Ошибки, которые были допущены (но не мной). Почему мы оправдываем глупые убеждения, плохие решения и пагубные действия - Кэрол Теврис

Более того: большинство людей, столкнувшись с прямыми доказательствами своих ошибок, не меняет свою точку зрения или образ действий, но оправдывает их еще более настойчиво. Даже неопровержимых доказательств редко оказывается достаточно для того, чтобы пробить психологическую броню самооправданий.

Когда мы начали работать над этой книгой, хрестоматийным примером человека, «упорно цепляющегося за дискредитированные представления» был Джордж Буш. Буш ошибался, утверждая, будто у Саддама Хуссейна было оружие массового уничтожения, он ошибался, утверждая, будто Саддам был связан с Аль-Каидой, он ошибался, предсказывая, будто иракцы будут радостно танцевать на улицах, приветствуя американских солдат, он ошибался, заявляя, что конфликт будет быстро закончен, он заблуждался, серьезно недооценивая финансовые затраты на войну, и он чудовищно заблуждался на своей пресс-конференции через шесть недель после того, как вторжение началось, когда он заявил (на фоне транспаранта с надписью «МИССИЯ УСПЕШНО ЗАВЕРШЕНА»), что «крупные военные операции в Ираке закончились».

В то время мы оба следили с большим интересом, как комментаторы и правых, и левых взглядов начали в печати фантазировать о том, что было бы, если у нас появился президент, признающий свои ошибки. Консервативный обозреватель Джордж Уилл и либеральный обозреватель Пол Кругман призывали Буша признать свои ошибки, но президент оставался непреклонен. В 2006 г., когда Ирак скатывался в пучину гражданской войны, 16 американских разведывательных служб выпустили доклад, в котором утверждалось, что оккупация Ирака усилила исламский радикализм и риск терроризма, но Буш заявил делегации консервативных журналистов: «Я никогда не был убежден более чем сейчас, что решения, принятые мною, были верными решениями» [1].

Конечно, Бушу нужно было оправдать войну, которую вела его администрация в Ираке, он слишком много вложил в этот курс, чтобы отказаться от него: тысячи смертей и по самым консервативным оценкам Американского института предпринимательства, сделанным в 2006 г., не менее триллиона долларов. Соответственно, когда он просчитался с первоначально названными им причинами войны, он нашел новые: необходимость избавиться от «очень плохого парня», борьба с террористами, установление мира на Ближнем Востоке и демократии в Ираке, укрепление безопасности США и завершение «задачи, для решения которой [наши солдаты] отдали свои жизни». Иными словами, мы должны продолжать войну, потому что мы начали войну.

Политики — это самый заметный тип любителей самооправданий, вот почему они дают такие яркие примеры. Они добились совершенства в искусстве говорить, используя страдательный залог, даже прижатые к стенке они очень неохотно могут признать ошибку, но не свою ответственность за нее. О, ну ладно, были сделаны ошибки, но не мною — это кто-то другой, кто останется безымянным [2]. Когда Генри Киссинджер сказал, что «администрация» могла допустить ошибки, он обошел стороной тот факт, что как национальный советник по безопасности и государственный секретарь (причем, одновременно) именно он на самом деле и был администрацией. Такие самооправдания позволили ему принять Нобелевскую премию мира спокойно и с чистой совестью.

Мы следим за поведением политиков с изумлением или ужасом, или тревогой, но психологически то, что они делают, не отличается по характеру, хотя, определенно, отличается по своим последствиям от того, что большинство из нас делало в какие-то моменты в нашей личной жизни. Мы сохраняем несчастливые отношения с другим человеком, или просто такие отношения, которые ни к чему не приведут, потому что, в конце концов, мы потратили столько времени на то, чтобы они заработали. Мы остаемся на нелюбимой и скучной работе слишком долго, потому что ищем причины, чтобы оправдать свою нерешительность, и неспособны ясно понять, какую пользу нам принес бы уход. Мы покупаем неудачный автомобиль, потому что он роскошно выглядел, тратим тысячи долларов, чтобы эта проклятая штука ездила, а потом тратим еще больше, чтобы оправдать эти инвестиции. Мы лицемерно браним друга или родственника за какой-то реальный или воображаемый проступок, а себя воспринимаем как миротворцев, если только другая сторона извиняется или старается искупить вину.

Самооправдание — это не то же самое, что лгать или извиняться. Очевидно, люди будут лгать или изобретать неправдоподобные истории, чтобы избежать гнева любимого, родителя или работодателя, чтобы не стать объектом судебного иска или не попасть в тюрьму, чтобы не «потерять лицо», не лишиться работы, сохранить власть. Но есть большая разница между тем, что говорит публике виновный человек, чтобы убедить ее в том, что, как он знает, неправда («У меня не было секса с этой женщиной», «Я не мошенник»), и процессом самоубеждения, когда он пытается уверить себя в том, будто то, что он сделал — это хорошо. В первой ситуации он лжет и знает, что лжет, чтобы сохранить собственную шкуру. Во второй — он лжет самому себе. Вот почему самооправдание сильнее и опаснее, чем явная ложь. Оно позволяет людям убеждать себя в том, будто их поступок был лучшим из возможных. Мол, действительно, если подумать — это было правильно. «Ничего другого я сделать не мог». «В реальности это блестящее решение проблемы». «Я действовал в лучших интересах страны». «Эти ублюдки заслужили, что получили». «Я имею право».

Самооправдание не только преуменьшает наши ошибки и плохие решения, это причина того, что все вокруг видят лицемерие, кроме самого лицемера. Это позволяет нам изобретать различия между нашими аморальными проступками и сходными проступками кого-то другого и закрывать глаза на противоречия наших действий и наших моральных принципов. Олдос Хаксли был прав, утверждая: «Вероятно, не существует такой вещи как осознанное лицемерие». Кажется невероятным, чтобы Ньют Гингрич сказал самому себе: «Какой же я ханжа. Это ведь я негодовал по поводу сексуальных похождений Билла Клинтона, и в то же самое время у меня у самого была внебрачная связь, прямо здесь, в этом городе». Сходным образом, известный проповедник-евангелист Тед Хаггард не осознавал своего лицемерия, когда произносил публично гневные тирады против гомосексуализма, параллельно получая удовольствие от своих сексуальных отношений с мужчиной-проституткой.

Сходным образом, каждый из нас выстраивает наши собственные границы морали и оправдывает их. Например, приходилось ли вам хоть один раз слегка плутовать со своими расходами, когда рассчитываются подоходные налоги? Это, вероятно, компенсировало вполне легитимные расходы, которые вы забыли указать, кроме того, вы были бы дураком, если бы не делали то, что делают все остальные. Не забыли ли вы указать какие-то дополнительные доходы, полученные наличными? Вы имеете право на это, учитывая все деньги, бездарно потраченные правительством на разные проекты — «кормушки» и программы — «кормушки», которые вызывают у вас отвращение. Вы писали личные электронные письма или путешествовали в Интернете на работе, когда вам полагалось заниматься бизнесом? Это некоторые льготы, связанные с работой, и, кроме того, это ваш личный протест против тупых правил компании, и еще: ваш босс не ценит всю ту дополнительную работу, которую вы делаете.

Гордон Марино, профессор философии и этики, остановился в отеле, ручка выскользнула из кармана его пиджака и оставила чернильное пятно на шелковом постельном покрывале. Он решил, что скажет об этом менеджеру, но он устал и не хотел платить за ущерб. В тот вечер он встречался с друзьями и попросил у них совета. «Один из них посоветовал мне покончить с моральным фанатизмом, — сказал Марино, — он утверждал: „Менеджмент прогнозирует такие случаи и включает затраты на них в стоимость номеров“. Ему не понадобилось много времени, чтобы убедить меня, что не стоит беспокоить менеджера. Я рассуждал, что, если бы я пролил эти чернила в семейном пансионе, я бы немедленно сообщил об инциденте, но это был сетевой отель, и тра-та-та, тра-та-та, тра-та-та — процесс самооправдания продолжался. Я оставил записку с упоминанием о пятне у портье, когда уезжал из отеля» [3].

Но, вы скажете, что все эти оправдания соответствует истине! Стоимость номеров в отеле включает расходы на устранение ущерба, причиненного неуклюжими постояльцами! Правительство, действительно, пускает деньги на ветер! Моя компания, наверное, не будет возражать, если я потрачу немного времени на личные электронные письма, но при этом выполню свою работу (в конечном итоге)! Верны или ложны эти утверждения — не имеет значения. Когда мы переходим эту черту, мы оправдываем свое неправильное поведение именно для того, чтобы мы могли продолжать воспринимать себя как честных людей, а не как преступников и воров. Идет ли речь о какой-то мелочи, например, о пролитых на покрывало чернилах, или о серьезных вещах, таких как хищение или растрата, механизм самооправдания одинаков.