Хищник - Джим Томас

В Элсуорте все было по-другому. Он был просто друг и сослуживец Хокинса, и к нему относились так, словно он вернулся в свой родной город. Зачастую, увлекшись, друзья Хокинса начинали вспоминать смешные истории детства, забывая, что Билли не имеет о них ни малейшего представления. Индеец только улыбался в ответ и был рад такому отношению. Он даже как-то отважился на анекдот, чем поверг Хокинса в молчаливое изумление. Четыре года они служили вместе во второй группе спецподразделений «Дельта», и все это время Хокинс безуспешно пытался пробудить у Билли интерес к анекдотам. С чувством юмора у индейца было вроде все нормально, но как только дело касалось анекдотов, Хокинсу приходилось растолковывать Билли их смысл.

Он знал индейца давно, еще по службе во Вьетнаме. Правда, тогда их знакомство было поверхностным. Только через несколько лет после войны, когда их бывший командир роты, тогда еще капитан Холланд собрал бывших «вьетнамцев» во вторую группу спецподразделений «Дельта», они стали друзьями…

— Билли, — Хокинс отложил журнал и взглянул на часы. — Вставай. Пора в «Меконг». У меня такое предчувствие, что майор уже там.

Индеец молча поднялся и одел куртку.

— Думаю, ты прав, но и я вряд ли ошибусь, если добавлю, что сейчас он пьет текиллу…

Этот проклятый сон снился ему, наверное, в сотый раз. Снова под стволом бортового пулемета «кобры» проплывали бесконечные джунгли, снова горели деревни, окутанные клубами взрывов, снова он слышал стоны раненых, едкий запах пороховой гари и отвратительный сладковатый смрад трупов…

— Живо, живо, мужики! — поджарый, чумазый от дыма лейтенант не то приказывал, не то упрашивал солдат, тащивших к вертолету носилки с ранеными. Грохот взрывов не умолкал ни на секунду. Осколки мин то и дело рвали борт «кобры».

— Все! Уходим! — нервно орал командир вертолета. — Сейчас придут еще два борта и заберут остальных!

— Подождите! Не оставляйте нас! — к вертолету бежали солдаты. Они спотыкались и падали среди вздымающихся черных фонтанов земли.

— Командир! Мы не можем оставить их! — прокричал второй пилот.

— Парень?! — рявкнул в ответ командир. — Все равно всех не забратьУходим!

Вертолет уже отрывался от земли. Панчо, изнемогая, втащил в него раненого солдата. Солдат вцепился ему в плечо.

— Там наши! Их много! Надо вернуться! — кричал он в ухо Панчо.

— Спокойно, брат, за ними уже идут «вертушки», — успокаивал его Панчо. — Вон там, над деревьями, видишь?

Солдат обернулся. Над стеной джунглей действительно шла пара вертолетов. Заложив вираж, они начали спускаться прямо на рисовые поля, где, отбиваясь от вьетнамцев, метались фигурки оставшихся американцев.

Панчо, припав к бортовому пулемету, короткими очередями пытался прижать к земле цепь наступавших врагов. Вертолеты уже зависли над зеленым рисовым полем, когда совсем рядом, с опушки леса, тяжелой ровной строчкой ударил ДШК.[4]

Ближайшая «кобра» неуклюже повалилась набок и через секунду взорвалась. Пламя взрыва поглотило людей, бежавших к вертолетам.

— Рэда сбили! — словно стон вырвался у командира «кобры». — Панчо, огоньТвою мать! Огонь, Панчо! Отвлеки его!

Панчо снова припал к пулемету. Теперь он стрелял длинными очередями по опушке леса, откуда непрерывно стучал ДШК. Он понимал, что не сможет вызвать огонь на себя, вторая «кобра» была слишком близко к тяжелому пулемету вьетконговцев, но все равно стрелял и стрелял, крича от ярости и бессилия…

— Луис! Луис! — испуганный голос сестры заставил его проснуться.

Панчо сел на кровати и вытер лицо, мокрое от пота и слез.

Сестра стояла перед ним, прижимая к груди испуганного трехлетнего сына.

— Прости, Джина, — Панчо встал с кровати. — Снится всякое…

Он подошел к столу и взял сигарету.

— Тебе звонили, но я не стала будить, — извиняющимся тоном сказала Джина. — Ты ведь все равно сегодня поедешь в Сан-Диего.

Панчо щелкнул зажигалкой.

— Кто?

— Хокинс. Они с Билли только что вернулись из отпуска.

Панчо кивнул и чуть улыбнулся.

— Хорошо. Который час?

— Начало четвертого. Он присвистнул.

— Мне пора.

— Луис… — Джина помедлила, не зная, как начать. — Я понимаю, ты хорошо зарабатываешь в армии… просто не знаю, что бы мы с мамой делали, если бы ты не помогал нам, но…

Панчо молча ждал, когда сестра договорит. Он уже знал, что она скажет.

— Луис, так больше нельзя! Ты же свихнешься! Тебе надо уйти из армии…

Панчо затянулся сухим дымом «Лаки Страйк».

— Ты так считаешь? — медленно произнес он и хмуро посмотрел на сестру. — Знаешь, а может, я еще и не свихнулся лишь потому, что время от времени возвращаюсь туда…

… — Тогда я взял этого сукиного сына за горло и говорю: «Если ты, падаль, еще раз появишься здесь, то я твой мотоцикл засуну тебе в зад по частям и начну с колес!» — Блэйн чуть сбавил скорость, поскольку они уже подъезжали к Сан-Диего, и взглянул на Маккуэйда, удобно развалившегося рядом на переднем сидении.

— Ты просто псих, Джордж, — немедленно отозвался тот. — Тебе нужно присвоить генеральскую звезду и поставить во главе корпуса морской пехоты.

Блэйн громко заржал.

— Это надо было сделать десять лет назад, — заявил он. — Когда мы с тобой, мой чернокожий друг, ползали по болотам на камбоджийской границе.

— Если я не ошибаюсь, именно там тебе прострелили твою драгоценную белую задницу? — мягко поинтересовался Маккуэйд.

— Слушай, Мак, ты, случайно, не расист? — Блэйн обожал такие шутливые перепалки.

— Нет, — отрезал Мак. — Но я пять лет работал ответственным секретарем в местном отделении Ку-Клус-Клана, — он потер ладонью бритую голову и взглянул на ухмыляющегося Блэйна. — Что ты скалишься? Рыбалка ни к черту, колесо пробили, а ты веселишься? Говорил я тебе, что неудачный сегодня день, так оно и вышло.

— Да чушь собачья, все просто отлично! Рыбалка — хрен с ней. По-твоему, лучше было целый день торчать на базе?

— Ты на дорогу смотри, — перебил его Маккуэйд. — И знаешь что, поезжай-ка ты прямо в «Меконг». Билли и Хокинс наверняка там.

— Еще бы, небось даже в казарму заскочить не успели. Ох и гульнем сегодня, старик!

Часам к десяти вечера в «Меконге» было уже полно народа. Шум голосов, бормотание телевизора, стук биллиардных шаров, звуки музыки, шарканье ног, звон стекла — все сливалось в сплошной гул, стихавший только к утру.

Здесь были в основном ветераны, и поэтому никого не удивляли экзотические названия далеких мест и деревушек: Куанг-Чи, Хесань, Донг-Ха, — звучавшие в разных уголках бара.

Вторая группа спецподразделений «Дельта» тесно обступила маленький столик, чтобы выпить по последней рюмке текиллы.

Майор Холланд внимательно обвел взглядом собравшихся. Последний тост был традиционным и все знали, что сейчас скажет майор.

— За того, кто погибнет следующим!..

В сером предрассветном сумраке яростно ревели вертолеты. Генерал Аллен, убедившись, что «кобра» со спецподразделением уже приземлилась, опустил циновку на окне рыбацкого домика, в котором расположился штаб группы американских военных советников.

— Они здесь, — коротко бросил он агенту ЦРУ, сидящему в плетеном кресле.

Тот молча кивнул, но не двинулся с места.

Генерал раздраженно фыркнул и вышел из комнаты, чтобы встретить Холланда, который прибыл сюда со своими ребятами по приказу Пентагона. Аллен всегда недолюбливал людей из Лэнгли,[5] и этот чернокожий агент не был исключением. Они вечно вмешивались в военные операции и часто давали такие задание, из-за которых гибли хорошие ребята. Правда, на этот раз генерал был в курсе происходящего, и поэтому ему особенно неприятно было обманывать майора Холланда.

Впрочем, к черту! Холланд сообразительный парень, и сам поймет, что запахло дерьмом.

Стоя на веранде, генерал молча смотрел, как подразделение Датча выгружается из вертолета. Первыми соскочили на песок Блэйн и Маккуэйд, бывшие морские пехотинцы, прошедшие вместе Вьетнам и побывавшие в сотне передряг. Аллен никогда не мог понять, что объединяло задиристого здоровяка Блэйна, вечно жующего табак, и флегматичного чернокожего сержанта Маккуэйда, рассудительного и хладнокровного.

Затем из вертолета показались массивные плечи индейца Билли. Его широкоскульное лицо было абсолютно бесстрастным. Оно оставалось таким даже тогда, когда Билли смеялся, что, впрочем, случалось довольно редко. Вслед за Билли на песок выпрыгнул радист группы Хокинс. Пятым вылез невысокий черноволосый крепыш Панчо, молчаливый и серьезный; этот срупулезно выполнял любой приказ.