Фенрир. Рожденный волком - Марк Лахлан

– Следи, чтобы монах не мерз, и давай воды, если он попросит. До завтра он не умрет. – Затем Ворон снова повернулся к Лешему и сказал: – Передай королю все слова монаха, скажи, что, так или иначе, к завтрашней ночи монах поведает нам все, что мы хотим знать. Но пока я должен поразмыслить.

Он снова пересек поляну, взял сестру под руку и повел между деревьями.

Было очевидно, что Жеан умирает. Он стал совсем холодный и весь дрожал. Раны его были чудовищны, сочащиеся кровью порезы покрывали каждый дюйм кожи. Как ни странно, птицы не клевали тело под одеждой. Ряса и подрясник отпугивали их, они клевали только обнаженную кожу.

Жеан был в забытьи, он цеплялся за руку Элис, булькал горлом, мычал. Язык у него жутко распух и походил на толстую кровяную колбасу, из-за чего рот почти не закрывался. Элис старалась облегчить боль, промокая рот влажной тканью и выжимая из нее капли воды. Из-под деревьев, со стороны хижины Ворона, доносилось пение, тихое и невнятное, словесный дымок, призвук в шуме ветра.

Леший сидел с Элис. Купец был человек закаленный, все в мире он рассматривал с точки зрения выгоды или убытка, но даже его, как поняла Элис, потряс подвиг монаха. На поляну выбежал мальчик, заговорил с викингами. Она увидела, что викинг по имени Фастар кивнул и указал на нее. К ним приблизился толстый северянин, что-то сказал купцу. Леший ответил, и северянин отошел.

Леший обратился к Элис:

– Я должен явиться к королю с сообщением. Он послал за мной.

– С каким сообщением? – Она говорила едва слышно, внимательно следя, чтобы в их сторону никто не смотрел.

– О том, что сказал монах под пыткой.

Леший не удостоил все увиденное словом «магия». Монах был чуть жив и едва не выдал то, о чем успел догадаться, – что девушка рядом с ним. «Скажете тоже, пророчество», – думал Леший.

– И ты тоже должна пойти. Они настаивают. Если я правильно понял, там для тебя приготовили еще какую-то работу.

Она тронула его за руку.

– Исповедник умирает, – сказала Элис.

– Да.

– Мне надо остаться с ним здесь. Позволь мне остаться.

Леший пожал плечами, обернулся к викингам и прокричал им что-то, чего Элис не поняла. Толстяк ответил, кивая головой.

– Нет, ты должна идти, – сказал Леший.

– Я его не брошу, – возразила Элис, отвернувшись.

Купец снова заговорил с берсеркерами. Между ними завязался короткий спор. Затем толстяк покачал головой и сделал какой-то странный жест. Она услышала, как назвали имя короля.

Леший развернулся к Элис.

– Офети сказал, что Зигфрид один вечер может и пережить без твоих услуг. А святой отец заслуживает заботы. Если король потребует, берсеркер сам сделает за тебя любую работу. Ты оставайся с монахом. Если сможешь сдвинуть его с места, иди через лес вниз по реке до брода. Я встречу тебя там и, клянусь, сделаю все, чтобы ты оказалась дома. – Леший поднялся, чтобы уйти. – Этот толстый викинг, как мне кажется, на твоей стороне, а мне придется идти.

Элис встала и кивнула Офети. Она боялась, но внутри нее нарастала уверенность. Господь свел ее с исповедником. И Господь, решила она, умеет отличать своих врагов от друзей. Если кто-то и должен бояться, то только чародей и его кошмарные подручные.

Глава четырнадцатая. Разоблачение

Леший и берсеркеры вернулись в лагерь, к тому дому, где Зигфрид устроил себе большой зал. Днем была жаркая битва, и норманны захватили много добычи. Костры горели в ночи, а стоны и крики раненых заглушали звуки примитивной музыки, дудки и барабана. Лица, бледные и худые, выплывали из темноты. «Вот, – подумал Леший, – именно так и должна выглядеть страна мертвых».

Дом под яркой луной был виден издалека, его раскрашенная крыша блестела в серебристом свете. Леший устал и с нетерпением ждал королевского угощения. Польза от общения с правителями – даже в годину бедствий – в том, что хорошее вино и хорошая еда у них бывают всегда. Он вошел и увидел, что король сидит на стуле посреди комнаты. Это был не трон, однако стул поставили так, чтобы всем было ясно: это место предназначено для особенного человека. Леший подумал, уж не официальный ли это прием. Хотя он постоянно имел дело с викингами, ему редко доводилось бывать на их церемониях, особенно во время войны.

Король коротко улыбнулся Лешему и протянул чашу, чтобы виночерпий наполнил ее. Леший заметил, что королю прислуживает не тот слуга, который был раньше, а худосочный берсеркер Серда. Так вот куда он направился, уйдя из леса.

– Купец, ты не привел с собой мальчика.

– Он ухаживает за монахом. Франку сегодня крепко досталось, – сказал Офети.

– Я же велел, чтобы его привели. – Зигфрид был бледен и крепко сжимал челюсти, как будто пытаясь сдержать нарастающий гнев.

– Какая разница, какой слуга, – продолжал Офети. – Если надо, я послужу тебе вместо мальчика.

– Я сказал, чтобы привели мальчика, так иди за мальчиком, толстяк.

– Это же час пути в гору, – проговорил Офети. Но затем посмотрел на полыхающего гневом короля и согласился: – Я схожу. Уже иду.

– Прекрасно. Приведешь его по-тихому. Не привлекай внимания Ворона.

– Как прикажешь, – ответствовал Офети.

Он развернулся и вышел из большого зала, поманив за собой Фастара.

Король отпил вина, подавляя раздражение. Затем заговорил с Лешим почти спокойно:

– Так что же сказал святой? Какими откровениями поделился?

Леший огляделся по сторонам. Воины, собравшиеся в королевском зале, едва не лопались от волнения. Все глаза были прикованы к нему. Леший достаточно часто терпел поражения и знал, когда надо просто сказать: «Мы квиты» – и уйти. Сейчас был как раз такой момент. Однако пока здесь король, уйти не получится.

– Ну же, купец, что он сказал?

Леший подумал, не солгать ли, но решил, что не стоит. На латыни говорили многие, и король может услышать новость от кого-нибудь другого. Говорить правду сейчас безопаснее.

– Он сказал, что девушка где-то здесь, – признался Леший.

– Неужели? – Леший видел, что за наигранной непринужденностью короля скрывается настоящая ярость. – И почему он так сказал, как ты думаешь?

– Я же не волшебник, господин, откуда мне знать?

Король поднялся так резко, что Леший едва не отскочил назад. Зигфрид явно сдерживался с трудом.

– Да нет, ты тоже волшебник. Я слышал, будто знал тебя еще в детстве, так сказали мои воины. Однако я тебя не помню. Ты стер мои воспоминания?

Леший ощутил облегчение. Если дело только в этом, у него наготове объяснение.

– Я просто сказал, что слава твоя так велика, что я в детстве слышал о тебе и твоем отце еще у себя на родине, за Восточным озером. Даже там поют о твоих подвигах. Наверное, твои воины неверно поняли меня. Я все-таки не очень хорошо владею вашим языком.

– Достаточно хорошо, чтобы врать, – сказал Зигфрид.

Леший ничего не ответил, поняв, что любые его слова сейчас будут истолкованы против него.

Король хлопнул в ладоши.

– Добрый Серда, – сказал он, – покажи нашему почтенному торговцу, что ты нашел в его сумках.

– Ты же поклялся не трогать их!

– А я и не трогал. Серда поймал мальчишку, который пытался что-то украсть из тюков, – сказал Зигфрид. – Это воришка открыл сумку, а не кто-то из моих воинов. Кстати, почему ты так дрожишь над своей поклажей? Очень странно, когда купец не хочет показать товар.

– Я люблю быть рядом, когда смотрят мои товары, господин, а не то я выручу за них весьма жалкую сумму: ничего – самая скверная цена, какую только можно предложить.

– Иногда можно получить еще хуже, чем ничего, – возразил Зигфрид, похлопав по рукояти меча на поясе.

Серда улыбнулся Лешему и подтащил к нему один из мешков. Он был раскрыт. Леший почувствовал, как забилось сердце, когда берсеркер запустил в мешок руку и выудил что-то. В пламени свечей заблестела прядь золотистых волос. Волосы Элис.

– Что это такое, купец? – Голос короля сделался скрипучим от злости.

Леший медленно выдохнул и широко развел руками. Ему необходимо успокоиться.

– Я купил их у одной крестьянки по дороге сюда. Из таких волос получится отличный парик, любой из твоих воинов будет рад купить его для своей жены.

Король закусил губу. Затем он достал из мешка что-то еще, какие-то мелкие предметы, которые запросто уместились у него в кулаке. Он протянул кулак Лешему.

– Угадай, что там.

– Я простой человек, мне не по уму разгадывать загадки королей, – ответил Леший.

– Отличный ответ. Но мой будет лучше. Хочешь узнать?

– Если тебе угодно.

– Там твоя смерть, купец.

Леший с трудом сглотнул. На тихой лесной поляне в обществе девушки он размышлял о том, что прожил довольно долгую жизнь и готов рискнуть ее остатками ради богатства. Но сейчас его жизнь показалась Лешему совсем коротенькой. Странные мысли одолевали его. «Я ничего в жизни не сделал, – подумал он. – Я вообще не жил». Он ходил с караванами верблюдов по шелковым путям, добирался до покрытых льдами северных морей, видел Священную Римскую империю и оливковые рощи на юге, однако теперь, глядя в лицо смерти, он узрел суть собственной жизни. Все это он делал в полном одиночестве. Он вспомнил о матери. Она была последним человеком, которого он любил, за которого охотно отдал бы жизнь. Именно это он и имел в виду, когда сказал себе: «Я ничего в жизни не сделал». Он так и не нашел замену этой любви – ни друга, ни женщины, ни ребенка. Торговля была для него всем, и вот сейчас он заключит последнюю сделку, пытаясь купить себе жизнь.