В дни поражений и побед - Аркадий Гайдар

- Пропеллер! - шутя ответил тот. - Сейчас приделаю к вагону, и эшелон полетит как аэроплан.

Через полчаса он действительно смастерил пропеллер, и тот с веселым жужжанием завертелся на-ходу.

Однако, хитрая штука не помогла поезду. Даже, наоборот, паровоз тревожно загудел и вдруг круто затормозил, останавливаясь на небольшом разъезде, перед человеком с красным флагом на путях.

- В чем дело? - кричал, подбегая, дежурный по эшелону.

Маленький железнодорожник, путаясь, скороговоркой ответил:

- Впереди, в пяти верстах, крушение, - товарный разбился!

- С встречным что ли столкнулся?

- С рельс сошел? - посыпались вопросы.

- Нет! - испуганно ответил тот. - Была банда... разобрала путь.

Взводные командиры роздали из раскупоренных ящиков боевые патроны. Громыхая щитом, забирается пулемет на паровоз. Двери и окна открыты, и без гудков, без свистков бесшумно эшелон продвигался вперед. Сергей лежал на верхних нарах рядом с Владимиром и зорко всматривался в медленно двигающуюся чащу леса.

- Смотрите! смотрите! - вдруг заговорили кругом. - Вон... видно...

Впереди, в пятидесяти саженях, чернели разбитые вагоны товарного поезда, недавно обогнавшего эшелон. Рядом стояли два человека и больше никого.

Поезд остановился... Первый взвод быстро выскочил из вагона. Вот и место крушения, около которого стоит путевой сторож.

- Нету, - кричит он подбегающим, - нету, ушли бандиты.

Сергей прошел мимо разбитых вагонов и, вздрогнув, остановился невольно. На лужайке подле сваленного расщепленного вагона лежали три изуродованных трупа.

Напрасно вторая рота до поздней ночи обыскивала кругом окрестность, шайка пропала бесследно, ничего не тронув и не разграбив.

Старик-сторож из соседней будки рассказывал: обходя линию, он заметил до двадцати вооруженных людей, развинчивавших гайки и накладывавших рельсы поперек пути. Он быстро повернул и побежал домой к телефону, чтобы предупредить несчастье. Но дома у аппарата он застал двух человек с винтовками, спокойно справлявшихся у разъезда о времени выхода поезда.

Не успел он опомниться, как получил прикладом по спине и очутился запертым в небольшом чулане. Через несколько минут бандиты вышли. С большим трудом он выбрался через узенькое окошко. В это время мимо промчался товарный, и через несколько минут послышался страшный грохот. Прибежав на место крушения, он нашел только одного уцелевшего кондуктора, с которым и вытащили они из-под обломков четыре трупа - машиниста, кочегара и двоих из бригады.

- А знаете, что я вам скажу, - обратился к товарищам Николай. Ведь крушение-то, должно быть, предназначалось нам.

- Как?... Почему? - послышались удивленные голоса.

- А вот почему. Если бы наш паровоз не попортился на последней станции, где мы обедали, и если бы его не чинили так долго, то раньше прошел бы наш эшелон. Странно и то, что ничего не тронуто и не разграблено. Очевидно рельсы выворачивались не для этой цели.

- Да как же впереди могли знать, что следует наш эшелон?

- Уж не предупредил ли какой-нибудь телеграфист-петлюровец?

Все согласились, что предположение очень и очень правдоподобно.

Ночью пришел вспомогательный поезд с рабочими, а утром эшелон с курсантами по очищенному пути двинулся снова вперед.

На станции Конотоп их догнал второй эшелон.

Начальник курсов, выслушав доклад командира батальона, нахмурил брови и пошел в вагон к комиссару.

Три звонка... сигнал, и опять дальше, дальше. Конец пути прошел без приключений и, проснувшись рано утром на пятый день путешествия, через раскрытые окна и двери увидали курсанты столицу Украины - Киев.

V.

Огромное трехъэтажное здание бывшего кадетского корпуса, способное вместить в себя чуть ли не дивизию. Впереди корпуса - красивый зеленый сад с фонтаном, справа - широкий, обсаженный тополями плац для строевых занятий, а позади, подле высокой каменной стены большого двора, - густая, зеленая роща.

Первую роту поместили наверху в просторных светлых комнатах с окнами, выходящими в рощу. В различных частях корпуса стали размещаться комсостав, его семьи, служащие, музкоманда, околоток, похожий по оборудованию на лазарет, всевозможные цейхгаузы, классы, кабинеты.

Весь день кипела работа. Часам к пяти, когда койки были расставлены, а матрацы набиты, курсантам объявили, что они свободны, и для первого дня желающие могут, даже без увольнительных, отправляться в город.

- Ты пойдешь куда-нибудь? - спросил Николай у Сергея.

- Нет. Не хочется что-то.

- Ну, а я пойду. По делам, - добавил он.

- Какие же у тебя могут тут быть дела? - удивился Сергей.

- В поиски, брат. У моей матери тут где-то сестра живет, то-есть, значит, моя собственная тетка. Но кроме того, что она живет на какой-то Соломинке, я ничего не знаю.

Он ушел, а Сергей и Владимир спустились вниз, повернули налево за угол и очутились в роще. Воздух был теплый, пряный и немножко сыроватый.

Приятели прошли через небольшое болотце. Потом поднялись в гору и добрались до того места, где проходила линия железной дороги. Тут роща обрывалась, и дальше шли овраги и поля.

Лежа под деревом, они разговорились.

- Ты добровольцем пошел? - спросил Сергей.

- Ага, - ответил тот. - Когда отца убили, я убежал и поступил в первый попавшийся отряд.

- Кто убил?.. От кого убежал?

Владимир рассказал о том, как в Луганске к ним нагрянула банда Краснова, а у его отца скрывался раненый коммунист. После чьего-то доноса отца повесили, коммуниста замучили, а он сам, выпрыгнувши из окошка, разбил себе здорово голову, но все же убежал.

- Сволочи какие! - заметил Сергей.

- Ничего не сволочи, - возразил Владимир. - Были бы наши на их месте - то же самое сделали бы.

- То-есть как это?

- А так. Поживешь вот, увидишь. Потому что враги-то мы уж очень непримиримые, - пояснил он. - Конечно, издеваться - вон как петлюровцы: шомполами, нагайками да четвертования шашками, - это мы не будем, но ведь я и сам не задумался бы уничтожить при удобном случае всякого врага.

- Но раненый?

- Раненый? - усмехнулся Владимир. - Посмотрел бы ты, как этот раненый всаживал пулю за пулей из нагана в дверь, когда к нему ломились. Офицер так и тюхнулся. Жаль только, что своя последняя осечку дала. Вот и попался. Нет, брат, - прибавил он, немного подумавши. - Коммунист может быть или у своих - живым, или у врагов - мертвым. А... раненый? Слишком уж это дорого будет ему стоить...

Пока приятели разговаривали, Николай разыскивал тетку.

Соломинка оказалась совсем рядом, и он без труда узнал от первой же повстречавшейся хохлушки, где живет Марья Сергеевна Агорская.

Подошел к беленькому домику с небольшим садом, засаженным кустами сирени, и остановившись заглянул сначала в щелку забора.

За небольшим столиком в саду сидели две женщины и пили чай. Внимательно приглядевшись, он узнал в одной из них свою тетку.

Николай отворил калитку.

Обе старухи испуганно смотрели на него, но он уверенно подходил к столу.

- Здравствуйте, тетя.

- Что?.. Что такое? - с беспокойством спросила одна из сидящих.

- Не узнали, должно быть? Николай, ваш племянник.

- Ах, батюшки мои! - взмахнула тетка руками. - Да откуда же ты? Ну, иди, поцелуемся.

- Эммочка, Эмма, - закричала она после первых приветствий, - иди сюда, беги скорее, смотри, кто к нам пришел.

На ее зов из двери выбежала девушка лет девятнадцати в ситцевом беленьком платьице, с книжкой в руках, и удивленная остановилась.

- Твой двоюродный брат. Да поздоровайся же, чего же столбом стоять?

- Здравствуйте, - подошел к ней Николай, протягивая руку.

- Здравствуйте, - ответила Эмма.

- Да вы что? - вскричала тетка. - Или на балу познакомились? Вместе на стульях верхом катались, а теперь з-д-р-а-в-с-т-в-у-й-т-е!

- Это еще от непривычки, - звонко засмеявшись, сказала Эмма. - Садись пить чай.

Николай сел. Старуха засыпала его разными вопросами.

- Ну, как мать, сестры?

- Ничего, живут.

- А отец? Ох! - вздохнула она, - непутевый он у тебя был. Наверно в большевики пошел.

Николаю ничего не оставалось делать как подтвердить, что отец точно "в большевики пошел".

- А ты что в эдаком облачении? - ткнула она пальцем на его гимнастерку. - Или тоже забрали?

- Забрали, - уклончиво ответил Николай. Он не хотел сразу огорчать ее.

- Вот что... В полку что ли служишь?

- Нет, на курсах учусь.

- Учишься? - протянула она. - Юнкер значит вроде как? Ну, доброволец видно, а то и коммунист, пожалуй?

- Мама, - прервала ее Эмма. - Уже давно звонили. Опоздаете намного.

- Правда, правда, - засуетилась старуха. - Не пропустить бы. Поди уж "от Иоанна" читают.

Вскоре обе старухи ушли, и Николай остался с Эммой вдвоем.

Далеко чуть-чуть звонили колокола.

Николай посмотрел на Эмму и улыбнулся.

- Слушайте, то-есть, слушай, - поправился он. - Если бы не я, то ты верно тоже пошла бы в церковь?