Черный передел - Алла Бегунова

Старший шифровальщик выслушал всю историю внимательно, в знак согласия кивая головой и задавая дополнительные вопросы, кои свидетельствовали о том, что в ее правдивости он не сомневается. Он даже позволил себе предаться воспоминаниям о первой встрече с Амалией в оперном театре.

Турчанинов расстался с ним, будучи в полной уверенности, что «ПЕРЕБЕЖЧИК» клюнул на нехитрую приманку.

На самом деле Дорфштаттер не поверил ни одному слову русского начальника.

Цецерская являлась к нему во сне. Сны математик считал сублимированным отражением действительности. Следовательно, красавица по-прежнему жила в этом городе, туманном, холодном, величественном. Теперь, получив свободу, Отто часто бродил по его улицам, вглядываясь в лица прохожих, в проезжающие мимо экипажи, в окна домов. Да, она находится здесь, и он ее найдет. Он выучит их язык, столь сложный для европейца из-за своих падежей, родов, приставок и окончаний. Он досконально разберется в городском плане и вычислит район, где может пребывать эта женщина, совсем не богатая, но и не бедная, не так уж много таких районов в Петербурге. Он будет исполнять свои обязанности очень добросовестно, и в конце концов завоюет их доверие, они скажут ему правду…

Бывший житель Вены умело вскрыл пакеты, не повредив печатей на них, сел к столу у окна, где было много света, и стал колдовать над полудипломатическими, – полушпионскими посланиями.

Код, используемый графом Сольмсом, он взломал еще раньше, чтобы продемонстрировать новым хозяевам свои исключительные способности. С надменностью прусского аристократа граф считал, что судьба занесла его в страну варваров и азиатов, которым никогда не постичь загадок немецкого разума. Он не желал менять шифр, освоенный два года назад, хотя по правилам тайной переписки это следовало делать регулярно. Недаром Потемкин называл его дураком. Но существенного значения данное обстоятельство пока не имело, так как Пруссия занимала сейчас нейтральную позицию по отношению к России. Отчет графа Сольмса был кратким, сухим и достаточно объективным.

Веселый и общительный выпускник Оксфордского университета сэр Джеймс Гаррис сделал хорошую карьеру: в 24 года – чрезвычайный посланник и полномочный министр в Берлине, в 31 год – в Санкт-Петербурге. Он имел важное поручение от своего правительства – как можно скорее добиться союзного договора с Россией. Великобритания очень в нем нуждалась. Она вела борьбу с восставшими североамериканскими колониями, и в этой борьбе европейские государства ее не поддерживали.

Глава Государственной коллегии Иностранных дел канцлер граф Панин к договору с англичанами отнесся отрицательно. Но светлейший князь Потемкин встречался с Гаррисом. Он помог молодому дипломату получить аудиенцию у царицы. Екатерина II внимательно выслушала пространный доклад о современном политическом положении Европы и Англии. Однако определенного ответа еще не дала. Потому сэр Гаррис пользовался каждым удобным случаем, чтобы напомнить Ее величеству об этом. Во время партии в вист он также затронул данную тему, правда, в шутливой и образной форме.

Весь отчет английский посланник написал на родном языке, и Дорфштаттеру пришлось вызывать второго переводчика. Последние же два обширнейших абзаца были исполнены на латыни. Проанализировав текст, Отто пришел к выводу, что он закодирован при помощи так называемой «решетки Кардано», изобретенной миланским врачом и автором многих научных трудов Джилорамо Кардано, жившим в XVI веке.

«Решетка» – всего лишь лист бумаги или кусок ткани, в котором проделано множество отверстий – «окошек». Они располагаются в определенной системе, имеют нумерацию. «Решетка» накладывается на первоначальное послание, с первого взгляда вполне безобидное, и тогда сквозь «окошки» проступают буквы секретной депеши. Этот тип кодирования получил наименование «шифра перестановки».

Перед Дорфштаттером лежал уже расшифрованный отчет графа Сольмса. Следовательно, он знал тему и основные детали донесения. Это во многом ему помогло. После трех часов напряженной криптоаналитической работы Отто нашел ключ к английской «решетке Кардано» и прочитал депешу. Кроме диалога сэра Гарриса с царицей об англо-русском договоре в нем приводились имена дам, игравших в вист, и краткие справки о них.

Многостраничное донесение господина Корберона молодой математик отложил на следующий день. Французская дипломатия славилась по всей Европе своей изобретательностью в ведении тайной переписки. Однажды в венском «черном кабинете» так и не смогли вскрыть очередной их код. Разведке императора Иосифа II пришлось пойти на банальную кражу. Ночью ключ от кода изъяли из шкафа в спальне секретаря французской миссии, а к утру положили обратно. Дорфштаттер отлично помнил эту операцию.

Господин Корберон, составляя подробный отчет, как и сэр Гаррис, первую его половину написал на родном языке. «Против входной двери был устроен маленький храм, посвященный дружбе, со статуей богини, держащей в руках бюст Государыни, – читал Отто Дорфштаттер. – Эти маленькие покои очаровательны. Есть одна комната, вся убранная тонкими лакированным вещами из Японии, другая – из Китая. Кабинет, где находилась Государыня, весь затянут прекрасною китайскою тафтою в виде палатки… Там же я обратил внимание на прекрасную хрустальную люстру, отлитую на заводе князя Потемкина. В другом маленьком кабинете стоит диван, обитый богатой материей, которую вышивала сама Государыня…»[12]

Досадуя на французскую склонность к пустой болтовне, старший шифровальщик сразу перевернул три страницы. На четвертой и пятой он обнаружил неалфавитный и нецифровой шифр, в котором чередовалась знаки нескольких типов:

Несмотря на экзотический вид тайнописи, доктору математических наук не составило труда сразу соотнести знаки с буквами французского алфавита, гласными и согласными, и слогами, ударными и безударными, а все их вместе взятые – со словами, которые мог употребить Корберон, описывая игру в вист с императрицей. К вечеру он взломал код и практически полностью расшифровал депешу.

Его удивил резкий контраст между открытым текстом – с восторженными описаниями Аничкова дворца и губернского бала – и закрытым, наполненным сплетнями и домыслами весьма сомнительного свойства о важных персонах, участвовавших в празднике. Похоже, французский поверенный в делах хотел всячески очернить Екатерину II, ее двор, ее столицу, ее гвардию и армию, а также всю огромную страну перед своим сюзереном – французским королем.