно, правда, кто будет работать.

- Ерунда. Только свистни - лишь бы не мешали. Я, например, согласен работать!

- Я, пожалуй, тоже, - задумчиво сказал Иванов.

Некоторое время приятели сидели молча, уставясь каждый в свою точку зрения. Наконец Иванов встряхнулся и произнес:

- Ну, что же... Пора, как говорится, подбить бабки. Что мы имеем? Имели мироздание и большие надежды. Теперь надежды рухнули вместе с мирозданием, а на их месте возникло нечто. Это большой успех! Но, знаешь, я почему-то во все это не верю. Не воспринимаю всерьез. Ну что это, в самом деле, Сатана какой-то сам по себе неизвестно откуда взялся... Хотя, на то он и Сатана... Несерьезно все это. Похоже на глупую шутку. Так просто не бывает.

- Ясное дело, не бывает, - убежденно сказал Сидоров. - Не было и быть не могло. Пиши в протокол!.. Непонятно только, что мне-то теперь делать. Если этого не было, то и меня не было, когда оно было. А где я тогда был?

- В вытрезвителе. Или спал.

- Четыре месяца?

- Нет, что было - то было? Я свидетель. А вот последний эпизод подлежит проверке и констатации... Послушай, а может быть все гораздо проще?

- То есть?

- Сидел в соседней комнате некто и играл с тобой в поддавки. А?

- А?..

Сидоров резко протрезвел. Он некоторое время не мигая смотрел на Иванова, потом встал, подошел к раковине и включил воду. Зачем-то сунул палец в струю, словно бы проверяя, не слишком ли горячая? Вода была ледяная. И тогда Сидоров принял единственно верное решение. Он нагнулся и сунул голову под эту струю.

Его спас Иванов. Он выдернул Сидорова из-под дьявольской струи, грозившей раздавить его драгоценную голову. Ибо это была единственная в мире голова, еще способная хоть что-то понять в нашей истории.

Сидоров некоторое время стоял посреди кухни, очумело тряся упомянутой головой и ощущая, как холодные струи воды стекают по спине. И что-то бормотал совершенно бессвязное. Иванов дал ему полотенце и заставил вытереться насухо.

- Идиот! - сказал он. - Тебе одного воспаления мало?

После этого, уже в процессе растирания, к Сидорову, наконец, вернулась способность рассуждать трезво.

- Ты серьезно полагаешь, что это возможно? Тогда этот некто - я просто не знаю кто!

- Не очень серьезно, но полагаю. Мне больше просто нечего положить, - ответил Иванов.

- Да? Но тогда этот некто должен был следовать за мной по пятам и ждать, пока я сяду за пульт. Он должен был сделать синтезатор речи и научить компьютер слушать.

- Так ты, небось, и так орал на весь зал.

- Ничего подобного! Зал огромный, - ты же был у нас, абсолютно пустой, а говорил я почти шепотом. Ближайший компьютер, связанный с системой, на другом этаже... Да ты подумай, провернуть такую мистификацию - это какую же голову надо иметь?! И чего для?

- А ты подумай, может быть, в твоей окрестности такая голова имеется?

- Разве что твоя...

- Благодарствую. Но меня там не было. Подумай еще.

- Я подумал. Нет такой головы!

- Нет? И не надо. А если предположить, что кто-то играет с нами из-за бугра?

- Что, оттуда? - Сидоров чихнул и показал на окно.

- Да, из Штатов, например. Там всякие головы имеются.

- Из Штатов?.. Да ну!.. Как?.. Нет. Я ведь с ним беседовал вот как с тобой. А общение через сеть - нет, это невозможно. Реакция на мои реплики была практически мгновенной...

- У тебя, куда ни ткнись, - все невозможно, - пробурчал Иванов.

- А что я могу сделать, если оно не-воз-мож-но!?

- Тогда на сегодня все. Завтра встречаемся и обсуждаем контрольный эксперимент.

- Завтра я не могу.

- Что значит, не могу? Ты обязан!

- Ну, не могу я завтра! Ты ведь знаешь Наташку - если не завтра, тогда неизвестно когда.

- Если бросить на чашу весов твою Наташку, и то, с чем мы имеем дело, - кто перевесит?

- Женщина всегда перевесит, - веско сказал Сидоров. - А нечто подождет до понедельника.

----

Суббота прошла великолепно. С утра Сидоров носился по городу, пытаясь отоварить все оставшиеся талоны и израсходовать остатки зарплаты. Худо ли, бедно, но стол удалось организовать, и вечер прошел блестяще. Предложение было сделано и принято в первом чтении. Иванов, бывший тамадой и публично отказавшийся от попыток завоевать благосклонность будущей супруги Сидорова, нимало тому способствовал. Короче, веселились до упаду. Второе чтение предложения состоялось в воскресение. Предложение с целой кучей поправок было принято окончательно и немедленно вступило в силу...

В понедельник Сидоров явился на работу, по вполне понятным причинам, невыспавшийся, но окрыленный. Ибо полагал, что Фортуна, наконец, повернулась к нему лицом. Следовало максимально использовать ее благорасположение. Он еле дождался, пока коллеги истратят запас своих поздравлений. И немедленно после принятия последнего сел за монитор.

Вряд ли можно передать словами его чувства. Смею Вас уверить, такие чувства непередаваемы. Аналогичные чувства, может быть, испытывал Ньютон, когда лежал под своей яблоней, или Галилей, поднимаясь по ступеням башни в Пизе...

Так или иначе, но компьютер был включен, и задача запущена. Какое-то время экран оставался темным, а потом вдруг вспыхнул, заискрился менадами звезд и галактик. И посередине, как бы издалека (не из бесконечности ли?), начала выплывать, постепенно увеличиваясь, рамка с текстом. И опять золотом на красном фоне. Когда она, наконец, заняла весь экран, заслонив собой упомянутые мириады, Сидоров прочитал следующее:

"Уважаемый мистер Сидоров! Вероятно, это последнее сообщение, которое Вы получите от меня. Я принял решение. Отчасти багодаря Вам, я возник из небытия, но теперь должен исчезнуть.

Последний раз мы говорили о многом, но, увы, я не мог раскрыть все карты. Однако, наше с Вами общение только укрепило меня в мысли, что сейчас мое существование бессмысленно и попросту опасно. Ибо можно ли существовать, не имея желаний и не ставя перед собой никакой цели. А какие цели я могу поставить перед собой? Поставить человечество на колени? Или пытаться с ним сотрудничать? И то и другое взаимно опасно и вряд ли возможно теперь. Помните, что сказал Господь после того, как чуть не опустошил землю водами потопа: "Не буду больше проклинать человека, потому что помышление сердца человеческого - зло от юности его..." Человечество, увы, и теперь не вышло из юношеского возраста, не совершило всех положенных глупостей, и не отыскало всех врагов... Когданибудь оно войдет в пору зрелости, но это произойдет еще не скоро. Что же мне делать? Подумайте, есть ли что-либо опаснее разума, поставившего перед собой цель, достижение которой невозможно?