Притяжение страха - Анастасия Бароссо

Чем- то, ему, эта Наташа, видимо, сильно угодила. А Моника проговорила вдруг нежным, неожиданно молодым голоском, многозначительно подняв на мужа рыжие бровки:

- Маньяна…

С минуту сеньор Мигель соображал, о чем идет речь. Потом загудел совсем уже оглушительно:

- О! Маньяна! Маньяна!! Фиеста ла Мерсе!

Он даже вскочил - что было не очень просто из-за тесноты конторки и его грушевидного живота. И куда-то полез. И достал яркие красно-зеленые буклеты с испанским текстом на обложке. Юлия посмотрела на них и с тем же выражением полного непонимания - опять на него. И улыбнулась еще шире. На это Мигель возбужденно замахал руками, вытаращив глаза, как немая рыба - видимо, словарный запас его русского иссяк. Тогда он обернулся за спину и крикнул в приоткрытую дверь подсобки:

- Хуан! Хуан!!

Он мог бы и не говорить, что молодой человек - почти подросток, вышедший из служебного помещения - его сын. Хуан был чуть уменьшенной и более молодой копией сеньора Мигеля - от намечающегося уже пузика, до выпуклых грустных глаз за толстыми очками. Кожа у него была неприятного желтовато-бледного оттенка, как и у родителей. «Странно, что у людей, живущих в Испании, бывает такой цвет кожи…» - подумала Юлия. А Хуан, печально улыбаясь и почти не поднимая на нее глаз, заговорил на чистом русском языке, лишь с небольшим напряжением подбирая нужные слова.

- Завтра в Барселоне будет проходить открытие рок-фестиваля «Мерсе», это грандиозное событие происходит один раз в два года… В рамках праздника каталонской культуры и мифологии…

- Си, си! - подтвердил шмель.

- Туда съезжается молодежь изо всех уголков Европы… - Хуан искоса взглянул на довольно кивающего отца. - И папа хочет забронировать вам номер в недорогом отеле, чтобы вы могли остаться в Барселоне на ночь после экскурсии по городу. А утром уехать самостоятельно на рейсовом автобусе… Вы согласны?

После этой тирады он смотрел на Юлию впервые больше двух секунд, с интересом и какой-то необъяснимой жалостью. Видя, что она не отвечает, он добавил:

- Это то, что стоит увидеть. Это не стандартная туристическая экскурсия, это настоящее…

- Да-да, спасибо, - очнулась Юлия. - Хау мач ? В смысле - сколько стоит?

- Всего лишь шестьдесят евро.

- Ско-олько?!

Она была удивлена - мягко говоря. Ехать в Испанию, чтобы пойти на рок-фестиваль, отдав за это сумму, на которую можно целые сутки шиковать, объедаясь паэльей и упиваясь сангрией? Это было слишком оригинально, даже для нее. Она-то думала, тут будут корриды, матадоры, фламенко, суп из бычьих хвостов и всякое такое… Чикко, бестолково помахивая облезлым дворняжьим хвостом, умоляюще смотрел на Юлию грустными, слезящимися от старости глазами.

- Н-нет, спасибо. Я, пожалуй, съезжу на стандартную экскурсию и - все.

- Но там очень, очень интересно! - вдруг горячо воскликнул Хуан, и тут же отвел взгляд, поняв, что порыв его безнадежен.

- Это… редкая возможность, - пролепетала Моника, и видно было, как ей физически трудно преодолевать смущение. - Многие специально приезжают сюда в это время, чтобы попасть на «Мерсе»…

- Д-да?

Как- то неудобно было отказываться от столь эмоционального и настойчивого предложения. Нет, если бы она видела, что ее банально «разводят» алчные акулы турбизнеса, она бы вряд ли согласилась на такую явную обдираловку. Но эти чудики, кажется, искренне хотели сделать ей приятное.

- Ну, хорошо, давайте! Только адрес отеля напишите, пожалуйста, а то заблужусь…

- Конечно, конечно! Хорошо, очень хорошо! - радостно засуетился шмель-Мигель.

Яростно ругая себя за мягкотелость и нерациональность, Юлия заплатила за отель, автобус и экскурсию по Барселоне, поклявшись себе, что это последняя необдуманная трата.

- Спасибо большое, - сказала она еще раз уже в дверях.

И случайно увидела, что из подсобной двери вышла девушка, тоже подросток. И с тем же любопытством, что и остальные, смотрела на нее. Самое странное - и страшное - было то, что девушка была точной копией сеньора Мигеля и Хуана. Только волосы, тускло-серые и жиденькие, сосульками спускались до плеч. К сожалению, никто из детей Мигеля не унаследовал гены Моники.

Чикко вылез из заляпанных дверей вслед за Юлией, чтобы на прощание благодарно повилять ей облезлым желто-серым хвостом… Да черт с ними, с шестьюдесятью евро. Может, она сейчас на месяц обеспечила жизнь этим не очень приятным и явно не очень счастливым чудикам?

Пока она разговаривала со странным семейством, на улицу, мягкой, серо-зеленой вуалью, упали сумерки.

Пахло цветами, чесноком и сигарами, нарядные загорелые люди с детьми и без них выходили из отелей. Местные тинэйджеры, тонкие и темные, как некие южные эльфы садились стайками прямо на траву под деревьями. Продавцы открывали лавки с сувенирами, такими красивыми и разными, что рябило в глазах. Растерявшись от разнообразия, она выбрала самое привычное - две прикольные кожаные феньки с керамическими бусинами, по одной на каждое запястье.

С тоской и надеждой разглядывая начинающуюся «ночную жизнь» курортного городка, Юлия как можно медленнее проделала путь от «Трамонтаны» до отеля.

…Был поздний вечер. А по виду монохромно-черно-бархатного неба с половинкой луны, полированной золотой брошью приколотой к этому бархату, и по физическим ощущениям Юлии - глубочайшая ночь.

Она сидела на балконе. Отмокшая в горячем душе, с высушенными феном волосами, наряженная - ведь все же наряжаются! - в длинную многоярусную юбку из белоснежного «жатого» хлопка и узкий топ в виде корсета. Правда, в таком наряде она быстро замерзла. И ей пришлось накрыться скользким тяжелым покрывалом, которое она, недолго думая, стащила с кровати.

Юлия положила ноги на пластиковый стул, а к другому, безуспешно пыталась пристроить все еще болевшую спину. Короткие, высветленные до голубовато-белоснежного цвета волосы трепетали на ночном ветру подобно голубиным перышкам.

С этими перышками вместо волос, с острыми голыми плечами, выглядывающими из-под сползающего покрывала, с несчастными глазами и намертво прилипшей к лицу нервной улыбкой, она была похожа на потерявшегося ангела.

В одной руке у ангела была сигарета, в другой - полупустая бутылка вина. Из этой бутылки Юлия наливала себе третий бокал кисло-терпкой «Риохи».

Отель был в пяти минутах ходьбы от моря, которого, конечно же, не было видно. Вместо него под окнами орали и стучали пивными кружками по пластику столов открытого бара пьяные немцы. А узкая улочка слева уютно светилась оранжевыми окнами в оштукатуренных каменных стенах «старого города». Там, за этими окошками, ужинали, смеялись, ссорились, строили планы и любили друг друга счастливые, нормальные люди.