Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика - Маргарита Бычкова

Практически после мая 1688 г. новых росписей не подавалось (если исходить из датированных). Дела 1690–1694 гг. – это решение спорных вопросов, приписки новых ветвей к уже поданным росписям. Основная масса датированных росписей относится к тем пяти годам, которые прошли от издания указа 1682 г. об отмене местничества до составления Бархатной книги.

Обратимся к количественному составу родословных росписей.

Среди 162 дел мы видим указ 14 ноября 1686 г. (158), челобитную в Разряд Парамона Бегичева с просьбой дать справку о службе его отца (153), ответ из Посольского приказа на запрос из Палаты о происхождении Корбышевых (86), копии грамот Корякиных (149), переписку с Лондоном о происхождении Бестужевых (156). Ряд дел практически не содержит росписей, эта родословия лиц, чья служба в Москве началась в середине XVII в. Таковы запись о выезде Водорацких в 1634 г. из Польши (110) запись Григория Баушева, чей отец был взят в плен в 1653 г. под Шкловом и после служил в России (95); Яков Биев (21) выехал в 1654 г. из Турции в Астрахань при воеводе Иване Петровиче Пронском. Леонтий Грос (70), переводчик Посольского приказа, взят в плен в Ку кон ау зе, где он жил во время своего путешествия, попал в Москву, стал служить в Посольском приказе. Карапиперовы (135) выехали в Москву из Турции в 1638 г. Михаил Петрович Колдычевский взят в плен под Мстиславлем в 1658 г., а с 16 63 г. служил по московскому списку (78). Краевские остались служить в Смоленске в 165 4 г., они указывают на свою принадлежность к гербу Ясень. Скрепы на этой челобитной написаны по-русски, но латинским алфавитом (80). Роспись Хованских (163) также охватывает лишь XVII в. и в основном определяет участие отдельных членов этой семьи в стрелецком восстании. Родословие Эверлаковых (49) начинается с выезда в 1651 г. в Москву «из Немец» шляхтича Романа Яковлевича Эверлакова, но в ней описано пленение его предка в XVI в. при Иване IV.

Роспись Белозерских (162) составлена 8 августа 1648 г. и, как и дело Парамона Бегичева, очевидно, попала в делопроизводство Палаты из Разрядного приказа.

Среди остальных росписей 36 совпадают в своей ранней части с соответствующими росписями родословных книг XVI в., а 88 являются оригинальными. Анализу этих новых росписей и посвящена настоящая работа, по-скольку остальные, совпадая текстуально с родословными книгами, не дают принципиально новых известий о генеалогических знаниях XVII в.

Родословные росписи XVII в. состоят из легенды о происхождении семьи и поколенной росписи, доведенной по составу лиц до последней четверти XVII в. Начиная с XVI в. часто записываются биографические сведения о службе и земельных владениях отдельных лиц, причем, в отличие от росписей XVI в., эти сведения, как правило, подтверждаются отсылками на соответствующие документы (грамоты, разрядные записи, писцовые книги и др.). Заголовки к росписям имеются не всегда. На обороте листов идут скрепы лиц, подавших росписи, иногда дьяческие записи.

Как правило, родословные легенды росписей сохраняют форму, присущую легендам XVI в. В них записан выезд предка (в Москву, Тверь, Рязань), сообщается о его крещении, иногда говорится о пожалованиях, сделанных великим князем, дальше начинается роспись.

В 44 росписях записаны легенды родословных книг XVI в., из них в двух случаях использованы «чужие» легенды: Барыковы (58) взяли легенду родословных книг XVI в. о выезде в Тверь Марка Демидова (легенда Коробовых XVI в.) и, изменив одну из фамилий росписи XVI в. (с Бабкиных на Бабрыкиных), показали себя потомками младшего сына Марка. В подтверждение достоверности своего происхождения они сослались на «выезжую книгу» Посольского приказа. Грековы (62) приписали себе родословную легенду Ласкиревых, чья роспись была в Государеве родословце 1555 г.

В 10 росписях легенда утрачена или неразборчива из-за дефектов рукописи.

Безо всяких легенд о выезде подали росписи Бехтеевы (50), Боучаровы (32), Борисовы (60)[284], Веревкины (13), Волоховы (37)[285], Голенкины (54), Горины (27), Казначеевы (82), которые записали только, что они «выезжие»; Колупаевы (96), Коротневы (148), Кошелевы (72).

Угличскими вотчинниками со времен Дмитрия Донского назвали себя Брюхатовы (103), Голосовы (116); суздальскими – Каблуковы (53).

Выходцами из Рязани (без легенды о выезде) записаны Белелюбские (17), Буковские (47), Ворыпаевы (73). Бузовлевы указали, что их предком был татарин Чепчуга прозвищем Бузовлев, служивший рязанскому князю Федору Ольговичу (81).

Ряд легенд выводит родоначальников из Новгорода. В росписях XVII в. эта легенда приобретает иную окраску, чем в книгах XVI в. Если раньше из Новгорода происходили родоначальники старомосковского боярства: Морозовых, Кобылиных, Свибловых, Кутузовых, служившие еще Александру Невскому, то в XVII в. Кузьмины-Караваевы (128, 88) и Савеловы (19, 142, 152) написали, что их предками были новгородские посадники, естественно, в свое время выехавшие из Пруских земель, как этого требовала традиция XVI в. Баскаковы (84) назвали своим предком баскака Амрагана, осевшего в Новгороде; из этого рода вышел и Пафнутий Боровский. Бобынины (104) переселились в Новгород из Чернигова после «литовского разоренья», а Андреевы и Колотиловские (104) просто назвались новгородскими вотчинниками. В доказательство своего происхождения многие ссылаются на писцовую книгу Дмитрия Китаева (1500 г.).

В традиционной форме XVI в. «выехал из Немец из Пруские земли муж честен в Великии Новгород» создана легенда Вараксиных (40), из «Немец» в Новгород выехал также предок Григоровых (23), а к Дмитрию Донскому – предки Гиневлевых (118) Михаил Ильич и Глебовых (11) Облагиня.

Группа легенд связана с выездом из Литвы, но, как и предыдущие легенды, она носит несколько иной оттенок, чем аналогичные легенды XVI в. В родословиях XVI в. выходцами из Литвы записаны, как правило, бывшие тверские боярские роды, перешедшие на службу в Москву. Переезды из Литвы в Тверь, затем в Москву связаны с образованием единого Русского государства и его сношениями с Великим княжеством Литовским. Основная масса легенд XVII в. говорит о выезде при московском великом князе Василии III, во время правления которого велись войны с Литвой и переезжали литовские князья. В первой четверти XVI в. сказались выехавшими на Русь Ближевские (121), Борщовы (35), Клишковы (36), Протасьевы (59). В легенде Бухваловых (102) указан выезд предка к царю Ивану IV, но с датой 1522 г. Только Бунаковы (122) и Владычкины (48) записали, что их предки выехали в 1408 г. с литовским князем Свидригайло. В ословном это семьи, служив-шие дмитровским и волоцким князьям.

Родоначальник серпуховских помещиков Козловых (71) Дмитрий Немиров сын Козлов назван в росписи «шемятичевским». Болотниковы (157), служившие по Вяземскому уезду, также сказались выходцами из Литвы, но ни имени предка, ни времени выезда указать не смогли. Без указания даты записан и выезд Венцеслава Корсакова – родоначальника Римских-Корсаковых (38, 39).

Сопоставима с родословными книгами XVI в. и группа легенд о выезде из Крыма и Золотой Орды.

Приехавшими из Крыма записались Баранчеевы (130), указав своим предком Василия Баранчеевича Киятова и сославшись на легенду Киятовых в родословных книгах. В родословиях XVI в. князья Убо-Кияты названы предками Глинсках[286]. К тому же известие о князе Кияте в росписи относится к XIV в., а служба его ближайшего потомка – к 1524 г.; за весь XV в. предки Баранчеевых не записаны. Бахметевы (140) сказались татарами, выехавшими в XV в. в Москву с царевичем Касимом; Гайтуровы (83) выехали из Крыма при Василии Темном, тогда же приехал родоначальник Елизаровых (76) царевич Егул. Карауловы указали своим предком Ямурчея Караула, посла к Ивану III.

Из Большой Орды выехал в 1301 г. царевич Берка, от которого повелись Блохины (63). Оттуда же назвали своего предка – мурзу Кугилубага – Болтины (109), написав, в каком году он выехал и при котором великом князе, «про то ведомо в Розряде». Елчины (90) записаны потомками посла Золотой Орды Елчи, приходившего к Ивану III. Предок Комыниных (74) Бугайдал выехал к Василию III.

В этих легендах бросается в глаза то, что имена многих родоначальников и их связь с Москвой известны по летописям. Братья Касим и Егуп, царевичи, упоминаются в связи с событиями феодальной войны в 1447 г., царевич Ямурчей – в связи со стоянием на Угре в 1481 г., царевич Берка – один из известных деятелей Золотой Орды второй половины XIII в.[287] Но, сообщая о их контактах с русскими князьями, летописцы ничего не говорят о их переходе на службу в Москву.

Новым в родословных легендах XVII в. являются записи о выезде родоначальников из Польши. По существу, здесь речь идет о тех же дмитровских и волоцких вотчинниках, которые в других случаях записаны переехавшими из Литвы в соответствии с генеалогическими традициями XVI в. Мы можем лишь отметить новые тенденции создания родословных легенд, поскольку и хронология событий, и манера изложения в них такие же, как в легендах о выезде из Литвы.