Ступая следом пепла - Илья В. Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…а открывает их уже юношей. Ежась от утреннего холода, Кенджи стоит напротив рослого парня, сжимая в руках деревянный меч. Его соперник, вооруженный длинным посохом, похож на него как две капли воды — такая же выбритая голова и рубаха с широкими рукавами. Он что-то кричит Кенджи, протягивает к нему руку и делает знак: «Начинай!» Сжав зубы, Кенджи несется прямо на него, подныривает под палку и наносит удар… чтобы через миг получить промеж лопаток и упасть лицом прямо в пыль. Подойдя к Кенджи, парень вновь протягивает ему ладонь. Приняв ее, тот встает на ноги и…
Огонь.
Крики.
Чей-то хриплый голос.
Резкая боль в груди.
Темнота.
Очнулся Кенджи снова лежа на песке. Он не знал, сколько времени он пробыл без сознания, но, судя по всему, дело шло к вечеру. Солнце уже кренилось к западу, на небе стали собираться тяжелые тучи. Только сейчас Кенджи понял, как сильно он проголодался и замерз. Нужно отыскать людей, ну или хотя бы собрать каких-нибудь ягод или корешков и найти сухое и теплое прибежище. Повертев головой в поисках дыма — увы, безрезультатно, — Кенджи, немного раздумав, принял решение идти вниз по течению. Так он быстро набредет на какую-нибудь деревню или хотя бы рыбацкую хижину.
Но не успел Кенджи сделать и шаг, как по левую руку от него раздались приближающиеся голоса и громкий смех. На всякий случай он юркнул за ближайший камень — неизвестно, кем могли быть незнакомцы и что у них за намерения. Конечно, вряд ли разбойники польстятся на дырявую одежку — брать-то с него больше и нечего, — но все же предосторожность не помешает. К тому же вполне может быть, что кто-то «помог» Кенджи утонуть и теперь хочет завершить начатое.
Теперь голоса зазвучали едва ли в двадцати шагах от его укрытия. Осторожно выглянув из-за камня, Кенджи с облегчением выдохнул, увидав всего лишь двух женщин. Та, что чуть постарше, лет так тридцати, с короткими черными волосами, одетая в легкое косодэ и соломенные сандалии, подошла к воде, поставила на землю корзинку с бельем и принялась усердно полоскать цветастое одеяло, щебеча, словно сорока. Ее подруга была едва ли старше Кенджи: девушка с толстой косой в длинном, до пят платье.
Словно почувствовав на себе его взгляд, незнакомка вдруг оглянулась, и Кенджи поспешно спрятался обратно. Женщины умолкли, и наступила тишина, которую нарушал лишь стрекот насекомых, носящихся над рекой. Несколько мгновений он слышал, как ухает его сердце, но вскоре снова раздался громкий смех. Видимо, девушка или не заметила его, или подумала, что ей попросту показалось.
Еще некоторое время Кенджи размышлял, стоит ли ему выходить из своего укрытия. Но почему бы и нет? Наверняка где-то неподалеку располагалась деревня, раз женщины решили отправиться на реку только вдвоем. Хм, а быть может, это его дом? А эти две крестьянки — его знакомые? Он еще раз выглянул из-за камня, пристально вглядываясь в лица женщин и напрягая память. Но даже если он когда-то и знал их, то теперь эти воспоминания напрочь стерлись из его головы. Что ж, вряд ли местные жители откажут в помощи уставшему и продрогшему путнику. Видимо, он слишком шумел, так как старшая женщина вдруг оглянулась. А потом схватила лежавшую возле нее палку, поднялась на ноги и повернулась в его сторону.
— Эй! — крикнула она, причем в голосе ее не было ни капли страха. — Нан, опять ты за нами шастаешь? Вылазь, поганец, уж я-то тебя отучу людей пугать!
Что ж, прятаться дальше было уже глупо. Увидев перед собой незнакомца, крестьянки переглянулись. Та, что постарше, придирчиво оглядела его с ног до головы. Голос ее зазвучал чуть спокойнее, но палку из рук она так и не выпустила:
— А ты, прошу прощения?..
— Меня зовут Кенджи, — ответил он.
Повисло неловкое молчание. Судя по всему, его собеседницы ожидали услышать нечто большее, однако Кенджи не знал, что добавить. Что он помнит только свое имя? Что в памяти у него только смутные обрывки, которые вообще могли ему привидеться? Что последнее его воспоминание — чей-то незнакомый голос и дикая боль, разрывающая тело?
— Я пришел в себя на берегу реки. Клянусь, не хотел вас пугать, — принялся сбивчиво рассказывать Кенджи. — Просто…
— Откуда ты? — полюбопытствовала девушка.
— Не помню, — признался Кенджи.
— Ты шел в Сагару? Куда девалась твоя обувь? Почему ты…
— Мико, ради всех богов, — закатила глаза женщина, на что та умокла и смущенно потупила глаза. — Ты что, не видишь — у парня зуб на зуб не попадает, а желудок урчит, словно в нем медведь завелся. Кем бы ни был наш новый знакомый, он явно нуждается в крове и горячем ужине. Отведем его в деревню, отогреем и накормим — а там, глядишь, и желание поговорить проснется.
Эта идея пришлась по душе всем троим, а больше всех самому Кенджи, который и впрямь был страшно голоден. Так что вскоре они уже вышагивали по пыльной дороге, направляясь прямо в сторону заходящего солнца.
Вскоре вдалеке показался высокий частокол, и, едва успев его преодолеть, Кенджи сразу же ощутил на себе десятки заинтересованных взглядов. И если поначалу за ними следовали лишь несколько босоногих ребятишек, во все глаза таращившихся на незнакомца, то вскоре посмотреть на чужака собралась, казалось, вся деревня. Старики и дети, перемазанные землей мужчины и усталые женщины с мозолистыми руками. Один из мальчишек расхрабрился настолько, что подбежал к Кенджи и дотронулся до его рукава, но уже через миг мать поволокла его в сторону, браня и осыпая тумаками.
Наконец они остановились перед крепким зданием, находившимся прямо в центре селения. Наверное, оно было единственным строением, возвышающимся над землей сразу в несколько этажей. Если все остальные домики являли собой скромные жилища с тонкими стенами и соломенными крышами, то этот дом был полностью сделан из дерева и даже украшен простой, но добротной резьбой в виде переплетающихся узоров.
В просторной комнате за вытянутым столом не торопясь обедал старик. Думается, когда-то он был рослым мужем и даже мог похвастаться недюжинной силой — об этом говорили его крепкие мышцы, которые были видны даже под одеждой, и крупные кулаки, каждый из которых мог легко размозжить тыкву. Но годы согнули его спину, волосы стали белее молока, а морщины испещрили лицо, точно трещины — прибрежные скалы.
При виде гостей староста лишь удивленно поднял брови. Однако не успел
