Операция «Отоньо». История одной акции ЦРУ - Олег Игнатьев

— А вон он, разговаривает с дежурным администратором...

Парень испуганно повернулся к стойке, где служащий отеля, держа в руках несколько конвертов, что-то втолковывал коренастому, начинающему полнеть мужчине лет пятидесяти. Вдруг парень судорожно выдернул из кармана руку с зажатым в ней пистолетом. Прозвучал выстрел. Стрелявший бросился к входным дверям, но столкнулся с идущей навстречу супружеской парой, тащившей два больших баула. Растерявшийся в первый момент от неожиданности портье обхватил не пытавшегося сопротивляться парня.

В двух десятках метров от входа в отель «Флорида» оказалась полицейская машина с агентами. Не прошло и минуты, как двое дюжих полицейских, крепко держа парня за руки, тащили его к машине. Дав подзатыльник, впихнули в кузов, не торопясь залезли сами, закрыли заднюю дверь и, включив сирену, на большой скорости скрылись по направлению к полицейскому участку.

На другой день утренние газеты поместили под большими аншлагами переданные со всеми подробностями (даже с теми, которых не существовало) репортажи о попытке покушения на Умберто Делгадо и выдержки из показаний Мануэла дос Сантоса Диаса ди Мело, где он подробно говорил о задании, полученном от брата, обещавшего ему крупную сумму денег. В свою очередь, полицейские чины утверждали, что Мануэл ди Мело является психически ненормальным человеком, долгое время находившимся на излечении в португальском сумасшедшем доме.

Алваро ди Мело оказался прав. Преступника, покушавшегося на жизнь Умберто Делгадо, не собирались отдавать под суд. На другой же день вечером Мануэла ди Мело отпустили на все четыре стороны.

Как потом выяснилось, полицейская машина оказалась не случайно в тот день около отеля, где проживал Умберто Делгадо. Руководство бразильской полиции направило во все участки распоряжение усилить слежку за португальскими политическими эмигрантами, а также по возможности установить наблюдение за въехавшими в последние десять дней на территорию Бразилии подданными Португальской Республики.

На первый взгляд казалось, что подобные меры не имеют никакого отношения к гватемальскому журналисту Роберто Вуррита Баралу, прибывшему из Португалии и предъявившему в аэропорту Галеао гватемальский паспорт за номером 17993. Однако за гватемальцем тут же было установлено строжайшее наблюдение. Когда Роберто Барал вышел из здания аэропорта и взял такси, за ним следом отправились двое мужчин, сидевших в «фольксвагене», ничем не отличавшемся от десятков таких же малолитражек на площадке перед аэровокзалом.

Такси, нанятое гватемальцем, проехало через город, потом свернуло в аэропорт Сантос-Дюмон, из которого отправлялись самолеты, совершавшие рейсы на внутренних линиях. Гватемалец взял в кассе билет на ближайший рейс, вылетающий в Ресифи.

Убедившись, что гватемальский журналист действительно сел в самолет, отлетающий в Ресифи, пассажиры «фольксвагена» позвонили в управление полиции штата Парнамбуко, попросив не обделять вниманием прибывающего к ним гостя из Гватемалы.

В Ресифи сеньор Барал опять воспользовался услугами такси и на смеси испанского и португальского языков, именуемой в бывшей бразильской метрополии «портуньолом», попросил отвезти его в какой-нибудь приличный и в то же время недорогой пансионат.

— Сеньор аргентинец турист, да? — поинтересовался таксист.

— Нет, я из Гватемалы. Гватемалец, — ответил Барал.

— А, слышал. Это на севере, да?

— Совершенно верно. Вот решил познакомиться с вашей страной. Я журналист.

— Это хорошо. Я отвезу вас в «Жангадейро», это около Капибериби.

— Около чего?

— Около речки, Капибериби называется.

Добравшись до пансионата, гватемалец заполнил врученную ему полицейскую карточку, оставил в номере чемоданчик и, на всякий случай прихватив ключ от комнаты, вышел на улицу. В ближайшем киоске он приобрел туристическую карту города, и часа через два его уже можно было увидеть сидящим за столиком в кафе недалеко от порта.

Во второй половине дня Барал развил бурную деятельность в столице штата Парнамбуко. Он успел побывать в редакции газеты, зайти к заместителю директора местной радиостанции и довольно долго пробыть в парнамбуканском отделении национального информационного агентства «Аженсиа насионал».

В агентстве ему сообщили о намечавшейся на следующий день пресс-конференции, которую бразильские власти задумали провести в порту, куда, по последним данным, должно войти португальское судно.

На другой день гватемальский журналист явился за полчаса до начала пресс-конференции. Но там уже собралось много народа, причем людей, далеких от журналистики. В основном это были португальские эмигранты, работавшие в Ресифи. Сеньор Барал не стал проявлять свойственное людям его профессии любопытство, не принялся расспрашивать соотечественников Энрике Галвао, что они думают о поступке отважного капитана, а скромно встал в стороне, делая какие-то пометки в блокноте. Видимо, он увлекся, потому что, подняв глаза, увидел, что перед ним полукругом стоят человек двадцать довольно крепких мужчин. Они молча, отнюдь не дружелюбно посматривали на гватемальца. И тут один из них воскликнул:

— Конечно, это же пидовец Роша Касаку! Зачем эта собака явилась сюда?

Гватемалец оглянулся, он стоял у стены, и все пути к отступлению были перекрыты.

— Что вам нужно от меня? Я гватемальский журналист.

— Слушайте! Он гватемальский журналист! Вот сукин сын! А когда избивал меня в Лиссабоне и кричал: «Ты долго будешь помнить Роша Касаку», то тогда он был Роша Касаку?

Роша Касаку мгновенно осознал необходимость во что бы то ни стало быстрее выбраться отсюда.

«Он все врет, это, наверное, провокатор, который боится иностранных журналистов», — закричал Касаку, размахивая руками. Но крики «гватемальского журналиста» вызвали обратную реакцию.

Кто-то дал ему первую затрещину. Почувствовав еще один удар, на этот раз ногой пониже поясницы, он бросился, как бык, вперед, расталкивая собравшихся, закрыв голову от сыпавшихся со всех сторон ударов и пинков. Швырнув блокнот, в разорванной рубашке, Касаку выскочил на улицу и как заяц пустился бежать по пустынной набережной. Вслед ему неслись крики, ругательства, угрозы.

Через час он добрался до пансионата «Жангадейро», понимая, что миссия в Ресифи завершена. Сделав примочки синякам и ссадинам, Касаку собрался спуститься вниз выяснить у хозяина пансионата, когда вылетает первый самолет на Рио-де-Жанейро, но в это время раздался стук в дверь номера и мужской голос произнес:

— Это полиция. Можно к вам, сеньор Барал?

Роша Касаку решил открыть дверь, так как если бы это оказались его преследователи, они не стали деликатно стучать перед тем, как войти, и назвали бы его не Баралом, а Касаку. В номер вошли двое полицейских в сопровождении хозяина пансионата.

— Добрый день, сеньор Барал. Мы просим вас следовать за нами в полицейское управление.

— В чем дело? — возмутился Роша Касаку. — Это нарушение всех международных норм. Я гватемальский журналист.

— О том, кто вы и зачем сюда прибыли, расскажете нашему начальству. У нас есть предписание, что в случае отказа следовать за нами мы обязаны применить силу, а это, как понимаете, нежелательно.

В полицейском управлении Роша Касаку беседовал с глазу на глаз с толстым, с виду добродушным капитаном полиции, который без обиняков сразу же заявил, что получил распоряжение: гражданина, прибывшего под именем Барала и имеющего гватемальский паспорт, посадить на первый же самолет, делающий посадку в Ресифи и направляющийся или в Испанию, или в Португалию.

— У нас уже есть заявление от группы проживающих здесь португальских эмигрантов, где утверждается, что сегодня в порту они столкнулись с неким, — капитан заглянул в лежащий перед ним листок бумаги, — Роша Касаку, который выдает себя за гватемальского журналиста, а на самом деле является ответственным сотрудником ПИДЕ. Но учтите, — капитан поднял вверх толстый указательный палец, — в этом деле мы не разбирались и разбираться не собираемся, потому что из Рио-де-Жанейро нам пришло указание выслать из страны не какого-то Касаку, а гватемальца по имени Барал.

Роша Касаку кипел от злости, но понимал, что в такой ситуации ему лучше меньше говорить и не реагировать на явно издевательские комментарии толстого капитана полиции.

На другой день в два часа после полудня Роша Касаку уже летел над Атлантикой в сторону Европы. Он вспомнил напутственные слова американца Биела: «Желаю вам приятно провести время в этой прекрасной стране Бразилии». Двое суток, проведенные там, были, вероятно, одними из самых черных дней в жизни Роша Касаку.

За три дня до того, когда инспектора ПИДЕ сажали в Ресифи в самолет, улетающий с Американского континента, в аэропорт Галео прибыла шумная группа «легионеров», возглавляемая Салгаду. В аэропорту их уже поджидал автобус, арендованный помощником португальского военного атташе в Бразилии, который должен был доставить их в порт Сантос, где их ожидало португальское пассажирское судно «Вера Крус». Группа добралась до места уже в сумерках. «Вера Крус» тут же вышло в океан и направилось на север, войдя в порт Ресифи 31 января.