Сладкое искушение - Лорел Гамильтон

сегодня же, и до определенного часа. Как я уже говорила, свою ставку она подняла до такой степени, что эти деньги покрывали годовой заработок многих людей. Но не мой.

— А я не понимаю женщин, которые представляются, как «миссис» что-то там, как будто у них нет своего имени и хоть какой-то идентичности за пределами брака.

Внучка моей посетительницы издала тихий смешок, который попыталась скрыть в кашле. Либо ей удалось одурачить миссис Чадвик, либо та ее проигнорировала. Уверена, миссис Чадвик была хороша в игнорировании тех вещей, которые не одобряла. Жаль, что она не может проигнорировать меня. Впрочем, как и я ее.

— Вы пытаетесь оскорбить меня, мисс… миз Блейк?

— Не нарывайтесь сами и не нарветесь на меня.

— У нас тут не перемена в школе, и мы не дети.

— Нет, не дети. — Согласилась я и глотнула еще кофе. Я предложила им чего-нибудь выпить, но миссис Чадвик отказалась, а ее внучка хотела только воды. Тот факт, что они обе отказались от кофе, был еще одной маленькой причиной их невзлюбить. И ничего из того, что они сделали, не вернуло им тех очков, которые они уже потеряли в моих глазах.

— Вы понимаете, что мой внук, Уильям, в смертельной опасности.

— Я понимаю, что, по вашему мнению, он спутался не с той женщиной, и что она охотится за его трастовым фондом. Не уверена, что это можно назвать смертельной опасностью, но я знакома с одним детективом, который может проследить за ними и накопать грязи на эту особу, однако, как я уже сказала, сама я не частный детектив.

— Мы нанимали частных детективов. Они не нашли веских доказательств.

Я моргнула, уставившись на нее, сделала еще один глоток своего кофе и постаралась не заорать в ответ.

— Тогда почему вы здесь, миссис Чадвик? Почему вы заплатили годовой доход ради этой встречи?

Она подарила мне выразительный взгляд поверх своего идеального носа.

— Если эта сумма составляет ваш годовой доход, то ваша репутация явно преувеличена.

— Позвольте уточнить: вы заплатили сумму, которая составляет годовым доходом для многих людей. Моя репутация, как некроманта и кошмара для маленьких непослушных сверхъестественных граждан, не преувеличена, так что мои доходы выше этого. Учитывая, что на вас сейчас винтажные часы от Картье, а ваша внучка пришла сюда на шпильках от Кристиана Лабутена, вы, вероятно, не в моей лиге, а может, и в моей. Но мы здесь не для того, чтобы меряться кошельками, мы здесь потому, что вы сказали мистеру Вону, что это вопрос жизни и смерти. Вы продолжаете повторять, что ваш внук находится в смертельной опасности, тогда как единственная угроза — это его женитьба не женщине, которая вам не нравится. Она для него недостаточно хороша? Слишком бедная, слишком дикая, слишком этнически выраженная — слишком что, миссис Чадвик?

— Слишком толстая. — Ответила она.

Я осторожно поставила свой кофе на стол, чтобы не швырнуть его через всю комнату и не озвереть окончательно.

— Вон из моего офиса.

— Какое-то время мой внук был фитнес-моделью. Он мог построить карьеру, от которой я отказалась, но он больше не хочет выступать…

Я встала.

— Вон. Отсюда.

— Миз Блейк, пожалуйста. — Заговорила, наконец, внучка. — Пожалуйста, позвольте мне объяснить.

— Забирайте свою бабушку и уходите, и захватите с собой свои стремные претензии.

— Разве это неправильно — хотеть, чтобы мой внук женился на ком-то, кто так же красив, как и он?

— Я не знаю, может, и правильно, но неправильно вот что: нанимать частного детектива, чтобы нарыть на нее грязи только потому, что вам не нравится, как она выглядит.

— Мой внук в этом году получает доступ к своему трастовому фонду. Это солидный куш. Все наши внуки сталкивались с охотниками за деньгами благодаря завещанию, которое оставил мой свекор.

— Это не моя проблема. Я даже не уверена, что это вообще проблема. С чего вы взяли, что это были охотники за деньгами? Вы сделали такой вывод только потому, что они были беднее вас?

— Не все из них были бедными. — Поправила внучка. — Просто не такими богатыми.

— Ну надо же, какая трагедия. Уберите-ка свои богатенькие проблемки из моего офиса. — Я указала на дверь, как будто это могло заставить их встать и уйти.

— У вас пистолет. — Сказала миссис Чадвик и побледнела — ее худая рука касалась ее тощей груди. Рука выглядела старее, чем остальные части ее тела — не слишком сильно, но достаточно близко к ее реальному возрасту. Видимо, пластические хирурги не все могут подтянуть.

Очевидно, когда я вскинула руку, чтобы указать им на дверь, я спалила пистолет на своем ремне. Сама виновата — надо было указать левой вместо правой, но, поскольку я не считала эту женщину своей клиенткой, думаю, это неважно, что она не одобряет тот факт, что я вооружена. Я не обязана перед ней выслуживаться, даже быть милой не обязана. Она была сумасшедшей, и я не должна ей подыгрывать только потому, что у нее есть деньги. Психи — это психи, и на сегодня мне их уже достаточно.

— Ага, у меня пистолет, потому что я была на задании и помогала SWAT’у выполнять ордер на ликвидацию, когда мне пришло сообщение о нашей с вами встрече. Ордер достался мне после смерти другого маршала, который пытался его выполнить. Я уже двадцать четыре часа на ногах и с меня хватит вашего дерьма.

— Вы действительно убили кого-то? — Спросила внучка.

— Не ваше дело, третий раз повторяю: выметайтесь отсюда. Если мне придется повторить это в четвертый раз, я перейду на мат. — Я указала на дверь еще более драматичным жестом, подняв руку достаточно высоко, чтобы пистолет был виден как можно лучше. Это был Спрингфилд Рэнжмастер сорок пятого калибра, полноразмерник серии 1911 — то бишь, ствол бы не маленький. Я не могла спрятать его под обычной одеждой — он был слишком крупным, а у меня была слишком короткая талия. У меня есть подруги с достаточно вытянутым торсом, чтобы спрятать такие пушки там, где я не могла себе этого позволить.

— Миз Блейк, пожалуйста, выслушайте нас.

— Нет. — Отрезала я, но если они не свалят в ближайшее время, мне придется опустить руку. В некоторых позах нельзя стоять вечно.

Миссис Чадвик уставилась на меня, и она была так зла, что я увидела морщины у нее на лице даже под слоем макияжа. Морщинок от улыбок у нее не было — только те, что на лбу, возникшие от того, как ее лицо напрягалось и корчилось, потому что она не