Игра страсти - Ежи Косински

Во время своих странствий Фабиан стал кочевником больших дорог, держась в стороне от кемпингов, где собирается столько владельцев жилых прицепов, которые любят рассказывать друг другу истории о неполадках в двигателях, биотуалетах и водяных цистернах. Подобно шатру бедуина, его трейлер следовал за ним, а он — за трейлером, пересекая меняющиеся ландшафты или пустынные местности, когда он по собственному желанию или по воле случая оказывался в каком-нибудь месте, где устраивал бивак или ставил палатку, если его не задерживал неожиданно возникший оазис или какой-нибудь попутчик, мешавший ему проникнуть за отступающую линию горизонта. Его преследовала ненасытная жажда увидеть то, что его ждало за этой чертой, и он продолжал свое путешествие, которому не было конца.

Движимый ровно работающим дизелем, жилой прицеп Фабиана — удивительный гибрид грузовика и трейлера, — поддерживаемый девятью парами колес, казалось, скользил по шоссе, словно судно на воздушной подушке.

Защищенный от внешнего мира широкими окнами, непроницаемыми снаружи, но прозрачными изнутри, водитель мог пройти из просторной кабины в гостиную, удачно и старательно оборудованный рабочий кабинет; над кабинетом — альков с широкой двуспальной кроватью под сдвигающимся куполом из органического стекла. Дальше располагался, похожий на морской, камбуз, который соединялся узким коридором с ванной. Наконец, пройдя мимо кладовых, расположенных вдоль обоих бортов прицепа, он оказывался в крохотной конюшне на двух лошадей. Автоприцеп Фабиана был свидетельством достоинства и скромного достатка свободного человека, которого не заботило ничего, кроме быстрой езды, собственного благополучия и благополучия созданий, оказавшихся в его распоряжении. Автоприцеп представлял собой поистине образцовый дом на колесах, и восторг, который испытывали посторонние, подтверждал вкус Фабиана, усиливал в нем чувство реальности. Красота этого сооружения походила на обаяние встретившейся вам на улице женщины, в образе которой воплотилось желание чего-то такого, чего вы не могли себе представить.

На своем трейлере Фабиан мог добраться куда угодно, кроме офисов высших руководителей бизнеса или представителей творческих профессий, где от вас требовалось постоянное место жительства. Его адресом могла стать любая точка на карте, а местом отдыха — любой населенный пункт. Он возил с собой справочник, где были указаны все игроки в поло, проживающие в стране, коннозаводчики и владельцы конюшен, многих из которых он знавал в прошлом, а также справочники, где указывались адреса общественных и частных конюшен, публичных и частных парков, где разрешена верховая езда; достаточно высоких гаражей, в которых мог разместиться его трейлер, а также места для отдыха владельцев автоприцепов.

Фабиан, который мог приобрести лишь подержанный автоприцеп, давно и внимательно следил за рынком, руководствуясь сведениями из журналов, посвященных игре в поло и конному спорту. Он то и дело звонил посреднику, предлагая ему оплатить расходы, но сумел собрать лишь половину нужной суммы.

Его трейлер был построен в Оклахоме по заказу, сделанному молодым техасцем, который противился планам семьи заставить его вести оседлый образ жизни. Вместо этого он решил путешествовать, захватив с собой подружку и двух любимых лошадей. С подружкой он играл все время, а в поло — тогда, когда ему удавалось найти поле и подходящую команду.

Возможно, к странствиям молодого техасца подтолкнула легенда о том, как Кортес завоевал ацтеков, которые, никогда прежде не видевшие лошадей, приняли всадников за непобедимых богов и уступили им свое королевство. Однако, оказавшись изолированным в металлическом трейлере, молодой обитатель Техаса не смог представить себя в роли нового завоевателя американских шоссейных дорог и заскучал. После трех лет проживания и путешествия в своем жилище на колесах он выставил его на продажу. Поначалу покупателей не нашлось. Но, в конечном счете, взяв в банке кредит, Фабиан сумел уплатить нужную сумму. Наконец-то трейлер стал принадлежать ему.

Подобно тому, как он ценил свой дом на колесах за его компактность, экономичность и мобильность, Фабиан восхищался и лошадью — существом полезным и наделенным силой и ловкостью. В странствиях человека, привязанного к суше, лошадь была древнейшим средством передвижения, волшебным кораблем, созданным для перемещения в пространстве. Человек верхом на коне — даже первый человек на лошади, мчащейся во весь опор, взрывая копытами землю и рассекая воздух, — был первым воздушным путешественником, несомым ветром. Человек всегда рассчитывал на поддержку лошади, о которую опирался ногами и седалищем, лишь ей разрешая столь тесный контакт, позволяя коню быть преградой между ним и твердой землей. Конь доставлял его самого и его орудия на место работы, вместе с ним мчался на битву, давал ему возможность участвовать в состязаниях, охоте, скачках; работал на него в школе верховой езды, на представлениях или арене цирка. Во время игры в поло конь вместе с всадником участвовал в этой древнейшей забаве с мячом.

Профессиональный игрок в поло, восхищающийся как своей лошадью, так и самой игрой, Фабиан рассуждал следующим образом: поскольку человек некогда начал передвигаться на лошади или в повозке, запряженной лошадью, то теперь, в век автомобиля, пора бы человеку возить свою лошадь вместе с собой — в автомобильном трейлере.

Фабиан добрался до окраины какого-то города. Целые акры кладбищ окружали его; казалось, что мертвецы осадили город, словно войска — крепость, и ждут, когда она падет. Видимые на фоне дымного горизонта, за горами свалок, похожими на гигантские муравьиные кучи, там и сям возвышались небоскребы. К обоим бокам своего дома на колесах он прикрепил таблички: КАРАНТИН. Таблички оказались кстати: воры, а также пешеходы и другие водители опасались к ним приближаться. Но если Фабиану нужна была какая-то помощь, то эти же таблички помогали ему получить ее.

Природа создала преграду между людьми в виде леса и реки, но город давал человеку уединение, что означало не только свободу, но и покой. Город всегда был для Фабиана местом освобождения от забот. Здесь, в окружении людей, на тротуарах, в поездах метро и автобусах, где люди тесно соприкасались друг с другом, все улицы вели туда, где он мог обрести душевный покой.

Город был вместилищем плотских утех. Фабиан подумал, что если природа наделила людей самыми большими, пропорционально их размерам по сравнению с другими животными половыми органами, то она сделала это, по-видимому, для того, чтобы они находились в состоянии постоянной готовности к спариванию. Таким образом, самым главным инстинктом у людей стала сексуальность. Жизнь предоставила им уйму времени для того, чтобы думать и творить, испытывать вожделение и удовлетворять его. Поскольку во сне человек был лишен этих возможностей, которые он реализовывал в сексе, то Фабиан делил свою жизнь на сферу сна и сферу секса.

Во сне Фабиан становился заложником времени, оказывался в плену, который лишал его возможности действовать, то подгоняя фантазии, то препятствуя им. Секс освобождал его, давал возможность воплотить в слова настойчивую потребность, настроение, знак, жест, взгляд, в нормальный человеческий, повсюду понимаемый язык. Сон был выражением тайного смысла жизни, секс — ее внешним проявлением. Во сне он существовал для себя, в сексе — для других. Таким образом, сон был потребностью, а секс — целью. Он отказывался считать, что «переспать с кем-то» — это то же самое, что заниматься сексом. В таком случае постель, где ты спал и занимался сексом, оказывалась единственной точкой, объединяющей партнеров.

Засыпал он быстро и спал крепко. Сексуальные желания возникали у него часто. К удовлетворению этих потребностей он относился, как к созданию произведения искусства, которое в конечном счете не зависит от жизни художника. Он не считал себя сексуально привлекательным; согласие вступить с ним в связь он считал благом для себя и всегда был готов ответить услугой за услугу — предложив трапезу в своем доме на колесах или в ресторане, прогулку на своем пони в каком-нибудь парке, совет или деньги.

Не так давно Фабиан заметил в стуле кровь. Хотя он не испытывал ни боли, ни неприятных ощущений, он отправился в больницу на обследование.

Он припарковал свой трейлер на площадке, предназначенной для транспорта персонала больницы и поставщиков, и заменил таблички на бортах. Теперь они гласили: АМБУЛАТОРИЯ. По своему опыту Фабиан убедился, что это слово, хотя оно обозначает «ходячий, передвижной, временный», в сознании обывателей и водителей связывалось с понятием «скорая помощь», что обеспечивало сохранность дома на колесах в отсутствие его хозяина.

В кабинете для осмотра темнокожая медсестра велела Фабиану приготовиться к клизме, которая была необходима перед его обследованием. Она попросила его снять сапоги, джинсы и нижнее белье. Полуголый, он почувствовал себя старым и хворым; к стыду, который он испытывал, примешивалась жалость к самому себе. Велев ему лечь на кушетку на бок, она вставила ему наконечник. Он с трудом удерживал жидкость, которую вливали в него. Почти закончив с ним, медсестра с равнодушным видом велела удерживать в себе жидкость в течение пяти минут. Повернувшись к ней, он увидел ее стройные икры и колени, а также обтянутые халатом бедра. Он подумал, как бы он вел себя, обратившись к ней за пределами больницы: как испытавший известную долю унижения пациент, как неуязвимый владелец, каким он себя чувствовал в трейлере, или же как мощный спортсмен, сидящий на коне во время игры в поло?