Второй встречный - Оксана Зиентек

свою вдовью долю! Здесь ныне я — хозяйка!». Знали ведь все, что никакой вдовьей доли отец матери не выделил, не из чего было выделять.

Вот чего только никто из нас не знал, что мать давно уже с Хельгой договорилась, что та со своим Якобом ее примет. С тех пор как отца похоронили, у матери уже и сундук собран был. Еще бы не приняли, ведь мать Хельге половину приданого своими деньгами дала, где и как только от отца утаить сумела. Так что мать уесть у Агнесс не получилось, как была она всю жизнь прямая, словно палка, так с прямой спиной и ушла. Ни на волосок не прогнулась. А мы остались.

Да. Ирмгард тогда и с матерью ухитрилась разругаться. Почему, дескать, Хельге на приданое денег нашла, а нам — нет? Всю жизнь, мол, только об Анне заботилась, да об ее отродье. Ну, мать тоже никогда за словом в карман не лезла, просто, в отличие от Ирмы, словами зазря не сыпала.

— Я — говорит — внучкам на приданое собираю, потому что они только в возраст входят. Пусть хоть девчонки свою судьбу устроят. А Анну, — говорит — потому и люблю больше всех, что одна она из вас — не дура. Тиха да скромна, а дважды безо всякого приданого замуж выйти ухитрилась. А у кого голова пуста, или язык помелом, так тому никакое приданое не поможет. Вот тогда-то я и задумалась, да что теперь уже толку…

— Ты куда это собралась? — Мне кажется, голос Агнесс с годами становится все визгливей — Вот же дали боги родню: набьет брюхо, встанет из-за стола и даже «спасибо» не скажет!

— Спасибо, Агнесс. — Равнодушно ответила я, опережая опять готовую взорваться Ирмгард. — Ты же сама говорила, что надо собрать тимьян и ноготки на грядках, пока погода стоит.

— Без тебя найдется кому собрать! Ишь, только бы возле дома крутиться. Возьми, лучше, мелких и сходите за поздней ежевикой на дальнюю окраину. Поставим наливки. Да смотри, проследи, чтобы детвора ягоды собирала, а не объедала прямо с куста!

— Хорошо, Агнесс, прослежу.

Ну вот как она себе это представляет? Привести детей к ягоднику и запретить тем есть? Хорошо летом, в этом году малины, а потом и ежевики было столько, что мальцы наедались досыта, а разницы никто не замечал. С поздней ягодой сложнее, не так ее много уже осталось на кустах. А надо, чтобы на наливку хватило, а то золовка меня поедом заест. Махнула рукой паре ребят из наших, поместных, что привычно крутились у конюшни, взяли короба и пошли на дальнюю опушку.

Дорога в принадлежащий брату лес вела через окраину села. Можно было и напрямик пройти, но лезть через лозняки не хотелось. Уже сворачивая на полевую дорогу, мы заметили группу всадников, неспешно едущих в нашу сторону. Я на минуту замешкалась, не зная, чего ожидать от незнакомцев, и, соответственно, что будет лучше, ускорить шаг или, наоборот, остановиться и первой узнать свежие новости. Пока я решала, от группы отделился всадник на неказистом рыжем коньке и порысил в нашу сторону.

— Милостивая госпожа! — Голос был совсем еще мальчишеский, ломающийся, как у Айко — младшего из моих племянников — Подскажите, где мы можем найти местный храм?

Вопрос, если честно, удивил. Наш Горнборг не был таким уж крупным поселением, чтобы не увидеть колокольню стоящего в центре храма. Но, мысленно пожав плечами, махнула рукой в сторону единственной мощеной дороги, уходящей в город: «Следуйте прямо, любезный рыцарь. Длинная улица приведет Вас прямо к храму». Польщенный оруженосец (точно, как Айко, такой же еще мальчишка) отвесил поклон и потрусил к своих господам. Я же махнула детям, чтобы быстрее сворачивали к лесу. Похоже, прибывшие — всего лишь обычные рыцари, следующие по своим делам но с вооруженными незнакомцами даже в наши благословенные времена никогда нельзя быть слишком беспечным.

По дороге не удержалась, оглянулась. Рыцари неспешно ехали в сторону поселения. Было видно, что приезжие чувствовали себя вполне уверенно, явно наслаждаясь теплым деньком. Ни шлемов, ни полного доспеха, лишь кожаные колеты позволяли хорошо рассмотреть приезжих. Впереди ехали два рыцаря. Один из них был совсем седой, однако, широкий разворот плеч и гордая осанка не позволяли усомниться, что древним стариком рыцарь не являлся. Второй рыцарь казался еще больше, наверное, он мог бы выглядеть настоящим медведем. Однако, плавность движений (а он в этот момент что-то увлеченно доказывал старшему, оживленно жестикулируя) не позволяли усомниться, что перед нами не медведь, а сказочный зверь лев, словно сошедший с королевских гербов.

В этот момент старший рыцарь, видимо, заметил, что за ними наблюдают, потому что оба рыцаря повернулись и отвесили вежливый поклон в мою сторону. Смутившись, я ответила книксеном и поспешила к ребятне, пока они не съели всю ягоду, на ходу потирая покрасневшие щеки. Ой, стыд-то какой, благородная девица, а стала, рот раскрыв, словно крестьянка какая-то. Наверное, от досады на саму себя, я сегодня была с мальчишками строже, чем обычно. Впрочем, Агнесс моих стараний все равно не оценит. Лето в этом году выдалось хоть и непривычно теплым, но довольно сухим, и осень обещала быть такой же, так что поздняя ежевика была удивительно сладкой и ароматной, но была также и мелкой, а много ягод успели за эти пару дней переспеть и теперь расползались прямо в пальцах, пачкая их сладким ягодным соком.

Домой мы возвращались ближе к обеду. Мальчишки несли нашу скудную добычу, а я мысленно перечисляла дела, которые у меня еще остались на сегодня. В такие ясные деньки раньше мы всегда выделяли время, чтобы до вечера заняться особенно тонкой работой: вышивкой, рукоделием, кружевом для пополнения наших сундуков. Но с тех пор, как мать перебралась к Хельге, Агнесс совсем перестала выделять нам полотно и нитки. Так что сундук мой за последний год так ни разу и не пополнился. Как бы не пришлось вскорости еще доставать из него вещи, потому что одежды нам золовка выделяла тоже скупо.

В чем-то Агнесс была права, ей еще трех дочек замуж отдавать, каждый медяк на счету, а нам и выйти-то некуда. Вот разве что в прошлом месяце приезжал к нашему бургману родственник