Клим Драконоборец и Зона Смерти - Михаил Ахманов

Экспансия и расширение границ! Новые земли и выход к морям! Джакус, человек миролюбивый, писал об этом осторожно, поминая южные степи, что подвергались набегам орков, Огнедышащий хребет на востоке, отделявший Хай Борию от Эльфийских Лесов, и берег Дикого моря на западе, населенный разбойными таврами, но редко – три избы в деревне, а вокруг чащоба с волками-оборотнями. Читая, Клим одобрительно кивал и размышлял о том, что эльфов придется потеснить, орков извести под корень, а прибрежных тавров приобщить к цивилизации – бороды обстричь, шкуры сменить на кафтаны и приставить к сохе. А волколакам и прочей нечисти, если возникнут, будет подарок, болт с серебряным наконечником. Стараниями гномов серебра и золота в его державе хватало с избытком.

Подчеркнув абзац о Диком море, Клим написал на полях: «Отсель грозить мы будем шведам» и поставил жирный восклицательный знак. Затем потянулся к «Интриге», публиковавшей новости двора. На сей раз ничего скандального здесь не нашлось, если не считать заметки о луковом соусе, пролитом за корсаж маркизы Санты андр Паго. С маркизой случилась истерика, платье заменили, виновного лакея на ночь упрятали в холодную. Еще «Интрига» сообщала о заседании Королевской ассамблеи изящных искусств, которое почтит присутствием его величество. Вспомнив об этом, Клим встряхнул колокольчик и, когда явились камердинеры Бака и Дога, велел приготовить после обеда малый выезд: белый конь, синий камзол, без короны, но при орденах, плюс два герольда со знаменами.

Ассамблея искусств была учреждена в те же дни, что и первая книгопечатня. Такое за последние месяцы случалось не раз, и всякие заведения под грифом «королевский» росли в столице как грибы: Королевский театр, Королевский музей, Королевская почтовая служба, Королевское географическое бюро. Клим лелеял мечту об Академии наук, но кадров для нее не хватало: два ученых мага на всю столицу, его советник Дитбольд и алхимик магистр Унен. Даже если добавить джинна Бахлула, склонного к наукам и чародейству, с академией все равно не вытанцовывалось. Следовать примеру Петра Великого и импортировать зарубежных ученых мужей Клим не собирался – тем более что в землях франков, свевов, веницейцев было легче легкого нарваться на мошенника. Поразмыслив, он учредил вместо академии Королевскую Тайную канцелярию, отдав ее под начало графу Ардалиону, до того возглавлявшему герольдов и глашатаев. Собственно, из них и состояла канцелярия, из шустрых глазастых парней с хорошим слухом.

Клим бросил тощую «Интригу» из двух листков на более пухлый «Вестник». Третья газета, «Петля и плаха», посвящалась криминальным происшествиям, пыткам, казням и тому подобному. Ее издавал Туйтак, подручный мастера Закеши, городского палача. Выглядел этот печатный орган очень солидно: высшего качества бумага, крупный шрифт, заголовки в алых рамочках и впечатляющие иллюстрации. Богатая газета! Выпускалась она хитрым способом, на средства самих осужденных. Высшую меру Клим не отменил, но головы рубили только душегубам и отъявленным злодеям. Прочих, за отсутствием тюрем, карали быстро и прилюдно, для чего имелись плети, батоги, колодки и позорный столб. Откупного за вину не брали, но дозволялось жертвовать на газету серебряный «дракон»[1], и таких били не очень усердно, с бережением. Шкура всякому дорога, так что касса «Петли и плахи» никогда не пустовала.

Клим просмотрел хронику «У топора» с анонсом наказаний на десять дней вперед, затем углубился в репортаж о банде Соловья-разбойника, лютовавшей вблизи Огнедышащих гор. Злодеи были лихие и неуловимые; наверняка не обошлось без волшебства, хотя советник Дитбольд в этом сомневался. Впрочем, путь до гор лежал неблизкий, и на таком большом расстоянии даже королевский чародей не мог определенно выяснить, был ли разбойник колдуном или просто ловким проходимцем. Дочитав статью, Клим обмакнул в чернильницу гусиное перо и начертал на полях резолюцию: «Графу Ардалиону. Принять срочные меры».

Джинн Бахлул ибн Хурдак, дремавший рядом с чернильницей, проснулся, сел, скрестив по-восточному ноги, зевнул и произнес:

– О господин земли и неба! Не пора ли нам заглянуть к твоей царственной супруге, полюбоваться на львенка-наследника, а потом отдать дань искусству твоих поваров?

Джинна Клим отыскал в тайном дворцовом хранилище, дверь которого была зачарована и открывалась лишь по королевской воле. Бахлула заточили в бутылку еще во времена Сулеймана ибн Дауда, хотя непонятно, за какую вину, – преступных умыслов он не питал и к Сулейману относился с большим почтением. Роста в нем было сантиметров пять, волшебства – с наперсток, но разумом он мог потягаться с любым мудрецом, а отвагой – с храбрейшим из рыцарей. Его содействие в борьбе с драконами и вообще с нечистой силой очень помогало королю.

– Моя царственная супруга пока что занята, – сообщил Клим, покосившись на часы. Половина песка в них еще оставалась в верхнем конусе. – У нее важное дело, а я еще не дочитал сегодняшнюю прессу.

– Пресса… – с задумчивым видом повторил джинн. – Сколь великое и удивительное изобретение! Прежде новости текли с базара из уст в уши и снова в уста, а тут все на листках бумаги. Но боюсь, мой повелитель, есть изьян в этом способе, причем немалый.

– Какой же? – спросил Клим.

– Уста, что молвят ложь, можно запечатать кулаком, а то и язык отрезать, – пояснил крохотный джинн. – Опять же вырвать ноздри лжецу или оставить его без ушей. А марающий бумагу в безопасности, ибо здесь его нет, и его лица мы не видим. Как же его настигнет твоя карающая рука, о солнце вселенной?

Клим усмехнулся:

– Настигнет, не сомневайся. Все щелкоперы в особый список внесены, а список тот хранится в Тайной канцелярии. Пресса, друг мой, точно джинн: выпустил из бутылки – наложи заклятие, да покрепче. В этом граф Ардалион умелый мастер.

Он раскрыл газету «Хайборийский патриот» и строго нахмурился, обнаружив на второй странице поносные вирши про князя Нехайского, а над ними – карикатуру, изображавшую князя Шмера в виде гоблина с отвисшей губой и клыкастой пастью. К этому вассалу королевства Клим теплых чувств не питал. Отличался князь коварством и жадностью, а к Хай Бории он прислонился, страшась набегов южных варваров. Но так или иначе, он был владетельным сеньором и союзником, а потому не стоило его позорить в прессе и портить отношения. Тем более что торговля Хай Бории с Западом шла через Нехайку.

Клим черкнул на полях: «Графу Ардалиону. Такие выпады недопустимы. Сделать издателю внушение. Двух патриотов, стихотворца и живописца, отыскать. Если подходят по возрасту, зачислить в пограничную стражу и выслать из столицы в Северные горы, к гномам».

Последние песчинки бесшумно пересыпались из верхнего конуса в нижний. Клим встал, оправил легкий шелковый колет, в который облачался по утрам, и сложил газеты аккуратной стопкой. Теперь, вместе с пометками короля, они отправятся в Тайную канцелярию, для изучения и исполнения. Крохотный джинн окончательно проснулся и вспорхнул к нему на плечо. Бахлул ибн Хурдак умел творить мелкое волшебство, летать на небольшое расстояние, пускать искры и зажигать свечи щелчком пальцев. Для джинна его размеров это было изрядным достижением.

Вместе они вышли из кабинета. Стражи у дверей отдали салют, но бесшумно – лишь приподняли алебарды, но древками в пол не стукнули. С недавних пор тишина в королевских покоях считалась священной.

Приоткрыв дверь, Клим заглянул в опочивальню. Его супруга сидела в уютном креслице – взгляд опущен, чуть подрагивают длинные ресницы, волосы расплескались по нагим плечам. На руках Омриваль спал, посапывая, юный принц, будущий король Хай Бории. Дана и Мана, две молодые фрейлины, разворачивали пеленки, третья, маркиза Пайла диц Марем, хлопотала у детской кроватки из бахбукового дерева. Над ней висело огромное полотно в золоченой раме, творение маэстро Бокаччо, художника-веницейца: владыка Хай Бории поражает дракона волшебным мечом. Так виделось художнику, хотя на самом деле Клим прикончил чудовище секирой.

Не дыша, он смотрел на сына, жену и суетившихся вокруг них фрейлин. Должно быть, Омриваль ощутила его взгляд: поднялась, протянула спящего ребенка девушкам, застегнула корсаж, отбросила со лба прядь волос цвета светлого меда. Потом улыбнулась мужу и промолвила:

– Я готова, мой господин. Сегодня я велела подать яйца, телячьи колбаски и блины с вареньем, а к ним тот горький напиток, что привозит из Веницеи Варасхий Мореход. Кажется, кофий?

Молча кивнув, Клим предложил ей руку.

Первый завтрак был накрыт на четверых, считая Бахлула и скомороха Црыма. Джинну хватало четверти яичного желтка и наперстка с кофе, зато шут знай наворачивал за себя, за Бахлула и за королеву, которая по утрам ела немного, колбаску да блин. Но заслуги Црыма были таковы, что он считался членом королевского семейства, имевшим особую привилегию не отходить от стола, пока не очищены все тарелки и подносы. Второй завтрак был официальным, с присутствием министров и докладом сира Ротгара о возведении крепостей на южной границе. После обеда и совещания с магом Дитбольдом Клим решил, что с государственными делами покончено и можно отправляться на ассамблею.