Солнцеворот желаний (СИ) - Пар Даша Игоревна "Vilone"

При моём приближении свет упал прямо на его оживлённое от воздействия чёрного вина лицо. Секретарь стушевался, запнувшись посередине предложения и теперь только ковырял фактурную ножку бокала, не зная куда себя деть. Иногда я видела в нём большее, чем просто киснущего во дворце дракона, от скуки подавшегося ко мне в секретари.

— Амалия, ты всегда можешь написать мне письмо. Подробное, со всеми выкладками, чтобы мне было с чем идти на очередное собрание совета Женевры. Там дамы заняты исключительно пушистой и безопасной благотворительностью. Нужно сильнее шевелить это болото… — и я негромко рассмеялась из-за схожести сравнения.

Словно почувствовав, что атмосфера изменилась, Август под благовидным предлогом откланялся и мы с Малей остались наедине. Скользнув глазами по залу, выцепила несносного Акроша, в своё время имевшего дерзость обвинить меня в заключении Винелии. Он, сверкая в полутьме серебром в волосах, держался в стороне и в невообразимых количествах поглощал виски. Почувствовав на себе мой взгляд, отсалютовал бокалом. Впервые он выглядел довольным, видимо он уже в курсе о полной реабилитации Винелии. Интересно, что же их связывает, раз он так рьяно взялся за доказательства о её невиновности?..

— Это какое-то дурное веселье среди разрухи. Как можно развлекаться, когда в городе люди умирают из-за отравления солью? — прошептала Амалия, подходя ко мне ближе и вставая полубоком, чтобы не светить слишком жёстким выражением на лице.

Она стеснялась своей злости, расцветшей после объявления о трагической гибели Томара. Новый глава Академии, получивший должность в результате голосования среди преподавателей, Болдер Колье, не проявлял никакой симпатии к сироте и только моя личная просьба остановила его, когда он вздумал исключить девушку из академии из-за бесконечных экспериментов, проводимых ею втайне в попытках найти средство освободить отца. Девушка без конца таскала редкие ингредиенты, драгоценные реторты, зелья и уникальные книги из библиотеки Томара, перешедшей следующему ректору. Болдер считал это блажью и распущенностью, вызванной вседозволенностью девушки и хотел проучить, напоминая, что папочка не придёт на помощь случись что. Однако пришла я, а со мной он тягаться не хотел, понимая шаткость своего положения, ведь были и другие претенденты на место ректора. К примеру, оставшийся не у дел Свентр, ставящий под сомнение любое его решение.

На моё ответное молчание она поморщилась, и вновь приложилась к бокалу с вином, покрытым золотистой пудрой, оставшейся у неё на губах. Облизнувшись, она негромко чихнула и только собралась перейти к насущным делам, как наше уединение нарушил самый неоднозначный человек в зале. Единственный из семейства Гадельер оставшийся в столице, племянник Артана, — Вест. Даже его матери не удалось вернуть сына в долины, хотя она лично заявилась в столицу пару недель назад, и даже осмелилась прийти к королю. Неизвестно, о чём они говорили, но Ник дал добро, а парень упёрся рогом и остался в Военной академии. Он хотел стать офицером. Хотел служить, сражаться против русалок и отомстить за погибшего друга.

Вест Гадельер за месяцы на службе сильнее раздался в плечах, и кажется даже стал выше ростом. В его голубых глазах застыло выражение обиды и раздражения, но он никогда не показывал своих чувств, сохраняя дистанцию. С равноденствия Кристана я запомнила его совсем другим, более открытым и весёлым, как мой брат. Это ушло в прошлое. Вест превратился в злую осу, жужжащую над ухом и пытающуюся впиться в любого несогласного с его правдорубством. Он не верил в возможное перемирие, не верил эльфам и считал всех врагами. Ему крепко досталось в ночь Трезубцев и костей, и теперь злоба копилась внутри, готовясь разорваться как подземный вулкан, разойдясь глубокими трещинами и открывшись кратером, полным кипящей лавы.

И как же внешне он напоминал дядю! Такой же богатырь: светлокожий, с золотистыми вихрастыми волосами, с необычайно-тёмными ресницами, подчёркивавшими голубизну глаз, и почти женственной мягкостью черт. Но если Артан соответствовал своей открытости и доброте, то Вест потемнел душой, и это вызывало настоящий диссонанс у любого, кто вздумает с ним заговорить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я была удивлена увидеть его здесь. Но потянувшись взглядом за его спину, увидела неподалёку его командира — кэрра Пинтера Адгеля, стоящего в окружении подчинённых и чеканящего что-то глубоким и насыщенным голосом. Поджарый мужчина стал настоящим лидером среди молодёжи. Искорёженный кислотой, выпущенной одним из спрутов в ту самую ночь, он на своих крыльях вытащил пятерых ребят из воды, получив медаль отваги за свой подвиг.

— Ваше Высочество, дэра Амалия Бай, — учтиво поприветствовал племянник Арта. При взгляде на меня, лицо Веста смягчилось, и он с сочувствием в голосе продолжил: — кэрра Селеста Каргат, соболезную вашей утрате. Потеря Кристана тяжело ударила по всем нам, а гибель моего дяди и вашего мужа — необратима, и крайне печальна. Тяжело принять его смерть. В знак малого утешения скажу лишь одно — они оба были военными и погибли в бою против беспощадного врага. Их смерть — не напрастна.

Вест продолжал говорить, но я не слушала. И Арт, и Крис живы. А война с подводниками идёт из-за меня. Что может быть более противоречивым — скорбеть по живым? Моя тревога за их жизни не имеет ничего общего с тем, что я чувствовала, когда думала, что их нет.

Махнув рукой, подозвала официанта с крепкими напитками и сняла с подноса бокал виски. Отсалютовав в зал наблюдавшим за нами Богарту и стоящему рядом с ним Акрошу, отпила немного и даже не поморщилась. Вест запнулся, и речь оказалась скомканной. Амалия как бы невзначай наклонилась вперёд и вино из её бокала пролилось на чёрный, расшитый блестящими зелёными нитками, сюртук.

— Я такая неуклюжая! — сделав вид, что ей неудачно-весело, как это бывает у тех, кто перебарщивает с выпивкой, она вытащила платок, испачканный в разноцветных пятнах неизвестного происхождения, и начала размазывать вино, незаметное на чёрном фоне. А вот чем бы ни был испачкана ткань платка прежде, она с лёгкостью оставила розовые и голубые следы на отутюженной форме. Вест отскочил назад, пытаясь отскрести грязь, но только больше испачкался и невзначай коснувшись волос, окрасил и их в голубой цвет.

— Прости-прости-прости, — вполне искренне запричитала Маля, потянувшись, желая помочь, но Вест вновь шарахнулся в сторону, чуть не сбив огромную заокеанскую вазу с цветами и столик с фруктами, чем вызвал любопытство стоящих неподалёку придворный дам.

— Нет-нет, всё в порядке! Не стоит утруждаться, — резко заговорил он, выставляя в защитном жесте руку, чтобы избежать нового контакта с потрясающе пачкающим платком и не менее растяпистой колдуньей, которая незаметно взмахнула указательным пальчиком и следующий шаг Веста вызвал почти громовое падение вазочек с фруктами со столика: яблоки и апельсины, персики и нектарины покатились в разные стороны, попадая под ноги придворным, отчего с разных сторон раздались громкие восклицания и даже неудачное падение одной кэрры, надевшей туфли на слишком высоком каблуке.

Всеобщий переполох и неуклюжие попытки Веста восстановить порядок сыграли нам на руку. Маля, ухватив меня за запястье, ловко утащила в скрытую за розовым фламинго комнату, явно используемую для весьма однозначного уединения, учитывая, что на ажурной дверце была даже небольшая задвижка.

— Я уже была готова его стукнуть, так долго он не унимался! — проворчала Маля, выдав кривую усмешку. Она сжала платок в руке и потёрла между пальцев — он очистился до сверкающей белизны. Протерев лоб и стерев с губ блёстки, она запихнула его в укромный карман юбки и поправила корсет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я осторожно выглянула в резное маленькое окошко и увидела, что Вест уже в полном порядке. Две молодые кэрры что-то весело объясняли ему, взяв под локотки и уводя в сторону танцевальной зоны, где начинался очередной общий танец. Через несколько часов после открытия музыка растеряла весь свой загадочно-песочный лоск и сошла к традиционным мелодиям, так что разгорячённая танцами демониц и оправившаяся после нашего с королём представления публика уже вовсю отплясывала, кружась по залу и вовлекая всё новых и новых гостей. Сверху мягко падал золотисто-красный дождь, опускаясь на горячую, драконью кожу и застывая причудливыми узорами, превращавшими аристократов в настоящих огнедышащих драконов, которые как волшебные явления прошлого застыли на границе между красным светом и беспощадной тьмой. Дикость наяву.