Воители со сновидениями (Кошмар на улице Вязов - 3) - Вэс Кравен

- Доброе утро, доктор Гольдман.

- Как твоя рука?

Дженнифер протянула ему кисть руки со следами ожогов от сигарет.

- Вот этот от ментоловых, этот от обычных, а этот от самых легких, указала она на три разных рубца.

- Они хорошо заживают, - констатировал Гольдман.

- Я веду себя хорошо. Когда я получу разрешение на сигареты?

- Лучше дыши полной грудью, - отшутился Гольдман.

Дженнифер пожала плечами и отошла в сторону.

Навстречу шла другая девочка-подросток. С темными кругами под глазами, она выглядела изможденной.

- Привет, Тарин, - сказал Гольдман. - Ты выглядишь нездорово, детка. Спишь ли ты вообще?

Тарин не обратила на него никакого внимания и прошла мимо.

- Не думаю, - пробормотал Гольдман, делая пометку в своих бумагах.

Он остановился у изолятора и посмотрел в маленький глазок, забранный сеткой. Кинкайд, огромный и сильный на вид семнадцатилетний парень с остриженной головой, сидел в углу белой комнаты, обитой чем-то мягким, уставившись в никуда. Гольдман сделал еще одну пометку.

Неожиданно рядом с ним появилась главный врач больницы Элизабет Симмс.

- Как он себя чувствует? - спросила она.

- Остывает, - ответил Гольдман.

- Если такие срывы будут у него и дальше, мне придется держать его в изоляторе постоянно.

- Не беспокойтесь, до этого дело не дойдет. В этот момент Кинкайд тихонько запел:

"Мне больше не снятся сны, У меня нет больше снов, Всю ночь напролет я пою свою песню, Потому что мне больше не снятся сны". Гольдман и Симмс посмотрели друг на друга и пошли дальше.

- Я прочитал информацию о новом штатном сотруднике, - сказал Гольдман.

- И что вы об этом думаете?

- Откровенно говоря, не понимаю, почему нужно носиться с какой-то выпускницей школы как с опытным профессионалом, - бросил в ответ Гольд-май.

- Она проводит исследование по наиболее типичным ночным кошмарам, сообщила Симмс.

- Элизабет, нам не нужна помощь со стороны. Я знаю этих ребят и не хочу, чтобы какая-нибудь горячая голова экспериментировала с ними ради публикации.

Гольдмана прервало сообщение по местной системе радиовещания:

"Доктор Гольдман, немедленно в приемный покой!"

Гольдман и Симмс бросились бежать через зал в приемный покой. Там буйствовала Кристен, отбиваясь от медицинских сестер и санитаров, которые пытались схватить ее и положить на каталку. Мать Кристен, Элен, была на грани истерики. Она во весь голос поносила медсестру.

- Давайте без этого! - кричала она. - Она лишь хочет привлечь к себе внимание, вот и все! В ее маленькую игру я больше не играю!

Совершенно ошалевшая медсестра обернулась к Гольдману.

- Попытка самоубийства, - сказала она. - Ее только что привезли из центральной больницы графства.

- Как ее зовут? - спросил Гольдман.

- Кристен Паркер. Она вела себя прекрасно до того, как мы попытались ввести ей успокаивающее средство.

Кристен с искаженным ужасом лицом пиналась, кусалась и царапала санитаров, пытавшихся схватить ее.

- Кристен, - закричал Гольдман, - мы хотим помочь тебе!

Неожиданно в приемный покой вошел Макс. Он отстранил санитаров, легко скрутил Кристен, заведя ей руки за спину. Она попыталась сопротивляться, но Макс был слишком силен для нее. Кристен обмякла.

- Успокойся, сестренка, - произнес сострадательно Макс. - Хватит этой ерунды.

Гольдман взял у сестры шприц и медленно подошел к Кристен:

- Кристен, я - доктор Гольдман. Я не причиню тебе боли. Я лишь хочу ввести тебе кое-что, чтобы помочь заснуть.

В то же мгновение Кристен пнула Гольдмана в живот. Макс потерял равновесие и повалился на свою тележку. Медицинские инструменты рассыпались по полу.

Кристен схватила хирургические ножницы.

- Назад! - закричала она и забилась в угол, готовая пронзить любого, кто к ней приблизится. Обстановка в приемном покое накалилась.

- Кристен, - сказал Гольдман, - положи ножницы. Никто не сделает тебе ничего плохого!

Держа перед собой ножницы, Кристен стала покачиваться взад и вперед, напевая:

"Пять, шесть, возьми распятие, Семь, восемь, не спи-ка лучше допоздна, Девять, десять, никогда.., никогда..."

Кристен заколебалась, так как не могла вспомнить продолжение.

И тут из зала раздался голос:

".., никогда не засыпай снова!"

В приемном покое воцарилось напряженное молчание. Глаза всех обратились к Нэнси Томпсон, стоявшей в дверях. Сейчас это была молодая красивая женщина. Однако белая прядь в ее волосах все еще напоминала о ночном кошмаре на улице Вязов много лет тому назад.

- Кто научил тебя этой песенке? - спросила она.

Глаза Кристен были прикованы к Томпсон. Нэнси подошла к девочке, взяла из ее рук ножницы, и Кристен упала в ее объятия, захлебываясь от рыданий.

***

В тот же день Гольдман и Томпсон обедали в пустынном кафетерии.

- Расскажите мне о детях, - попросила Томпсон.

- Вы увидите их всех завтра, - сказал Гольдман. - В каком-то смысле это.., уцелевшие. У всех ужасно нарушен сон. Бессонница, нарколепсия, недержание мочи...

- Но ночные кошмары - общее для всех?

- Именно. У них у всех какая-то групповая мания преследования каким-то "злым духом", более точного определения пока нет. Они так травмированы, что делают все что угодно, только бы не спать.

- Все что угодно, - повторила Томпсон.

Гольдман сидел, уставившись на свою кофейную чашку. - Около месяца тому назад мы потеряли одного. Не знаю, где он достал бритву. - Он помолчал. - Вы когда-нибудь работали с ветеранами войны?

Томпсон покачала головой.

- Эти ребята ведут себя так, будто у них синдром заторможенного стресса. Если бы я не знал всего, мог бы поклясться, что они участвовали в тяжелых сражениях.

- Я бы не сказала, что не участвовали, - заметила Томпсон.

- Что вы имеете в виду?

Томпсон пожала плечами и не ответила.

- Между прочим, - сказал Гольдман, - с этой новой больной все было сделано великолепно.

- У меня есть некоторый опыт по части типичных ночных кошмаров, - обронила Томпсон.

- Да, мне говорили. У вас это какая-то навязчивая идея.

- Называйте это страстью, - откликнулась Томпсон, смотря на свои часы. Мне нужно идти.

- Не забудьте заглянуть к Максу, - предупредил Гольдман. - Он введет вас в курс дела.

Собирая свои вещи, Томпсон нечаянно уронила кошелек, и его содержимое высыпалось. Среди прочего был и пузырек с пилюлями, Гольдман помог ей и поднял пузырек с надписью "Гипносил".

Томпсон взяла пузырек и положила его обратно в кошелек:

- Спасибо. До встречи утром.

Она уже перешагнула порог, когда Гольдман позвал:

- Мисс Томпсон!

- Зовите меня Нэнси.

- Если только вы будете звать меня Нил, - сказал Гольдман. - О чем была та песенка?