Эмигрант - Шиму Киа

утро, мистер Уан! — торопливо и впопыхах крикнула она вошедшему мистеру Уану. — Вы как всегда вовремя! Ну и погодка сегодня! Вы молодец, как всегда! Взяли с собой теплое пальто. А вот я доверилась прогнозу погоды и оделась как всегда…

— Не переживайте, — не глядя на секретаршу, ответил мистер Уан. Ему было немного неприятно слышать громкий голос чересчур активной дамы, который бил по больной голове, как половник по пустой кастрюле. — Не вы одни ошиблись: с вами весь город мерзнет- а я всего-навсего случайно выглянул сегодня утром в окно. Интуиция сыграла! Сегодня она меня не подвела.

Мария увязалась за мистером Уаном. Вместе они подошли к лифтам, и мужчине крайне не хотелось продолжать диалог с шумной секретаршей.

— Вы правы! Интуиция- это необходимая вещь. Вот я прислушиваюсь как-то к голове, а не к сердцу. Наверно, поэтому так часто совершаю довольно глупые ошибки.

— Наоборот, стоит чаще прислушиваться к своей голове, ведь она точно не предаст, в отличие от сердца.

— Вы опять правы! — Бондекер громко рассмеялась.

«Раздражает!»— подумал напряженно мистер Уан. Он видел, что лифт уже вот-вот спустится, и ему хотелось, как можно скорее избавиться от источника надоедавшего шума.

— Это все простые истины, Мари, — улыбнулся мистер Уан. — Я лишь цитирую великих людей, которые все уже открыли и исследовали. Нам остается лишь опираться на их труды и подниматься все выше!

— Замечательные слова! — Бондекер восхищенно глядела на мужчину. — Существуют же такие замечательные люди на этом свете!

— Всегда существовали, — лифт уже спустился на нулевой этаж и открыл свои двери. Женщина вошла в него, но мистер Уан продолжал стоять. Он ударил себя по лбу, громко вздохнул и щелкнул пальцами. — Точно! Совсем забыл! Забыл свои перчатки у входа!

— Что же вы! — забеспокоилась вместе с ним Мария. — Идите же! Идите! Я придержу для вас двери!

— Нет! Езжайте, вы вечно в бегах!

— Но как же…

— Езжайте! — раздраженно выговорил мистер Уан и, дотянувшись рукой, нажал на случайную кнопку. Двери захлопнулись и лифт устремился наверх.

Мистер Уан выдохнул и оглянулся. Холл был пуст. За высокими стеклянными окнами бродила серая, дождливая погода. Серый оттенок мира вместе с темно-серым асфальтом и стенами преображал официальный и скудный на разнообразие пространства холл в уютную пещеру, где можно переждать бурю, неожиданно возникшую на горизонте. Мистеру Уану стало плохо. Не столько от приятных чувств, сколько от тепла пальто. Соседний лифт уже спустился.

Поднимаясь на свой этаж, герой смотрел на себя в зеркало. Приятное, рельефное лицо. Слегка смуглая кожа. Небольшой нос, рот, уши, густые брови, не слишком короткие волосы, незаметные уши. Между переносицей и лбом находилась небольшая ямочка, которую нельзя было сразу заметить из-за цвета кожи. Рядом с веками полукругом размазались небольшие темно-синие пятна. А взгляд был усталый. В нем виднелось какое-то разочарование. Мистер Уан смотрел на себя и видел не порядочного гражданина, а обыкновенного рабочего, не имеющего ничего стоящего, кроме своего капитала, острого ума и бежевого дорогого пальто с ремешком. Тот ли человек, что сейчас буквально возненавидел ни в чем невинную Марию Бондерек, считается примером для подражания чуть ли не каждого своего знакомого? На широкие плечи мистера Уана опустилось клеймо порядочности и правильности, которое тяготило носителя. Ему не нравилось, что он имеет определенный образ, который очень легко можно разрушить, но так сложно восстановить. Мистер Уан не чувствовал себя свободным человеком, потому что был скован мнением других. Он хотел проснуться в позднее время, опоздать на работу, нагрубить всем тем, кто бесстыдно раздражает его нервы, но душевная порядочность, желание видеть на лице других почтенную улыбку заставляли его день за днем повторять одно и то же.

Несмотря на цикличность своей жизни, ему все же удавалось покончить с предыдущими местами работы, но с людьми он так сделать не может. В его голову никогда не приходила мысль об простом избавлении от человека, который уже сформировал для себя ассоциации с именем мистера Уана. Как бы не кипел гнев внутри него, поднять руку на уважающего его человека он не мог. И вряд ли сможет.

Мистер Уан закачал головой. Нет… Все он может… Он может убить человека, может высвободиться из этого общественного мнения, но боится. Его трусливая душа самоутверждается за счет чужого восхищения. Мистеру Уану нравилось слышать, как его хвалят, нравилось видеть, как очарованно на него смотрят коллеги, нравилось думать о том, что его личность в этом мире имеет огромный вес. Да, мистер Уан может все. Но боится. Череда случайностей привела его к настоящему. Самостоятельно идти мистер Уан не способен. Его ноги атрофировались, руки перестали слушаться- тело несет течение, а он сам и не сопротивляется. У него есть собственный гимн: «Время все рассудит!»— и придерживаясь этого лозунга, мистер Уан миролюбиво плывет по жизни. У него столько возможностей встать и что-то поменять в течении этой бурной реки, но герой лежит и смотрит на звезды, возле его уха крутятся фразы поклонников, так же плывущих вместе с ним, а рот наполнен водой. Он не может ничего сказать, смотрит на себя в зеркало и молчит. Зачем ему жаловаться на жизнь? У других все куда хуже. Ему повезло. Он должен радоваться! Жизнь удалась!

Ему повезло… И достоин ли мистер Уан этого везения? Заслуживает ли он стоять в этом лифте, в этом здании, на этой земле? Что сделал он для себя, чтобы заслужить свое же место в мире?

Двери лифта открылись.

Глава II

Питер Бир зашел в офис, поздоровался со всеми коллегами, сел на свое место и начал работать. Его будни были почти схожи с делами мистера Уана, но они работали на разных этажах. Да и он не являлся копией своего коллеги сверху: мало спал, много работал, не восхищал окружающий своим изяществом, сливался с массой, являлся обыкновенный сотрудником крупной фирмы. Питер являлся винтиком, который особо ничего не значил в механизме. Его особо не замечали. Все то и дело, говорили рядом с ним о мистере Уане, а он и сам в какой-то момент так увлекся личностью этого таинственного сотрудника, про которого слухов набрелось немерено, что записался в ряды ярых поклонников эталона кампании. Платили ему немало, однако только одна лишь зарплата являлась гордостью скромного офисного планктона. Питер Бир прилежно учился в школе, но высоких оценок никогда не получал, провел жизнь обычного студента, и за старания его взяли спустя год после окончания университета в нынешнюю кампанию, где он потратил уже не один год своей