В оковах босса мафии - Селеста Райли

— это не то, о чем я мечтала, но не могу отрицать, что это было совершенно не то.

Я не уверена, что означает сегодняшний вечер и означает ли он вообще что-нибудь, учитывая его репутацию. Я представляю, что у такого мужчины, как он, сотни женщин, готовых раздвинуть для него ноги, так что я ничего не жду.

Я отказываюсь быть уязвимой несмотря на то, что в моей груди нарастает тоска.

Верно. Это был просто секс, ничего больше.

Прочистив горло, я отвечаю:

— Признаюсь, мне нужна была компания. Я постоянно вижу Джоша и Тейлора на работе, и видеть их еще и дома было бы кошмаром.

— У тебя нет других друзей?

Мой инстинкт детектива не позволяет мне открыться ему в том, что касается моей сестры и лучшей подруги. Но моя уязвимость как женщины, находящейся под воздействием гормонов оргазма, сейчас под контролем.

— У меня есть младшая сестра и лучшая подруга. Других друзей нет.

Он проводит рукой по моей спине, его прикосновение становится мягким, и по моему телу пробегают мурашки.

— Ты можешь писать мне, когда я тебе понадоблюсь.

Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на него.

— Как другу?

— Другу? — Он фыркает, ласково поглаживая мои волосы. — Мы не друзья, милая. Ты моя.

— Как именно? Твоя шлюха? Собственность?

— Ты просто моя.

Я сдерживаю улыбку. Я его.

— Ты знаешь, что я не собственность, на которую ты можешь претендовать только потому, что хочешь.

Он откидывает мои волосы за ухо и целует меня в макушку. Этот жест так мил, что у меня в животе порхают бабочки.

Боже, Джейн. Возьми себя в руки, девочка.

* * *

Я пытаюсь поспать как можно дольше, но солнечный свет, бьющий в веки, не дает мне этого сделать. Такое ощущение, что я смотрю прямо на солнце с закрытыми глазами.

Пытаясь отвернуться от яркого света, я натыкаюсь на что-то твердое и теплое.

Мои глаза распахиваются и расширяются от пронзительного взгляда голубых глаз, смотрящих на меня. Они напряженные, но в то же время наполнены теплом и мягкостью.

Черт. Я совсем забыла, что Маркус остался прошлой ночью. Мои щеки пылают, и я проклинаю свою бледную кожу. Вчера у меня была лучшая ночь в жизни, а потом я заснула с мужчиной.

Когда много лет назад я поступила на службу в полицию, это было сделано с одной целью — я поднимаюсь по карьерной лестнице, пока не получу полномочия должным образом расследовать убийство моего отца.

Свидания и секс всегда были на втором плане, не настолько важные, чтобы сбить меня с курса. Игрушка, спрятанная в ящике рядом с моей кроватью, всегда была достаточна для удовлетворения любых моих потребностей.

Но теперь я знаю, что лучше.

Вибратор — ничто по сравнению с настоящим сексом. Мой вибратор не может шептать мне на ухо грязные слова или вызывать дрожь по позвоночнику легкими прикосновениями.

А вот Маркус может.

Хотя какая-то часть меня хочет пожалеть о том, что я занялась сексом с Маркусом, я решила этого не делать. Меня тянет к нему с той самой ночи, когда мы впервые встретились, я даже прикасалась к себе однажды ночью, думая о нем, и я бы сделала это снова.

— Доброе утро, солнышко, — говорит он с яркой улыбкой.

Он прекрасен. Он совсем не похож на жестокого, красивого, злого бога, каким он всегда выглядит. Я закатываю глаза, притворяясь, что моя грудь не трепещет от того, что он назвал меня солнышком.

— Солнышко? Серьезно? — От его ухмылки у меня перехватывает дыхание. — В одну минуту ты назвал меня птичкой, потом аморе, а теперь солнышко? Выбери для себя уже что-нибудь, — дразню я.

Обхватив меня руками, он притягивает меня к себе. От его тела исходит тепло, и мне хочется раствориться в нем.

— Ты моя, милая. Только моя. Я буду называть тебя любым сладким именем, каким захочу.

Я снова краснею. Мне не нравится, что я краснею, как подросток, черт бы побрал мою бледную кожу, но я ничего не могу с собой поделать.

— Тебе разрешено называть меня так, только когда мы наедине.

Он опускает глаза, заправляя мои волосы за ухо.

— Я не играю по правилам, милая.

— Странно. Ты играешь по правилам мафии, не так ли?

— В мафии ты либо делаешь все по правилам, либо умираешь. Мой брат дал мне возможность уйти после смерти наших родителей.

— Но?

— Наш младший брат ненавидит мафию. Я не мог оставить Доминика одного. Я вырос в этом мире, правила — мой образ жизни. Они впитались в мои вены.

В его глазах есть грусть, но этого недостаточно, чтобы я сделала вывод, что он ненавидит эту жизнь и ушел бы, если бы ему дали такую возможность. Этого также недостаточно, чтобы считать его хорошим человеком. Я провела исследование мафии, прочитала о ней все, что могла, и знаю одно: хороших парней в мафии нет.

Маркус — не исключение, и мне нужно постоянно напоминать себе об этом. Он такой же кровожадный монстр, как и все остальные, и мне все равно придется однажды надеть на него наручники, когда мне больше не понадобится его помощь.

Мое сердце бьется чуть быстрее. Я знаю, что однажды мне придется арестовать его, и, возможно, меня повысят в должности за то, что я уничтожила одну из самых известных преступных семей. Но это также приблизит меня к убийце моего отца.

Это все, чего я хочу, верно? Так почему же мое сердце разрывается от осознания того, что однажды я предам его?

Разговор портит мне настроение. Я радуюсь, когда в животе урчит, а Маркус хихикает.

— Как насчет того, чтобы пойти позавтракать? — Он поднимается с дивана и начинает одеваться. — Что бы ты хотела съесть?

— А что у тебя есть? — Шучу я.

Он улыбается, затягивая штаны до пояса.

— Я не завтракаю, но я буду есть все, что ты захочешь. Мы можем заказать еду, если хочешь или пойти куда-нибудь поесть.

Я качаю головой.

— Это неромантично. Большинство мужчин предложили бы приготовить завтрак.

— О моих кулинарных способностях нечего и говорить, солнышко, — усмехается Маркус. Но я обещаю, что заглажу свою вину, заказав лучший завтрак в городе. Блинчики, вафли, яйца — все, что душа пожелает.

— В книгах мафиози обычно хорошо готовят. — Я вздыхаю, накручивая волосы на палец. — Я немного разочарована.

— Реальность в основном отличается от вымысла, amore. Есть много вещей, которые я научился делать с помощью ножа, но нарезка лука не входит в их число.

Он поднимает с пола рубашку, и