Победитель - Харлан Кобен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Более сорока лет назад.
– Значит, это было…
– За три недели до того, как я сдалась властям.
– И с тех пор у вас с ним не было никаких контактов?
– Никаких.
– Есть какие-нибудь догадки насчет мест его обитания?
Ее голос становится мягче.
– Никаких, – повторяет она и спрашивает: – Рай жив?
– Где вы видели его в последний раз? – Я игнорирую и этот ее вопрос.
– Не понимаю, почему сейчас это так важно.
«Отвечайте на мой вопрос», – говорит моя улыбка.
– Мы находились в Нью-Йорке. Есть такой пивной бар «Малаки». Это на Семьдесят второй улице, близ Колумбус-авеню.
Я знаю «Малаки». Типичный пивной бар, где светловолосые уставшие барменши называют вас «дорогуша». Листы меню там ламинированы, но после них хочется вымыть руки. «Малаки» – это не искусственно созданная пивнушка, не какая-то копия дайв-бара из диснеевских фильмов, где хипстеры могут чувствовать себя погруженными в романтическую атмосферу и в то же время не опасаться за свою безопасность. Иногда я захожу в «Малаки» – это всего в квартале от моего дома. Но, заходя туда, я не прикидываюсь завсегдатаем.
– В семидесятые годы существовала подпольная сеть тех, кто симпатизировал и помогал нам, – продолжает Лейк. – Мы с Раем постоянно перемещались. Эти люди прятали нас. – Она перехватывает мой взгляд; у нее манящие серые глаза, прекрасно сочетающиеся с сединой волос. – Но их имен я вам не назову.
– Мне не интересно вламываться в жизнь престарелых хиппи.
– Тогда что вам нужно от меня?
Я жду. Она вздыхает:
– В общем, помотались мы изрядно. По коммунам хиппи, подвалам, заброшенным домам, кемпингам, неприметным мотелям. Это продолжалось более двух лет. Не забывайте: когда все это началось, мне было всего девятнадцать. Мы планировали спалить пустое здание. Никто из людей не пострадал бы. Мне даже не разрешили бросить бутылку с «коктейлем Молотова».
Она уклоняется в сторону.
– Итак, вы оказались в Нью-Йорке, в пивбаре «Малаки», – напоминаю я.
– Да. Ютились в подвальной кладовке. Вонь была жуткая. Смесь прокисшего пива и блевотины. Эта вонь до сих пор меня преследует. Честное слово. Но главное не в этом. Рай – он стал психически неустойчивым. Думаю, у него и раньше были нелады с психикой. Теперь я это хорошо понимаю. Не знаю, что со мной было не в порядке, но мне казалось, будто только он сможет исправить положение. Я выросла в далеко не идеальных условиях, только вряд ли вы захотите об этом слушать.
Она права. Не захочу.
– Но Рай, запертый в тесном вонючем подвале, начал буквально съезжать с катушек. Я больше не могла находиться рядом с ним. Эти отношения пагубно действовали на меня. Нет, он никогда меня не бил. Я совсем не об этом. Женщина, приютившая нас в подвале «Малаки», тоже это видела. Добрая женщина. Я буду называть ее Шейлой, хотя это не ее настоящее имя. Шейла поняла, что я нуждаюсь в помощи. Я часто плакалась ей в жилетку. Вскоре мне стало понятно: я должна от него уйти. Иного выбора не было. Но куда уйти? Я собиралась и дальше прятаться от властей. Шейла знала кого-то, кто мог бы тайком переправить меня в Канаду, а оттуда в Европу. Однако я уже больше двух лет находилась в бегах. Я не хотела жить так до конца своих дней. Стресс, грязь, усталость и, хуже всего, скука. Весь день ты либо куда-то едешь, либо прячешься. Мне думается, разыскиваемые беглецы чаще всего сдаются властям, чтобы прекратить монотонное существование. Я просто жаждала нормальной жизни. Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю?
– О нормальной жизни, – вслед за ней повторяю я, чтобы она не потеряла нить рассказа.
– Шейла познакомила меня с юристом, симпатизирующим таким, как я. Он преподавал в Колумбийском университете. Он посоветовал сдаться, предположив, что много мне не дадут. Основной упор защиты будет сделан на мою молодость, пагубное влияние Рая и так далее. Мы разработали план. Я отправилась в Детройт, где пряталась несколько недель. Когда прошло достаточно времени, я явилась в местное ФБР.
– Вы рассказывали Раю Строссу о том, что собираетесь сделать?
Она медленно качает головой, запрокинутой к небу:
– Все это делалось у Рая за спиной. Я оставила у Шейлы записку для него, где попыталась все объяснить.
– И как он отреагировал на ваш отъезд?
– Не знаю. Когда берешься за осуществление подобного плана, назад уже не оглядываешься. Это слишком опасно для всех.
– А потом, оказавшись на свободе, вы пытались что-то выяснить?
– Нет, никогда. По той же причине: не хотела никого подвергать опасности.
– Но вас должно было снедать любопытство.
– Скорее чувство вины, – возражает она. – Рай становился все более невыносим, и у меня не было другого выхода, кроме как с ним порвать. Его влияние на меня ослабело, но… Боже, вам не вообразить, чего мне это стоило! Для меня весь свет клином сошелся на Рае Строссе. Ради него я была готова умереть. В буквальном смысле.
У меня возникает вопрос, который я решаю приберечь на потом: «А убивать ради него вы тоже были готовы?»
– В ФБР вы сказали, что он утонул на Верхнем полуострове Мичигана.
– Я придумала такую версию.
– Зачем?
– А вы как думаете? Я все-таки была перед ним в долгу.
– Вы сделали это, чтобы отвлечь внимание?
– Разумеется, чтобы копы не дышали ему в затылок. Я также должна была объяснить, почему сдалась властям именно сейчас. Не могла же я сказать, что причиной послужило невменяемое состояние великого Рая Стросса, орущего на себя в подвале бара в Верхнем Вест-Сайде. Сейчас бы у него диагностировали биполярное расстройство, обсессивно-компульсивное навязчивое состояние и что-нибудь подобное. А тогда? По ночам, когда бар закрывался, Рай частенько поднимался наверх и начинал расставлять бутылки на полках так, чтобы они находились на одинаковом расстоянии друг от друга и этикетки глядели строго по центру. Он занимался этим часами.
Я вспоминаю башню в «Бересфорде».
– У него были деньги?
– У Рая?
– Вы говорили, что прятались в подвале бара.
– Да.
– У него были деньги на более приличное жилье?
– Нет.
– Он интересовался искусством?
– Искусством?
– Живописью, скульптурой, еще чем-то.
– Я не… А почему вы спрашиваете?
– Вы когда-нибудь совершали ограбления вместе с ним?
– Что? Разумеется, нет.
– Значит, вы попросту рассчитывали на доброту незнакомых людей?
– Я не…
– Вы наверняка знаете, что другие радикалы не брезговали ограблением банков. Например, Симбионистская армия освобождения. Они ограбили бронеавтомобиль компании «Бринк». Вы со Строссом занимались чем-то подобным? Я не собираюсь привлекать вас к ответственности. Дело все равно бы не возбудили из-за истечения срока давности.
