Торговец жизнью - Владимир Фильчаков

Я не боюсь остаться один, поэтому иду и не оборачиваюсь. Что-то подсказывает мне, что Витамин плетется следом, избегая догнать меня и показаться на глаза. Ему стыдно. Вот еще одно чувство, которого я лишился в результате испытания. Мне не стыдно. Если Витамин отстанет и потеряется, совесть не будет грызть меня и мешать спать по ночам. Я ведь всего лишь терплю своего спутника. Я пытался прогнать его, но он упорно твердил, что вдвоем веселее и менее опасно.

Круг, в центре которого я нахожусь, начал изгибаться. Передняя часть его полезла вверх, вздулась холмами, поросшими лесом. Дорога ведет в лес, я вступаю в него, и круг исчезает. Сзади слышится топот - меня догоняет Витамин. Я слегка улыбаюсь. Оказывается, я почувствовал удовлетворение. Выходит, если бы Витамин потерялся, я был бы разочарован? Выходит так. Но не думаю, что надолго. Потом я подумал, что фляжка у нас одна на двоих, и находится у меня в рюкзаке. Что стало бы с Витамином, если бы мы расстались? Но и эта мысль не вызвала у меня никаких чувств.

- Нам нужно держаться вместе, - угрюмо произнес Витамин, сверкая глазами.

- Да, конечно, - равнодушно ответил я и зашагал дальше.

Нас обступали разлапистые толстые сосны. В лесу дорога совсем не заросла травой, и казалось, что по ней ездили совсем недавно. Мне показалось даже, что я заметил следы колес на еще влажной земле.

- Следы! - подтвердил Витамин, вглядываясь в землю. - Здесь совсем недавно проехала телега. Уже после дождя!

- Вот как, - я остановился, огляделся.

Низкорослый кустарник обступал дорогу. Я принюхался. Пахнуло дымком.

- Люди! - произнес я хрипло. - Жилье! Там!

Я не испытал радости. Скорее меня кольнуло тревожной иглой. Люди. Они совсем не те, что были до катастрофы. Убить могут запросто. Не говоря уже о том, что избить могут, опять же, запросто, для развлечения и веселья. Если убьют - ладно, но у меня до сих пор болит ребро, сломанное в Урядниково, так, кажется, называлась та деревня, где нас с Витамином изметелили за здорово живешь. А боли я не люблю. Или я об этом уже говорил?

Я порылся в рюкзаке, и вытащил смятую картонку, на которой углем было написано: "Работаю за еду и ночлег". К ней была привязана медная проволока. Я надел картонку на шею, взглянул на Витамина. Тот тоже прилаживал табличку на грудь.

- Идем, - сказал я, и мы пошли по дороге вглубь леса.

Деревня оказалась почти рядом. На обочине валялся прогнивший столб с заржавленным дорожным знаком, на котором еще можно было разобрать: "с. Кормилово". Несколько десятков добротных домов располагались на высоком берегу реки. Донесся запах дыма и чего-то жареного и необъяснимо вкусного.

- Мясо! - сглотнув, прохрипел Витамин. - И название у деревушки... многообещающее.

Я тоже сглотнул, зачем-то оглянулся на лес, и пошел вперед, придерживая картонку, чтобы ее не задирал поднявшийся ветер. В глухом заборе, окружавшем ближайший дом, открылась калитка и выглянула толстая румяная баба, одетая в кирзовые сапоги, цветастую юбку и белую посконную рубаху. На голове у нее красовался черный платок в мелкий белый горошек. Баба уперла руки в боки и с интересом разглядывала нас. Мы приблизились, и молча остановились. За забором два раза глухо и солидно гавкнула собака и этот голос показался мне голосом важного собачьего джентльмена.

- Ага, - сказала баба, прочитав наши таблички. - А что умеете делать?

- А что надо-то? - спросил Витамин, ноздри которого непроизвольно раздувались, втягивая завораживающий запах жареного мяса.

- Забор у мене на заднем дворе завалился, - сказал баба. - Сумеете починить?

- Отчего не починить? - с готовностью отозвался Витамин и двинулся к калитке.

Баба встретила его огромной грудью. Витамин смущенно остановился, скосил глаза в сторону, призывая на помощь меня.

- Гм, - сказал я. - Мы люди мирные, никого не обидим...

- Ха! - перебила баба. - Обидят оне!

Она показала Витамину огромный кулак и процедила сквозь зубы:

- Попробуй только обидеть, я тебя так обижу, что мамку родную забудешь. Почините забор, - накормлю и ночлег дам. А не почините... - она опять показала кулак.

- Ну понятно, - смиренно сказал Витамин. - Вас как зовут-то... сударыня?

- Прасковьей Ильиничной кличут, - ответила баба, пропуская Витамина во двор.

Я прошел следом. Витамин внезапно остановился.

- Что ты?

Я замолчал, увидев огромную собаку, которая стояла перед нами без всякой цепи. Лохматое чудище было серым с коричневыми подпалинами и смотрело на нас недобрыми черными глазами. У меня сделалось нехорошо внизу живота, - я почему-то подумал, что чудовище может откусить мне яйца.

- Полкан, не трогать! - негромко сказала хозяйка.

Полкан сел на задние лапы и высунул язык. Уж точно, бабу с такой псиной не обидишь, - стоит хозяйке сказать "Ату их, ату!", и Полкан кого угодно разорвет на мелкие куски.

- Гляди! - прошептал Витамин, указывая вглубь двора.

Там по земле ходило несколько белых кур, рядом стоял на одной ноге петух с красно-синим хвостом и багровым гребнем, и поглядывал на нас гордым глазом.

- Мать твою! - прошептал Витамин.

- Ну, чего встали? - грозно спросила Прасковья Ильинична.

- Да вот, куры, - заискивающе улыбаясь, проговорил Витамин.

- Куры, куры, - ворчливо сказала хозяйка. - Кур не видали, что ль? Садитесь пока тут, - она кивнула на деревянную скамью возле дома, перед которой стоял дощатый струганый стол, - а я струмент мужнин принесу.

Мы уселись, и я спросил у Витамина:

- Как думаешь, сколько мы прошли?

- От города? Черт его знает. Если километров тридцать-сорок в день, то не меньше пятисот.

- Далеко, - согласился я. - Тут и слыхом не слыхивали ни о чем. О голоде-то точно.

- Куры ходят! - громким шепотом поведал Витамин и принялся пересчитывать. - Семь штук! Я сейчас ума решусь! И мясом пахнет, мясом! Жареным.

- Это не здесь. Это от соседей несет.

На просторном дворе стояла низенькая банька, за плетнем угадывался огород, слева были сарай, загон для скота и курятник. В углу двора высился колодезный журавль, напоминающий комара, уткнувшего хоботок в землю. Левая стена забора была обсажена молодыми кленами. Появилась хозяйка. В руках у нее был плотницкий ящик, из которого торчали рукояти молотка и топора.

- Вот, - сказала она, поставив ящик на землю. В нем густо звякнули гвозди.

- Айда за мной! - Прасковья Ильинична махнула рукой, приглашая следовать за ней. Мы обошли загон для скота и увидели небольшое поле, засеянное невысокими растениями с необычайно большими мясистыми листьями и желтыми цветками, между которых деловито гудели пчелы. Дальше стояла стена подсолнечника в человеческий рост. Еще дальше, на холме, виднелся погост. К запаху навоза из загона примешивался сладковато-горький запах странных растений. Двор от поля отделял прясельный забор. Два столба прогнили и держались только на подпорках.