Только твоя - Джоанна Лэнгтон

Старик жестом дал понять, что разговор окончен.

— Мое прощение ты могла бы получить, только выйдя замуж за Гвидо, — непреклонно произнес он.

— Скорее я стала бы премьер-министром, — в отчаянии пробормотала девушка.

— Думаю, ты все поняла.

— А если мне удастся женить его на себе, я по-прежнему наследую империю Кастильоне? — поинтересовалась Корделия.

Старик грозно сдвинул брови и посмотрел на нее уничтожающим взглядом.

— О чем ты говоришь? Женить на себе Гвидо Доминциани, которого ты жестоко оскорбила? Да он может заполучить любую девушку, стоит только захотеть...

— Редкая девушка обладает приданым, которое ты предложил ему за мной десять лет назад, — возразила Корделия.

Джакомо чуть не задохнулся от такой наглости.

— У тебя что, совсем стыда нет?

— Вероятно, я утратила его вместе с иллюзиями, когда ты попытался сбыть меня с рук, словно одну из своих компаний, — резко парировала она. — Но ты так и не ответил на мой вопрос.

— Я не понимаю, какова его цель. — Предельно раздраженный, старик развел руками.

— Просто хочу знать.

— Ну что ж... — Джакомо задумчиво прошелся по комнате. — Если бы ты все-таки стала женой Доминциани, я бы переписал на его имя контрольный пакет акций “Кастильоне Корпорэйшн” прямо в день вашей свадьбы... Но это невозможно! — Широкие плечи старика опустились, и у него вырвался горький смешок. — Да, я мечтал передать дело всей моей жизни в надежные руки. Неужели я хотел слишком многого?

Корделия поджала полные губы. Хотя ее несчастная мать, Мирелла Кастильоне, никогда не обвиняла своего отца в том, что тот отказался от нее, девушка уже давно поняла, что для этого человека благополучие бизнеса значит гораздо больше, чем родственные узы.

Что ж, раз дед принял меня только из любопытства и ничто не может его поколебать, зачем оставаться там, где мне не рады? — вздохнула девушка.

Она встала и направилась к двери, но в последний момент все же решила сделать еще одну попытку достучаться до сердца Джакомо.

— Здоровье мамы ухудшается, — бросила Корделия через плечо.

Старик проворчал что-то гневное на родном языке.

Она стремительно обернулась, и глаза ее сверкнули.

— А ты не подумал о том, что если твоя дочь умрет в нищете, совесть будет мучить тебя не только до конца твоих дней, но и на том свете? Ты этого заслуживаешь!

Джакомо Кастильоне посмотрел на внучку тяжелым взглядом, а потом молча повернулся к ней широкой спиной.

Покинув номер, Корделия вызвала лифт. Ноги едва держали ее. Через несколько минут она быстрым шагом пересекла вестибюль отеля и вышла на воздух.

Может, мне похитить Гвидо Доминциани? — в отчаянии думала девушка. Безумствовать так безумствовать. Если б у меня были деньги, я бы наняла кого-нибудь для такого дела, а потом морила бы Гвидо голодом и пытала в каком-нибудь темном подвале.

Она ненавидела этого человека. Он был очень богат, но жадность заставила его обручиться с ней, полненькой простушкой, которая нисколько не привлекала его как женщина, но в будущем могла стать наследницей миллионов Кастильоне. В результате он разбил ей сердце, втоптал в грязь ее гордость... Это из-за него она и ее мать окончательно потеряли возможность получить прощение Джакомо.

Наверное, Гвидо Доминциани оказался в Нью-Йорке по той же причине, что и мой дед, размышляла Корделия, продолжая стоять у витрины большого магазина. Сферы их интересов всегда пересекались, и сейчас того и другого, скорее всего, привлекли перспективы в американском бизнесе. В отличие от Джакомо Кастилъоне, Гвидо уже обзавелся внушительным зданием для своего представительства на Пятой авеню и, наверное, в данный момент там и находится.

А чем я, собственно, рискую? — отважно подумала девушка. Гвидо до сих пор не женат, а дед не привык шутить, когда речь идет о деньгах. Он был бы счастлив заплатить миллионы и миллионы фунтов стерлингов, лишь бы выдать меня за Доминциани. Чувства его не волнуют, главное — это слияние двух империй. А с таким приданым даже заурядная вертихвостка может обрести уверенность в себе!

Корделия вгляделась в свое отражение в стекле витрины. Перед ней стояла невысокая девушка с темно-рыжими волосами и глазами цвета морской волны, одетая в серую юбку и потертый жакет. Увы, даже вынужденные ограничения в еде не сделали из нее худышку. Наверное, она пошла в отца, потому что Мирелла Кастильоне всегда была стройной и худощавой.

Что ж, поскольку меня оценивают на вес золота, мрачно усмехнулась Корделия, пышная фигура становится моим достоинством. Гвидо всегда умел разглядеть выгодное предложение, чтобы пополнить свои и так не пустые закрома...

Гвидо Доминциани проводил совещание и велел секретарю ни с кем его не соединять. Поэтому, когда в кабинет робко постучали, он недовольно поднял голову и вопросительно поднял брови.

Его помощник, Генри Крайтон, поспешно направился к двери и шепотом переговорил с секретарем. Вернувшись к столу босса, он доложил:

— Извините, сэр, но там какая-то женщина. Она желает срочно встретиться с вами.

— Никаких перерывов, тем более на женщин, — нетерпеливо отмахнулся Гвидо.

— Посетительница сказала, что она внучка Джакомо Кастильоне, Корделия, но секретарь в этом сомневается. Он говорит, что посетительница не похожа на людей вашего круга.

Гвидо замер.

Корделия Кастильоне?! Невероятно! Да как осмелилась эта потаскушка явиться сюда и просить о встрече?!

Он так резко встал со стула, что сотрудники, сидевшие перед ним за огромным столом, вздрогнули, а один из них даже выронил из рук папку с отчетом.

Стремительно пробежав несколько раз вдоль высоких затененных окон, Гвидо, словно леопард, почуявший запах жертвы, снова застыл на месте.

Джакомо клялся, что никогда не простит внучку, а это человек слова, думал он. Жаль старика, десять лет назад он просто сгорал от стыда за Корделию.

Единственный сын Кастильоне утонул во время гонок на яхтах, а дочь стала матерью-одиночкой. Именно поэтому отец Гвидо радовался тому, что брак сына с внучкой Джакомо не состоялся. В этом семействе дурная наследственность, твердил он. Сын вынужден был признать его правоту, когда узнал, что Корделия занималась сексом в машине с его пьяным другом.

При воспоминании об этой истории Гвидо снова впал в бешенство.

Это было отвратительно, мерзко! Жаль, что у меня не было возможности наказать эту распутную девчонку так, как она этого заслуживала, в ярости думал он.

В кабинете стояла мертвая тишина. Сотрудники обменивались недоумевающими взглядами. Наконец, так и не дождавшись от шефа ответа, Генри Крайтон нарушил молчание: