Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Проза » Гувернантка - Стефан Хвин

Гувернантка - Стефан Хвин

Читать онлайн Гувернантка - Стефан Хвин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 64
Перейти на страницу:

Ларионов был прав: убирающаяся в костеле женщина на вопросы отвечала нескладно. То говорила, что человек, бросивший камень, долго молился у подножия алтаря, в другой раз клялась, что он лишь стоял у амвона перед тем, как поднять руку и совершить позорный поступок. Камень же, которым воспользовался преступник, не был найден. Он исчез, упорствовала женщина, что — как подчеркнул в своем рапорте Ларионов — подкрепляет предположение, будто статуя повреждена «с известной целью».

В пятницу Ларионов приказал запереть двери храма после вечернего богослужения, что ксендз Олендский беспрекословно исполнил. Из костела выставили всех, даже самого прелата, желавшего оказать дознавателям содействие, главные врата и дверь в ризницу плотно закрыли, после чего человек из Петербурга, приданный в помощь Ларионову, приступил к выполнению своих обязанностей. Несмотря на эти меры предосторожности, диакону Эугениушу все же удалось взобраться к высокому окошечку над алтарем; впоследствии он доложил ксендзу Олендскому обо всем, что увидел.

Вначале человек из Петербурга достал из кармана округлый, удобно укладывающийся в руке камень и долго взвешивал его на ладони, стоя перед балюстрадой, отделяющей капеллу от пресвитерия, Ларионов же, тщательно измерив веревкой расстояния между точками, обозначенными на плитах возле амвона и аналоя, белым мелом долго чертил на полу прерывистые линии и окружности. Потом — Диакон Эугениуш затаил дыхание — оба поднялись на алтарь и широкой доской заслонили статую. Когда все было готово, человек из Петербурга, убедившись, что в храме никого нет, встал в нарисованный под амвоном круг и бросил в направлении алтаря камень. У диакона Евгения сердце замерло от страха и возмущения. Камень пролетел рядом со статуей и покатился по каменному полу за алтарем. Это подтверждало предположение авторов рапорта: «Сомнительно, чтобы с того места, которое указала убирающаяся в костеле женщина, можно было попасть в статую, стоящую высоко на алтаре, притом в темном помещении, где погашены свечи. На руке статуи остались следы нескольких ударов, так что, вероятно, кто-то повредил ее с близкого расстояния, неоднократно, для достижения желаемого результата, ударив железным орудием, и это доказывает, что “рану” старались углубить, дабы она была хорошо видна всем находящимся у подножия алтаря».

Несмотря на установленные факты, которые склоняли к решительным действиям, комиссия, созванная генерал-губернатором для расследования инцидента в св. Варваре, не рекомендовала полицейским властям задерживать прелата Олендского. Над приходом был установлен строгий надзор, в донесениях скрупулезно отмечался каждый шаг священника, однако делалось это без нарочитой демонстративности.

Еще в воскресенье — хотя пол был вымыт уже в ночь с пятницы на субботу — всякий, кто приближался к мраморной балюстраде перед капеллой, старательно обходил полустертые меловые линии и цифры на каменных плитах, складывавшиеся в загадочный, невнятный рисунок, подобный — как кто-то шепнул — сатанинской пентаграмме.

А в шесть утра в понедельник — эта весть быстро разнеслась по округе — из окон на Польной увидели троих мужчин, которые, не слишком торопясь, вступили на луг за Нововейской, где стояли цыганские повозки. Ларионову, одетому в гражданское, сопутствовал поручик из Ратуши при сабле; третьим же — передавали друг другу с изумлением — был… советник Мелерс.

Когда трое мужчин достигли повозок, им пришлось отступить под березы, поскольку у костра как раз происходила церемония цыганской свадьбы. В свое донесение Ларионов позволил себе вставить несколько прозаизмов, дабы передать — посчитав это необходимым — характер торжества, вызвавшего у него смешанные чувства.

«Свадьба, которую мы увидели, — писал Ларионов, — показалась нам пародией на священный обряд, каковые совершаются в церкви. Никакого попа или ксендза. Просто старый цыган связал руки молодых шалью — вот и все. Жених поблагодарил родителей девушки, а она поблагодарила его родителей, те же окропили “новобрачных” водкой, благословляя их: “Будьте здоровы и счастливы!”

В Надвислянском крае есть такая пословица: “Во что веруешь, цыган? — Во что прикажешь, сударь!” Веры они, в сущности, никакой не исповедуют. Только прикидываются православными или католиками, хотя — как мы увидели при осмотре вышеуказанного места за Нововейской улицей, — крестиков, образков, четок в их кибитках полно, но для них это всего лишь колдовские амулеты, ничего больше. А новорожденных они готовы крестить не по одному разу ради получения подарков и хорошей метрики, хотя охотно совершают паломничества к далеким святым местам».

Сам советник Мелерс во время осмотра цыганского табора ничего не говорил, только, следуя за Ларионовым, внимательно ко всему приглядывался и лишь под конец то ли что-то записал, то ли проверил в своем блокноте. Когда свадебная церемония завершилась, Ларионов задал несколько вопросов старому цыгану. Вопросы были стандартные. Не отлучался ли кто-нибудь из табора в памятный вечер? Вся ли молодежь находилась на месте? Был составлен список фамилий (а вернее, прозвищ), рядом с которыми Ларионов что-то записывал красным карандашом, что-то подчеркивал и обводил кружочком. Цыгане отвечали спокойно, хотя поручик пришел с оружием.

На лугу за Нововейской трое мужчин пробыли недолго. Еще не было семи, когда пролетка увезла их в сторону города.

Купол

А назавтра около восьми по всей Новогродской — крик. И тут же быстрые шаги вниз по лестницам, хлопанье дверьми, восклицания. Я приподнял занавеску. Везде — у дома восемнадцать, двадцать, тридцать — люди выходили из парадных, останавливались, задрав голову, перед домом, ладонью заслоняли глаза от солнца.

С крыши, на которую мы поднялись без чего-то девять, видно было это зарево — далекое, мглистое, неяркое зарево в предвечерней дымке, которое то разгоралось, то угасало над крышами домов. Подобное может привидеться только в снах — тревожных снах перед рассветом, когда внезапно ощущаешь, как замершее на мгновенье сердце, спасаясь от холодного сверкания дня, возвращается обратно во мрак ночи; да, то, что мне случалось видеть только во сне, сейчас, когда мы с Анджеем стояли у железного ограждения, маячило перед нами в серости сумерек. Анджей крепко держал меня за руку и лишь изредка, когда тепло июньского вечера касалось волос, спрашивал: «Как ты думаешь, откуда этот свет?»

А внизу, с Велькой, Аллей, Маршалковской, Новогродской в одну сторону шли люди. В окнах домов и на балконах целые семьи: молчащие мужчины с погасшей сигарой в пальцах, дети, уткнувшиеся подбородком в железные перила, женщины в домашней одежде, прижимающие к груди руку с батистовым платочком, а за ними прислуга с тарелкой и кухонным полотенцем, оставившая свои дела, чтобы хоть минутку поглядеть из-за хозяйской спины на небо над городом.

«Как ты думаешь, откуда этот свет?» — спрашивал Анджей, а я, щурясь, вглядывался в туманное, слабое зарево над крышами, не зная, то ли это в предвечерней мгле мерцает далекий свет встающей над Мокотовским полем луны, то ли нагретый воздух над крытыми жестью мансардами Новогродской, медленно остывая после жаркого дня, отдает темноте солнечный блеск полудня. Потом мы услыхали шаги: дворник Маркевич вылез на крышу из лаза около трубы и молча встал с нами рядом.

В тумане над крышами домов светился купол св. Варвары. Свет — дрожащий, смутный, бледно-зеленым ореолом венчающий медную крышу, казалось, усыпанную роем крохотных фосфоресцирующих искр, — то становился ярче, когда прилетающий с Велькой ветер рассеивал туман, то тускнел, когда влажный холодок со стороны Фильтров приносил к костелу прозрачные испарения. Я было подумал, что, может, это отливающая перламутром вечерняя роса на крыше отражает высокое зарево над центром, или последние лучи солнца, уже закатившегося над православным кладбищем, играют на мокрой меди, однако нет — там, над вокзалом, над церковью, над гостиницей на Сребрной, сумрак был гуще, чем здесь. Бледное свечение излучала как будто сама медь.

Мы стояли молча. Город был тише обычного, медленное, почти бесшумное шествие по темным улицам в направлении св. Варвары придавало ему непривычную серьезность. На вывесках и витринах уже не горели знакомые отблески заката. Дома, днем гудевшие от перебранок прислуги, дворников, посыльных, комнаты, гостиные, коридоры, спозаранку до вечера заполненные перестуком шагов, звяканьем кастрюль, криком детей, внезапно затихшие, покинутые теми, кто теперь стоял у окон, на балконах, на верандах, окутала темнота, от этого зеленоватого свечения над крышами казавшаяся иссиня-черной, чернее, чем ночью.

Янка стояла у окна, прижавшись лицом к стеклу. Мы ходили по комнатам осторожно, будто опасаясь нарушить охватившую город великую тишину. «Не зажигай свет, — говорил Анджей. — Не надо, пусть будет темно». Сквозь занавески нам виден был светящийся на фоне черного неба медный купол, окно было приоткрыто, отец раскуривал трубку, чиркнула спичка, темноту салона на миг разорвал беспокойный огонек, потом мрак вновь затопил затихшую комнату, а мы сидели в креслах, ничего не говоря, и только порой поглядывали на зеленоватый силуэт в глубине ночи за окном.

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 64
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Гувернантка - Стефан Хвин торрент бесплатно.
Комментарии