Солнцеворот желаний (СИ) - Пар Даша Игоревна "Vilone"

Видя, что мне лучше, Ник отпускает плечо и отходит к воде, подошвой задевая тёмную линию прибоя — по мыски набегают мелкие волны. Вдалеке виднеются первые суровые барашки штормовых волн. Ягнята пока ещё резвятся вдалеке, разбиваясь о природные волнорезы, щедро усеявшие северную половину побережья. Но скоро ветер усилится, наберётся зимней мощи и к вечеру зарядит проливной дождь, поднимется уровень воды, с крыш побегут серебристо-серые ручьи, до краёв наполняя заранее подготовленные бочки.

Этого дождя ждали несколько недель. С того самого дня, когда стало ясно, что происходит. Вот уж не думали жители города, что будут мечтать о буремесяце. Однако, даже он не пришёл бы, не будь рядом со мной чёрного короля.

Я уничтожаю соль. Он призывает бурю.

Вот и сейчас, отдёрнув полы тёплого пальто, стянув с рук толстые кожаные перчатки, король настраивается на пение чёрных волн и делает шаг вперёд. Как чёрный бог, он не проваливается в воду, а поднимается над ней и кажется, будто Никлос идёт по волнам, как по берегу, но на самом деле ступая по черноте расплывающегося кляксой нориуса.

Небо и светлеет, и темнеет одновременно. Тусклые рассветные краски насыщаются густыми тонами, и я замечаю, как высоко поднимаются далёкие волны. Это его работа. Чувствую слабый укол тревоги. Прежде Нику не удавалось призвать шторм. Его сила была физической, как и моя. Но всё меняется. Стремительный прогресс короля виден невооружённым глазом. Он только руки вздымает к небу, выше поднимаясь над морем, как в ответ с небес раздаётся трескучий гром и небо вспыхивает сотней мелких вспышек.

Поднимается ветер, я выше задираю ворот куртки, вновь натягивая перчатки на грязные от мокрого песка руки, и прячу их подмышки. Щурясь от холода, отступаю вглубь пляжа к отвесным скалам. Скоро волны совсем разойдутся и дойдут до конца, в крепкую пену взбиваясь о камень. Но к тому моменту нас здесь уже не будет.

Я наблюдаю за королём. Маленькая фигура на фоне блёклого неба. И какая же мощь в ней сокрыта…

Волны поднимаются выше. Теперь они с грохотом обрушиваются на берег, заворачиваясь пушистым кружевом, забираясь всё глубже и глубже, подбираясь к скалам. От высокой влажности я продрогла, глаза слипаются и уже не сопротивляюсь очередному зевку, от которого чуть челюсть не свернула, настолько сильно хотелось спать. Усталость подбиралась как тёплое, махровое одеяло. Гонка со временем, малое количество сна — всё это и ещё немного сверху.

Опускаюсь на корточки, прислонившись к холодному камню и лишь на мгновение прикрываю глаза, сквозь ресницы наблюдая как шире по небу расползается чернильная клякса, и будто щекочет бока небесных угрей, раздражаясь сверкающими вспышками. Веки тяжелеют, голова клонится к груди, и я почти погружаюсь в сон, когда чувствую прикосновение воды к сапогам, а потом меня медленно, как на облачке, поднимают вверх и я только пальцами успеваю мазнуть по очередной поднявшейся волне. От попавших на лицо брызг защипало кожу. Просыпаюсь, вяло растирая щёки, пока нориус подтягивает меня к замершему в воздухе Никлосу.

Он устал так же, как и я. Его гонка даже хуже моей — до сегодняшнего дня он не видел прогресса — небо упорно сопротивлялось его силе, оставаясь почти по-летнему жарким и безоблачным. Но сегодня чаша склонилась в пользу короля, и он с мрачным удовлетворением наблюдал за разыгрывающемся штормовым представлением.

Обхватив меня за талию, он ненадолго задержался в воздухе, чтобы мы оба могли насладиться грозовым концертом, чувствуя, как поднимаются волоски на коже от мощнейших разрядов молний. Закладывает уши и немного болит голова — ждать осталось недолго.

Мы входим во дворец в момент, когда раскат сменился барабанной дробью дождя. Как будто лопнули небесные плотины — вода пошла сплошным потоком вмиг разлившись по карнизам и стокам весёлыми ручьями. Повеяло долгожданной прохладой.

* * *

Полутёмная комната кажется милее всего на этом свете. Она манит тишиной и обещает покой, стоит только прикрыть глаза. Выйдя из ванной и расчёсывая пальцами мокрые волосы, я подошла к окну и чуть отодвинула штору. Сквозь серые тучи вниз спускались крутые струи дождя, а деревья перед дворцом слабо клонятся к земле. Шторм не вышел на берег, оставшись бушевать где-то среди высоких, чёрных волн и едва видимой линии горизонта.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Море опустело. Ни единой русалки. Даже ше́лки ушли на глубину — их мёртвая кожа растворялась от солевых потоков, и они разлагались на глазах. Мы остались беззащитны и только сторожевые дымчатые линии, что как решётка на чёрных сваях стояли под водой, предупредят в случае атаки. За три недели их тревожили трижды, но так, на пробу. Просто, чтобы поиграть на наших нервах.

Штора опустилась вниз, а я взъерошила волосы, наполняя их жаром. Им это не на пользу, но я не хотела ложиться с мокрой головой. Особенно зная, что за мной наблюдают сквозь приоткрытую сквозную дверь.

Он знает, что я скоро приду к нему.

Свет в соседней спальне поступает сквозь тонкую полоску между штор, прочертившую линию передо мной, будто создавая белое препятствие на пути к двуспальной кровати с опущенным пологом. Я слышу шелест простыней и слабый скрип пружины матраса. Развязываю завязи на атласном халате, бросаю его под ноги и легко переступаю черту, на мгновение словно вспыхивая красным, прежде чем погрузиться во тьму.

Мягкое постельное белье приятно холодит кожу, разгорячённую после горячего душа. Я опускаю голову на подушку и тотчас закрываю глаза в надежде скорее погрузиться в сон и поспать хотя бы пару часов. В тот же миг мужская рука опускается на мою талию. Никлос прижимается к спине и будто прячет как в детской колыбели, утыкаясь носом в мою шею. И начинается волшебство.

Проклятье нашего положения в том, что наши экзерсисы с ариусом и нориусом после сентябрьского разрыва теперь как бег с препятствием у астматиков. И если Никлос в силу опыта и более мощной основы нориуса способен управиться с последствиями, то я каждый день играю с огнём. Ариус высасывает из меня все соки, и без подзарядки становлюсь ни на что не годной. А мне нужна эта сила. Без белой тьмы я просижу в этой золоченой клетке до скончания веков.

— Скажи лишь слово, и я отпущу тебя, — шепчет король, чувствуя, как я одеревенела в своей неподвижности и стремлении исчезнуть. Затекли плечи и сдавило грудь, хочется сделать глубокий вдох, а вместо этого зажимаю в кулаке край подушки и упрямо держу глаза закрытыми.

Ник не тронет меня. Больше нет. После того, что случилось в ту ночь, он ни разу не прикоснулся ко мне. И даже в эту постель я пришла по своему желанию. Это я хочу зарядится от связи ариуса и нориуса, что уже сплелись в тысячи кос под потолком кровати, путаясь между столбиков и зарываясь в тончайшую ткань полога.

— Ты же знаешь, почему я здесь.

— А ты сама знаешь почему?..

* * *

Пробуждение тягостное как топкое молоко. Будто и не спала, а продолжала сражаться со своими демонами. Открываю глаза — и будто ночь на дворе, хотя часы отстукивают почти двенадцать часов. Значит я проспала где-то пять или шесть. Хороший результат. Высунув язык, поводив из стороны в сторону. Нет привкуса соли, а значит то, что сделал Ник, сработало.

Выбираясь наружу, слышу монотонный стук дождя по стеклу. Босая иду к окну и раздвигаю шторы, впуская тусклый, молочный свет, в котором затанцевали мельчайшие песчинки. Обернувшись, вижу, что кровать пуста. Король всегда уходил первым. Он не хочет, чтобы я испытывала стыд. Мы спим вместе и порознь, и официально даже помолвлены, несмотря на мой траур по погибшему мужу, который жив и находится в эльфийском лесу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Подняв колокольчик, вызвала прислугу. Световой день короток, а мне так много нужно успеть до вечернего бала в честь начала буремесяца. Никлос будто знал, что именно сегодня удастся переменить погоду и призвать первый шторм. Он о много теперь ведает, и я знаю откуда исходят эти новые знания.