Подозрение - Ирина Сафина

Соня минут пять наблюдала за Олегом Игоревичем. Он читал какие-то бумаги и периодически морщился. Язва давала о себе знать. Соня отметила, что за пару последних месяцев Олег Игоревич сильно осунулся, постарел. Может, прогрессировала болезнь, может, одолевали личные проблемы, но выглядеть он стал неважно. Вокруг рта, глаз пролегли глубокие морщины. Кононов и раньше не мог похвастаться здоровым цветом кожи, но теперь она приобрела болезненный землисто-серый оттенок.

Олег Игоревич отложил бумаги, поднял телефонную трубку.

— Зайди, — приказал он кому-то.

Минут через пять в приемную вошел Николай Торопов — сетевой администратор. Сутулый застенчивый парень лет двадцати пяти. Его, как говорила Нина, «всегда давно не стриженные» рыжие волосы залихватски торчали в разные стороны, совершенно не соответствуя робкому нраву хозяина. Николай старался передвигаться по офису мелкими перебежками, прижимаясь к стенам и прячась от назойливых глаз. Любой знак внимания, особенно со стороны женщин, отражался пунцовым румянцем на веснушчатых щеках.

«Хороший парень, но так до старости в девках и просидит, — подумала Соня и улыбнулась. — Нет, не просто в девках, а в виртуальных».

За неимением более приятного занятия в реальном мире, Николай просиживал на рабочем месте до глубокой ночи, гуляя по всемирной паутине. Сторожа жаловались директору, что не могли выгнать Торопова из офиса даже после полуночи.

Торопов встал перед директором навытяжку.

— Я не верю! Этого не может быть, ты ошибся! — гаркнул Олег Игоревич.

От грозного окрика Торопов пошатнулся, но не отступил.

Соня с удивлением посмотрела на шефа. Олег Игоревич любил порядок и дисциплину, был строг, но при этом никогда не повышал голос. Максимум, как он мог выразить свое недовольство — это добавить в интонацию с полкилограмма льда. Но чтобы кричать… за восемь лет работы в фирме, Соня не слышала подобного ни разу.

Торопов что-то бормотал. Соня не могла разобрать слов. Она наблюдала за выражением лица Кононова. Он морщился, будто от сильной боли, тер пальцами виски.

— Прости, — устало произнес Олег Игоревич, — ты прав. Я это понял еще по тем бумагам, которые ты дал мне вчера. Но не захотел поверить. Подумать только, он предал меня! Мой лучший друг — вор! Я доверял ему, как брату, а он предал меня! Ладно, Коля, ты свою работу сделал, иди…

Кононов откинулся на спинку стула, обмяк, будто силы покинули его.

Торопов вышел в приемную и остановился. Соне показалось, что Торопов не все доложил директору, а теперь решает дилемму: продолжить разговор или нет. Торопов топтался на месте, не осмеливаясь сделать шаг в какую либо одну сторону.

На мгновение взгляды Сони и Кононова встретились. Даже на расстоянии Соня видела, сколько отчаяния отражалось в них! Предательство… Она знала, как это больно.

— Софья Андреевна, вы договор с Легатом уже передали Тамаре? — прокричал со своего места Кононов.

— Еще нет, — ответила Соня, краснея, — но к концу дня обязательно передам!

Торопов встрепенулся и пулей вылетел из приемной.

К удивлению Сони, Кононов встал и направился к ней. Подошел к столу, посмотрел на отложенный в сторону договор, на котором еще не было ни одной карандашной пометки, но замечания не сделал.

— Софья Андреевна, помните, некоторое время назад я дал вам конверт и просил положить его в надежное место?

— Да…

Кононов кивнул.

— Хорошо. Не забывайте о нем. Если со мной что-нибудь случится, вскройте конверт. Без свидетелей. Потом вы поймете, что делать дальше.

— Но…

— Нет, ничего не спрашивайте, — Кононов прижал палец к губам. — Может быть, это и не понадобится. Пусть конверт пока побудет у вас. Если я передумаю, то заберу его.

Кононов ушел, а Соня смотрела ему вслед, открыв рот. Она солгала начальнику, что помнит про конверт, об этом эпизоде Соня забыла в тот же день! Она не придала ему значения…

Перед восьмым марта Кононов зашел в кабинет Сони и положил на стол большой белый конверт, в каких обычно отправляют деловую корреспонденцию формата А4.

«У вас сейф закрывается?» — спросил Кононов.

Соня подтвердила, что да, закрывается.

«Положите это к себе. В нем важный документ, а в моем сейфе вечный бардак, не хочу, чтобы он затерялся».

Бардак и Кононов — понятия несовместимые. Соня удивилась такому нелепому оправданию, но задавать вопросы не стала. Мало ли по какой причине директор не хочет держать документы в своем кабинете? На то он и директор, чтобы иметь право на причуды. Под пристальным взглядом Кононова Соня спрятала конверт в сейф, под стопку бумаг, и в тот же день забыла о нем.

В голове крутились слова Кононова: «Если со мной что-то случиться…». Что спрятано в конверте? Завещание? Компромат на предателей?

Кононов неспешным шагом вернулся в свой кабинет, сел за стол и с рассеянным видом принялся теребить телефонную трубку.

Соне захотелось зайти к Олегу Игоревичу, выразить сочувствие. Она поднялась и направилась к двери, но в этот момент в приемную вихрем влетела Нина…

Глава 2

Близкий круг

Нина притащила огромный пакет, поставила его на стол и начала разбирать содержимое: колбаса, сыр, яблоки… По количеству закуски Соня поняла, что праздновать они будут с размахом.

Меж тем, в своем кабинете Олег Игоревич набрал номер, долго ждал, пока снимут трубку.

— Здравствуй, это я, — громко сказал Кононов. — Сегодня у нас вечеринка по поводу дня трудящихся. Что-то я замотался совсем и, не поверишь, хочу расслабиться. Ты тоже обязательно приходи. Соберемся близким кругом, посидим, выпьем. Помнишь, как в молодости? А то директорами стали, заважничали… придешь? Вот и славненько!

У Сони, слышавшей каждое слово, как говорится, отпала челюсть. Одновременно что-то с грохотом упало на пол в приемной. Очевидно, у Нины от удивления выпало нечто увесистое из рук. Для подобной реакции была причина. Олег Игоревич празднования на рабочем месте не жаловал. Прямо не запрещал, ибо понимал, что это бесполезно, и коллектив все равно найдет закуток, где пропустить в честь праздника рюмку, другую, но сам такие мероприятия игнорировал. Обычно Кононов демонстративно уходил из офиса еще до застолья и даже не прощался. И вдруг шеф не только решает остаться, но и приглашает какого-то друга!

— Нина, зайдите! — прокричал со своего места Кононов, когда закончил разговор.

Та суетливо забежала к нему в кабинет и закрыла за собой дверь. Спустя пару минут вышла, постояла, прижимаясь спиной к двери, словно раздумывая, что делать дальше. Затем направилась к Соне.

— Нет, ты слышала?! Бывает же такое, — Нина грузно плюхнулась на стул.

— Что он тебе сказал?

— Просил организовать в бухгалтерии отдельное застолье для избранного круга. Ты приглашена.

— Кто еще? — поинтересовалась Соня.

Нина начала перечислять, загибая пальцы.

— Все по верхам. В первую голову дочка Наташенька, далее Тиль с супругой, Тамара, Галина Петровна, Полянский и я, естественно. И еще, что странно, Торопов! Вот скажи, каким боком к руководству относится Торопов?

Соня усмехнулась — то, что Кононов отнес секретаря к руководству, Нину не удивило. С Натальей понятно, она дочь Кононова, по совместительству бухгалтер. Тиль — совладелец фирмы, его жена, Ольга Петровна, — старший менеджер центрального магазина. Тамара — экономист, Галина Петровна — главный бухгалтер, а вот Торопов… Действительно интересно, чем он сумел так отличиться. После минутного раздумья Соня решила не рассказывать Нине о подслушанном разговоре. Вместо этого спросила:

— А каким боком к руководству относится Полянский?

— Костик? — Нина мечтательно закатила глаза. — Костик хоть и простой менеджер, но душа компании. Это даже шеф понимает, в отличие от некоторых. Какая вечеринка без Костика? Закиснут все!

— Так уж и закиснут…

— А то! Закиснут, изойдут на корню! Ты, Соня, все же дура, прости господи. Цепляешь где-то мужиков с вывернутыми мозгами, а то, что в тебя такое чудо влюблено, не замечаешь!

— Эй-эй, Нинуль, что-то ты разговорилась, — огрызнулась Соня беззлобно.

— Да будет тебе. Все знают, что Костик влюблен в тебя без памяти.

— Костик во всех влюблен без памяти. Побалуется и забывает.

— Все же дура, — констатировала Нина, — вот и надевай тогда своим «с памятью» кастрюли на голову.

— Я не им надеваю, а их девицам.

— Один черт, — отрезала Нина и отошла от стола.

— Нина, мне тридцать семь! Костик младше меня на семь лет! — бросила Соня последний аргумент ей в спину.

Нина оглянулась, стоя на пороге, и отбила подачу:

— Ну и что! — по слогам произнесла она.

Собирая со стола косметику, Соня повертела в руках пудреницу. Открыла, посмотрелась в зеркальце и задумалась.