Убийство на дуэли - Александр Арсаньев

– Катенька, ради бога, простите меня. Но мне нужно побыть одному, – хрипло произнес он и смахнул рукой непрошенную слезинку, которая потекла по морщинистой щеке.

Я была настолько ошарашена, сбита с толку, что совершенно не знала, как мне быть. Только большим усилием воли я сумела взять себя в руки и, тихонько скользнув за дверь, затворила ее за собой.

Проходя по коридору, я задумалась, и когда передо мной вдруг возник Алексей Долинский, заметно испугалась от неожиданности.

– Я думала, вы уже спите, – проговорила я, вглядываясь в лицо стоящего передо мною молодого человека.

– Вот решил прогуляться на сон грядущий, – с ехидной улыбочкой отозвался Долинский-младший. – А дяденька что, не спит ли?

– Нет, он в гостевой, – отвечала я. – Я, пожалуй, пойду.

– Доброй ночи, – пожелал мне Алексей, не меняя тона.

Во время этого разговора мне показалось, что Долинский все время старается спрятать какой-то предмет, который держал в руках. Однако тогда я была слишком расстроена разговором с Федором Степановичем, чтобы обращать внимание на такие мелочи. В конце концов, мне не было никакого дела до того, что таскает за собой этот неприятный человек.

В ту ночь я долго ворочалась в постели и не могла заснуть. Меня все мучил один вопрос. Я думала о том, что скрывал Долинский, и к чему все эти разговоры о смерти. Я рискнула предположить, что все это – результат ссоры с племянником. Тогда, как следствие этой цепочки, сразу возникал вопрос: а в чем причина ссоры? А на него ответа у меня не было, и найти его до поры до времени не представлялось никакой возможности.

Пожалуй, теперь следует перейти к следующей главе, особенно если учесть, что в ней произошли события, которые полностью изменили наше спокойное, даже безмятежное пребывание в Воскресенском.

Глава седьмая

До сих пор, когда я вспоминаю события того дня, на который была назначена Федором Долинским охота, то меня до самых костей пробирает какое-то жуткое чувство пустоты и холода. А ведь все начиналось так замечательно.

С самого утра во дворе усадьбы стояла невообразимая кутерьма. Крестьянская ребятня с визгом и хохотом гонялась за стремительными и стройными борзыми и гончими, которых только выпустили со псарни. Конюхи уже выводили на двор лошадей, начищенных, с заплетенными в косы гривами и с кожаными седлами на гладких холеных спинах.

Я в это время находилась в своей комнате, занятая последними приготовлениями. Из окна я увидела, как во двор вышел Федор Степанович. Судя по его лицу, настроение у него было прекрасное, что составляло резкий контраст его вчерашнему состоянию. Он с видом знатока осмотрел лошадей, что-то сказал конюху. Тот в ответ улыбнулся и поклонился барину, из чего я поняла, что Долинский-старший остался вполне доволен осмотром.

К тому времени я закончила с туалетом и поспешила вниз, по моим предположениям, гости уже должны были собраться во дворе. На выходе из дома меня окликнула Шурочка. Подруга выбрала для охоты темно-коричневое платье и такого же цвета маленькую шляпку, которую кокетливо надвинула на лоб. Мы вместе вышли из усадьбы.

– Доброе утро, барышни, – поздоровался Федор Степанович. – День сегодня отличный. Спешу сообщить, с утра мои крепостные выставили для нас прекрасного кабана. Говорят, настоящий великан.

– Где великан? – раздался за нашими спинами громовой бас.

Все обернулись. Из дома выходил Ланской. Супруга его в последний момент не пожелала участвовать в травле кабана и решила остаться дома вместе с Софьей Федоровной, которая по причине своего, так сказать, интересного положения тоже не могла охотиться вместе со всеми, хотя очень этого хотела.

– Гаврила, – окликнул Федор Степанович стоящего на крыльце слугу. – Пойди позови Евгения Александровича, да и Алексея тоже, пожалуй, звать надо. Что-то уж больно долго они собираются.

Последнюю фразу Долинский-старший, как мне показалось, произнес как бы с неохотой. Гаврила молча поклонился и отправился в дом. Через некоторое время он вновь появился в сопровождении только одного Алексея. Мохова с ними не было.

– А где же Евгений Александрович? – поспешил к ним Федор Степанович. – Неужели еще не готов?

И тут все заметили, что Алексей с удивленным видом держит в руках небольшой лист бумаги.

– Вот это мы нашли в комнате Евгения Александровича, – объяснил Алексей, протягивая тонкий листок. – Ничего не понимаю.

Федор Степанович взял из рук племянника бумагу и принялся читать ее. А содержания записка была следующего:

«Покорнейше благодарю вас за гостеприимство, уважаемый Федор Степанович. Прошу простить мой поступок, но по некоторым обстоятельствам, о коих доложить вам не имею права, я должен уехать в свое имение. Прошу не гневаться за столь бестактный поступок.

Всегда ваш покорный слуга Евгений Мохов.»

– Эх, так я и знал, – в сердцах воскликнул Долинский-старший. – Мохов еще по молодости был чудной, а к старости, видно стал еще чуднее. И куда его вдруг понесло? Ну да делать нечего, будем начинать без него. Прошу всех на коней.

Все участники охоты взобрались каждый на своего коня.

– Вперед, – скомандовал Федор Степанович и первым пустился вскачь.

За последние годы я совсем разучилась ездить в дамском седле, поскольку с моим покойным мужем, когда мы частенько отправлялись на конные прогулки, я всегда сидела в мужском. Однако другого выбора у меня не было, и пришлось мириться с тем, что есть. А вот, в отличие от меня, Шурочка чувствовала себя просто великолепно. Ей даже удалось разговорить Алексея Долинского, который обычно был молчалив и необщителен. Теперь же молодые люди скакали бок о бок, весело переговариваясь и смеясь.

Наконец, показалась та самая полянка, откуда и должна была начаться травля кабана. Собаки практически моментально почувствовали след и ринулись вперед. Отвыкшая от такого резкого перехода, я, тем не менее, не растерялась и резко пришпорила свою лошадку. Не прошло и нескольких минут, как бешеный ритм погони полностью завладел моим сознанием.

Я неслась вперед быстрее ветра. Сбоку, как я мельком успела заметить, скакали Шурочка и Алексей. Федор Степанович и Ланской летели на своих лошадях впереди.

И вот, наконец, я увидела цель нашей погони. Впереди виднелась темная взъерошенная шкура огромного кабана, бегущего среди деревьев. Вскоре, продолжая гнать почти настигнутое собаками животное, мы выехали на большую поляну, которую со всех сторон окружали густые заросли. По всей видимости, кабан стремился пересечь поляну и скрыться за деревьями.

Собаки ускорили ритм бега. Но, несмотря на всю их прыть, кабан оказался хитрее и проворнее. Резко свернув в сторону, он кинулся в чащу. Борзые бросились за ним. Когда мы проскакали полянку, то увидели, что собаки крутятся на месте, нюхают землю и повизгивают, то ли от разочарования, то ли от нетерпения поскорее снова найти след своей жертвы.

– Эх, – воскликнул Федор Степанович, лицо которого было красным от погони. – Потеряли след. Ну же, ребятки, ищите, ищите, – обратился он к собакам.

Животные, как будто поняв приказ своего хозяина, принялись еще быстрее крутиться вокруг себя. Наконец, одна из борзых подняла морду, потянула воздух, и тут же стремглав бросилась в сторону, пробираясь через заросли кустов.

– Нашла, ей-богу, нашла, – обрадовался Федор Степанович.

– Только, черт возьми, куда же они побежали? Лошадям здесь ни за что не пробраться, – он с трудом сдерживал гарцующую на месте лошадь.

– Ой, а может, нам лучше наперерез скакать, – воскликнула Шурочка. – Вон там даже тропинка есть, – она указала на небольшую тропку через виднеющуюся справа полянку. Тут все равно через кусты не проедем.

– И то верно, – согласился Федор Степанович и, пришпорив лошадь, бросился вслед за борзыми.

Долинский-старший уже почти пересекал поляну, когда внезапно произошло что-то невероятное. Никто из нас даже не смог понять в первый момент весь ужас происшедшего. До сих пор по ночам мне снится эта ужасная картина, отчего я просыпаюсь в холодном поту.

Долинский-старший несся во весь опор. Вдруг его лошадь, чего-то испугавшись, резко остановилась, и находящийся на ее спине всадник, словно натянутая, а затем отпущенная пружина, вылетел из седла, отлетел далеко в сторону и с глухим стуком упал на землю. Лошадка же, почувствовав на спине облегчение, развернулась и снова понеслась в чащу.

– Господи! – в ужасе вскрикнула Шурочка. – Федор Степанович!

– Дядя! – таким же испуганным голосом вторил ей Алексей, изо всех сил пытаясь остановить свою испуганно загарцевавшую на месте лошадь.

Мы, все четверо, не сговариваясь, спешились и бегом бросились к месту трагедии.

Федор Долинский ничком лежал на земле, голова его была окровавлена, так как при падении он сильно ударился о торчащий из земли корень. Рядом валялось седло, выброшенное вместе со всадником.