Реквием для бемоля - Игорь Хомечко

А вдали – неубранное поле раздает Георгия кресты

Русь забыта, век уже распятаНа лучах рубиновой звезды.С колоколен Бог звенит набатом,Русский витязь, что же медлишь ты?

Домики, ослепшие без стекол,Да в грязи утопленный забор.Где ты, финист – русский ясный сокол,От стыда потупивший свой взор?

Схоронили Родину, отпели,Поминаем ныне до сих пор,Беспробудно пьянствуют ЕмелиВ тесноте своих укромных нор.

Молча плачет ива у канавы,Лик склонив на эшафот плетня…Это ты ль, овеянная славой,Дорогая русская земля?

И березка, поседев от горя,Спросит тихо, жалостно: «Кто ты?».А вдали – неубранное полеРаздает Георгия кресты.

«Вот Родина с ружьем…»

Вот Родина с ружьем,Ослепшая от тюрем:Чем хуже мы живем —Тем больше мы воюем.

Живем мы, как Бог даст,Но с Путиным любимымПылающий ДамаскПоследовал за Крымом.

Ах, нету больше сил,Не выжить на зарплату? —Бомбим теперь ИГИЛ1,Мы все теперь солдаты,

Не на своей войнеРазмахиваем флагом,А в собственной странеПокорно ждем ГУЛАГа.

Да, мы теперь сильны,Снесем к чертям сто Сирий,Взяв меч у Сатаны,Мы править будем в мире!…

Конец всегда один,Пусть Путин – новый Сталин:Весь мир мы разбомбим,Но лучше жить не станем.

Умеющая ждать

Распахнутыми рамамиИюль встречает он,Фырчит – мурлычет транспортом,Как верный кот Семен,

Что годы шел до города,На Родину, домой,Купив билет втридорогаУвидеть облик твой.

То – солнцем обэкраненныйВ озерах голубых,Зовущий в небо храмамиНа улицах седых,

Впитавших соль столетияСо счету сбившись дням.И – вехами отметиныПо скверам, площадям.

То – хмурою прохладоюУкутавшись в пальто,С небес слезинки падают,Стучатся в каждый дом.

Погода переменчива,То жар, то холода,Ведь Мурманск – это женщина,Что вечно молода.

Судам на рейде грезитсяФигурка вдалеке,Спасение от месяцев,Исхоженных в тоске:

Форпост России в Арктике —Невеста или мать,Среди скамеек парковыхУмеющая ждать.

Полярная ночь

Яркий свет здесь больше не тревожит,Как Спаситель, ночь явилась в мир,Полумрак всех делает моложе,Груз столетий – только краткий миг.

Не увидеть возраст нежных елейВ белоснежно-вычурных манто,Отчего березки поседели,Кто какой печалью угнетен.

Спасены заботливой метелью,Нет отныне старых и больных,Облака качают в колыбелиНас, младенцев, что опять юны.

Невмоготу, совсем невмоготу

Укрою серой паутиной дняСвою стихами кровоточащую душу,Чтоб ваш покой случайно не нарушитьИ ненароком счастье не отнять.

По переулкам, паркам, площадям,Как в венах кровь, струится пыль столетий,И алчно тянутся ко мне деревьев плети —В своей тоске они не пощадят.

А в сероглазых выцветших домах,Навек проглоченных невзрачными дворами,Дождем отпетых по оконным рамам,Кладбищенская угнездилась марь.

Невмоготу, совсем невмоготуЗдесь быть, стигматы прошлого оставив,Запрыгну в двери уходящего состава,Чтоб мой костер до срока не потух.

Царствие надежды

Зачем надежда, чтоб опять,Среди вселенского коллапса,Тысячелико умиратьИ многократно возрождаться.

Зачем молиться небесам,Надменным, выспренним, великим,Зачем любовь травит сердца,Как дыбой, чьим-то нежным ликом.

Мы все распяты на крестахСвоих несбывшихся желаний,В глазах гнездится дикий страх,Сердца частят быстрее лани.

Гвоздей не надо – мертвый светДо капли высосет всю душу,От солнца дня спасенья нет,Нет воли разом все разрушить.

А ночью – ветер ледянойТерзает рваные одежды…Озноб и ужас, боль и знойТаятся в царствии надежды.

Новый Данко

Под звуки басковской «Шарманки»,Под улюлюканье калекНа свалку списан новый Данко,Ненужный в наш безумный век.

Он одинок во всей ВселеннойИскрясь потоками фотон:Любви статысячерентгеннойНе может выдержать никто.

Сердца в смятении и страхеБегут от нежности его,Иль до короны, иль до плахи,Оставив вечно одного.

За все горение Отчизне,За свет, за роскошь новых благОдна ему награда в жизни —Свинцовый сердца саркофаг.

Посвящение Булату Окуджаве

Не смогли мы сберечь. Не сумели понять. Не хотели.Не расслышали в голосе нежном призывный набат.Фейерверком витрин по Арбату бушуют метели,Суетой запорошив твой ясный, задумчивый взгляд.

Бутики, казино здесь погрязли в неоновом чванстве.Переделаны песни на новый, бессмысленный лад.Ныне стало немодным твое дворовое дворянство,Ты прости нас за все, совесть нашей эпохи – Булат.

Ты ушел в небеса подежурить за нас по апрелю,Омывать запыленные души слезами дождей,Чтобы мы, наконец, встрепенулись и стали добрее,От морозной зимы отогревшись любовью твоей.

Ты ушел, чтоб в бульварах и парках навек раствориться,Ты теперь и в росе, и в заливистом смехе ребят.И все чаще и чаще на юных застенчивых лицахПромелькнет, как спасенье, твой ясный, задумчивый взгляд.

«Истерта жизнь, как старое письмо…»

Истерта жизнь, как старое письмо,Написанное юною рукою,Где строки – возмутители покояСонм бередят забывшихся имен.

И снова тень короткого «люблю»,Лишь только тень забытого Амура,Как свет смягчает ласка абажура,Души на миг рассеет неуют.

Падет стотонный груз минувших лет,Засну я, убаюканный любовью…Но словно змей, струится к изголовьюБезжалостный, трезвяще-яркий свет.

А в зеркале предательском – старикСмеется непонятною улыбкой,Иль слезы льет он в полумраке зыбком,Встряхнувшийся от дряхлости на миг?

«Век клонирует киллерский день…»

Век клонирует киллерский день,Монотонности ржавое лезвие,Чирк по горлу – и нету поэзии,Лишь ее бездыханная тень.

Тучи ставят капканы на мысльС оголтелым упорством охотника,Триллионно распятый сын плотникаНе спасет одряхлевшую жизнь.

Солнце – кок, раскаливший балкон,Чтобы в нем приготовить яичницуИз того, кто когда-то был личностью,Кто мечтами бывал упоен.

Эх, иметь бы проворство ужа,А не грузность косматого филина,Объявить бы охоту на киллеров,Да невмочь, под наркозом душа.

Все короче и тоньше фитиль,В небо он не взовьется пожарищем,Догорит – похоронят товарищиПод мертвящий, бессмысленный штиль.

«Жаворонком вниз… Да с обрыва…»

Жаворонком вниз… Да с обрыва.Ветер вольной грудью вдохнуть.Солнце разлилось чтоб по жилам,Усмирив кипящую ртуть.

В небо мне взлететь… Да под выстрел,Под разящий посвист свинца.Лучше мне сгореть ярко, быстро,Чем стреножить шаг до конца.

Соловьем взовьюсь я сквозь годы,И – к родной любимой земле…Мир вокруг исполнен свободы,Да немое счастье во мне…

«Бьет копытами огнегривый…»

Бьет копытами огнегривый,И напрасно святые молятся:Нам за трусость воздастся сторицейРазоренною русской нивою.

Все деревья теперь нагие,В небо молча глядят, как палицы,Видно, многое им не нравитсяВ исстрадавшей моей России.

Синь тоски занавесив серым,Бог рыдает дождем над Родиной,Слезы, мелкие, как смородина,Омывают России тело.

Ветер рвет на груди рубаху,Вся Россия – в листвы пожарищах,Оккупанты – жиды – товарищиГлавы русским секут на плахах.

А народ, позабыв про Бога,В полынье утопив Распутина,Голосует теперь за Путина:В никуда впереди дорога.

Ржет заливисто огнегривый,Хоть святые по тюрьмам молятся,Нам за глупость воздастся сторицей:Рабством, болью души, могилой.

Исповедь «тридцатьчетверки»