Притяжение страха - Анастасия Бароссо

- Мам, я выйду ненадолго.

А вот еще одно фото. Полгода назад на двадцать пятый день рождения фотографию подарил он. Тот, кто предал ее сегодня так просто и пошло…

За стеклом в узкой металлической раме черно-белая старинная фотография. Действительно, старинная, обозначенный год - 1925. И подпись - SAGRADA FAMILJA … На фото изображено нечто невообразимое. Не удивительно, что ее тогда сразу напугало это изображение! Она даже обиделась на него за такой подарок. Но он сказал, что она ничего не понимает в неоготике. И не поймет, пока не увидит это воочию. Тогда-то они и запланировали эту поездку… Даже сейчас в памяти невольно всплывает определение, вычитанное в Интернете:

«Неоготика - наиболее распространенное направление в архитектуре эпох эклектики или историзма, возрождавшее формы и (в ряде случаев) конструктивные особенности средневековой готики…»

Бред какой-то… Порыв сильный, труднопреодолимый, как редко бывает. Сорвать со стены, бросить на пол, разбить тонкое стекло - так, чтобы острыми звездами разлетелись осколки по всей комнате. Она уже протягивает руку к картинке, где неоготический то ли собор, то ли замок, словно построенный из песка сумасшедшим ребенком, возвышается в центре какого-то заброшенного пустыря… но в последний момент останавливается, так и не уничтожив ненавистный подарок. Вместо этого она хватает несчастного мишку и, невзирая на умоляющий взгляд черных бусинок-глаз, быстро поворачивает его мордочкой к стене.

Юлия быстро одевается - свитер, джинсы, кроссовки. Долго и нервно завязывает шнурки, старательно пряча лицо в полумраке комнаты.

- Да куда ты, Юля, ведь поздно уже?! Тебе бы лечь… а то завтра дорога-то не близкая…

- Ничего, я скоро.

Не вызывая лифта, Юлия мчится вниз по заплеванным ступеням панельной девятиэтажки.

Густой, воняющий кошками и гнилыми помоями липкий сумрак кажется бесконечным, словно лестница в ад. Понять . Лишь бы понять - тогда, наверное, станет легче… Но как понять то, что понять невозможно?

Что это были за слова?! Что за дикая, унизительная отговорка, что за оскорбительная причина: «Ты слишком хорошая для меня…»?!! Как это - слишком хорошая? Так хороша, что даже плоха?!

Жуткие слова звенят в голове, словно оглушающий колокол, который ни выключить, ни остановить. Звучат, перебивая и гася встревоженный голос мамы, летящий вдогонку:

- А твой… - он завтра за тобой заедет? Прямо к подъезду?! Да?!

Бедная мама. Она ни о чем не догадывается. И всегда ей верит.

- Естественно. Не волнуйся.

…Прозрачные, серо-лиловые сумерки начала сентября сегодня слишком уж быстро превратились в ночь.

Мелкие капли холодными стальными иглами вонзаются в кожу. Все это позволяет надеяться, что встречные прохожие не замечают слез Юлии, пока они позорно и безостановочно струятся по неподвижному лицу.

«Выбирай хорошее!» , «Делай правильный выбор!» , «Определись к лучшему!» - рекламные слоганы везде, на каждом углу предлагают выбор. Она всегда старалась выбирать хорошее . В смысле, как учили - хорошее. Только вот - для кого? Для всех? А нужно было, может быть - для себя?!

Спина болит так, что категорически невозможно жить. Так бывает всегда, когда что-то случается. Реакция на стресс. Психосоматическое явление. У всех оно проявляется по-разному. У кого экзема покрывает ладони саднящими розовыми струпьями, у кого псориаз, у кого нервный тик. А вот у Юлии - спина. Будто мышцы в момент предельного напряжения залили в неподвижную гипсовую форму, причем максимально неудобную. Ни распрямиться, ни согнуться. Остается только терпеть. Или выпить.

Восемь часов вечера. Конец рабочего дня, когда в скромном салоне красоты уже не должно быть посетителей. По крайней мере - посторонних.

Юлия, отпихнув плечом тяжелую дверь, не глядя, валится на дерматиновый диван в маленьком затемненном холле. Сипло вдыхает… и только тогда начинает рыдать. В голос, надрывно и горько, со всхлипами и судорожными вздохами, как обиженный ребенок.

- Что еще?! - Зоечка-администратор аккуратно ставит чистую пепельницу на стеклянную поверхность круглого кофейного столика.

- Опя-ать… двадцать пять… - скептически морщится Маня, мастер из мужского зала, потушив в этой пепельнице очередной окурок.

А постоянный клиент Стасик перестает доставать из черного целлофанового пакета бутылки и чипсы. И просто молча, открывает симпатичный, ухоженный рот.

- Лю-юди… - задохнулась Юлия. - Есть… что-нибудь выпить?…

- Да на, на, уже несу… Господи ты, Боже мой… Зоечка, действительно, уже протягивает ей новую, «клиентскую» кофейную чашку, доверху наполненную дешевым коньяком.

Юлия резко запрокидывает голову - словно принимает лекарство. Черты ее дергаются в невольной гримасе не то отвращения, не то горя. Она отдает Зоечке пустую чашку и затихает, спрятав лицо в ладонях.

Минуту или две она сидит так, с неестественно прямой спиной, не шевелясь и не издавая ни звука, пока девчонки и Стасик молча, переглядываются, не зная, что делать. Тогда VIP-мастер Лена Лукашина подходит к Юлии. Опускает руку на мокрое плечо, мелко вздрагивающее под свитером.

- Ну, чудо в перьях, рассказывай… - тихо говорит она.

И, строго нахмурившись, прикладывает палец к губам, когда Стасик пытается начать открывать пиво.

…Минут через тридцать вся компания - то есть весь коллектив, остававшийся к этому часу на работе, сидит в небольшом, на два кресла женском зале.

Здесь интимнее, чем в холле, Стасику срочно нужно обновить прическу и вообще - им так больше нравится.

Если выключить верхний свет и оставить горящими только матовые круглые светильники по бокам двух овальных зеркал, создается впечатление, что находишься в зале какого-нибудь старинного замка. К тому же здесь есть музыкальный центр, который Стасик спешит зарядить диском Сальваторе Адамо.

В одном из парикмахерских кресел перед зеркалом в форме перевернутой капли сидит Юлия. Голова ее опущена, и лицо наполовину спрятано за густой вуалью темно-русых блестящих волос. В руке ее керамическая чашечка с коньяком, в пепельнице перед ней тлеет очередная сигарета.

- Ну и ну-у… - уже не скептически говорит Маня. - Такого еще не было.

- Да, - соглашается Лукашина, - такого еще не было.

- Слов просто нет! - возмущается Зоечка. - Она его из депрессии вывела. Весь год носилась с этим уродом, как с писаной, блин, торбой! Из кризиса среднего, мать их, возраста, вытаскивала, а он… Век живи - век удивляйся.

Ничего тут нет удивительного, - Ленка, увлеченно читающая психологическую литературу, может при желании объяснить все. - Это же классика! Мужик испугался ответственности, такое на каждом шагу… Увидел, гад, насколько для Юли все серьезно, и струсил.