Сласти и страсти, или Забавы новобрачных - Тара Сивик

От меня не ускользнуло, что улыбка повяла на ее лице, когда она поняла, что детки уже спят и ей самой их не укладывать. Дженни редко (скорее никогда) не упускает шанса выкупать деток и почитать им сказку перед сном.

Мне помнится время, когда она не пропускала ни одного отсоса.

А-ааааааа, воспоминания.

– Хорошо с девчонками время провела?

Она плечами жмет, укладывая ключи и пальто на столик в прихожей.

– Нормально. Я на питье не налегала, вот Клэр с Лиз, наверное, и решили, будто я упала в доску€.

– Ты хотела сказать, что они решили, будто ты впала в тоску? – спросил я.

– Да какая разница, я и так вся из сил вздыбилась, – произносит она и плюхается ко мне на диван, откидываясь головой на подушки.

Черт! У Клэр с Лиз была одна-единственная забота: напоить мою жену допьяна. Для моей задумки она нужна мне пьяной! Ну, при встрече я их вдрызг разнесу. А, ладно, видать, будем делать это трезвыми.

– У меня для тебя сюрприз. Поднимайся наверх в нашу комнату и располагайся поудобней, – говорю ей, подмигивая.

Она с минуту смотрит на меня недоуменно, потом медленно поднимается с дивана и направляется к лестнице.

Я сижу на диване и практически прыгаю вверх-вниз от возбуждения. Как ребенок на Рождество. Совершенно не в силах ждать, пока она поднимется и увидит, что я сотворил. Знаю: она и трезвой оценит такой офигенный подарок. Это все по местам расставит. Нутром чую. Одна офигенная покупка в секс-шопе у Лиз – и я разгоню застой в нашей брачной жизни. Я до того бесподобен, едрена-вошь, что аж невмоготу. Дженни одним глазком на спальню глянет и тут же объявит, что меня надо номинировать на премию «Муж года». Я изысканно соглашусь номинироваться и стану вести себя так, будто у меня и в мыслях нет, до чего ж я обалденный.

Верно, речь надо будет толкнуть, там, смокинг, потому как, знаете ли, коли делать, так по-большому. «Хотел бы поблагодарить мелких людишек. А мелкими людишками я называю тех, кто все еще обходится без секса и кто не так обалденен, как я».

Я услышал, как в детской заплакал Билли, и – не собираюсь врать – почти взбежал по лестнице, чтобы спросить его, что он, едрена-вошь, себе думает и что вытворяет. Я ж настрого ему приказал, чтоб он звука не издал после того, как уснет. Малец, похоже, ни слова не понял из того, что я сказал.

Через несколько секунд плач Билли смолк, я молчаливо вознес благодарственную молитву и дал себе слово не забыть купить ему завтра новую игрушку в извинение за то, что едва не ворвался к нему в комнату и обозвал его членовредительным засранцем.

Меня малость беспокоило, что я все еще не слышал ликующего вскрика Дженни, но думалось, она не хочет детей пугать или еще что. Совершенно понятно. Она сдерживает восхищение и ждет, когда я поднимусь наверх, чтоб отблагодарить меня как подобает своими губками на моих мудях. Такой оборот дел для меня приемлем.

Дав Дженни еще несколько минут насладиться сюрпризом и настроившись, я спрыгнул с дивана и, перепрыгивая на лестнице через ступеньку, помчался в нашу комнату.

Бегом одолел коридор, лыбясь до ушей, настежь распахнул дверь спальни в момент, когда мой отдралет обратился в твердь при одной мысли о грядущей ночи. И остолбенел на пороге от того, что увидел. Не могу сыскать слов, способных описать происходившее на моих глазах ужасное зрелище.

– Дрю, лучшего подарка у меня не было! Я обожаю его! – шепчет Дженни. – Еще и свечи?! Боже, да лучшего освещения для этого не придумаешь!

Стою в дверях нашей комнаты и глаз не свожу с того, что вижу, хочется рухнуть на колени и заплакать. Но, заметьте, не «Боже мой, до чего ж я счастлив!». Скорее: «Едрена ж вошь, что творится?»

После трех часов тяжкого труда, пока Дженни не было, я исхитрился установить в углу нашей спальни секс-качели. Секс-качели, лучше каких не сыскать. Штука дьявольская, посреди установки я едва не накинулся на нее. Все никак не мог отделаться от видения качающейся на них Дженни, голенькой и ждущей, когда я покачу по ней, как по рельсам. Пришлось три раза сбегать в хозяйственный за материалами, и дело кончилось тем, что я удалил часть потолка, чтобы надежно закрепить несущие стойки. Надо было приладить доски и выслушать советы пяти разных работавших в хозяйственном парней, которые все, как один, с нетерпением ждали моего возвращения с красочным рассказом о том, что и как происходило вечером.

Теперь же, вместо того чтобы вернуться, вальсируя, как бог, и рассказать им о пылком сексе, каким мы занимались, свешиваясь с потолка, придется мне плестись к ним с повинной головой, сгорая от стыда. Не получится поведать офигенную историю о том, как была вызвана полиция из-за странных, диких, звериных звуков, летевших из нашей комнаты, или о разбитых стеклах в окнах дома из-за того, что качели раскачались чересчур сильно. Единственное, о чем я мог поведать, – это о том, как пал на коленки и ревел, как девчонка.

Когда я смежу веки на сон грядущий, то придется мне рисовать себе в воображении Дженни, полностью одетую, с нашим трехмесячным сыном на руках, укачивающую его на наших СЕКС-КАЧЕЛЯХ.

– Но ведь… это мои качели, – громко скулю я и стараюсь не топнуть ногой.

– Тс-сссссс, я его только-только опять убаюкала, – шепчет Дженни и сурово смотрит на меня, а сама мягко покачивается из стороны в сторону, не сводя любящего взгляда с Билли… НА МОИХ, МАТЬ-ИХ-ДРЮЧЬ, СЕКС-КАЧЕЛЯХ!

– Секс… меня… качели… плохой… секс… тошнилово.

Чушь. Только она и вылетает у меня изо рта. Чистая чушь.

Подарок, что по замыслу должен был вернуть нашей половой жизни молодость, теперь превратился в новую люльку для младенца.

Тошнилово.

– Иди сюда, Дрю, подсаживайся ко мне на качели. Тут полно места, – тихо говорит Дженни, не сводя глаз с Билли.

Сидеть рядом с женой на секс-качелях безо ВСЯКОГО секса? Не понимаю, что происходит. Она по-английски говорит?

– No hablo[2] по-СЕКСки! Билли плохой! Мой хотеть! – сокрушаюсь я, на этот раз и впрямь топая ногой.

– Дрю! Какая муха тебя нынче укусила? – громко шепчет Дженни.

МОЙ ОТДРАЛЕТ РАССЫХАЕТСЯ, А ГЛАЗА МОИ КРОВЬЮ СОЧАТСЯ! Вот какая муха меня укусила, женщина!

– Ты портишь мне подарок, – жалуется она.

– А ты мой отдралет портишь! – жалуюсь я в ответ.

– Я порчу твой арбалет? Хотя бы что это такое? Я и пальцем твой арбалет не трогала.

Вот уж поверь, мне отлично известно, как долго ты мой отдралет не трогала. Перешептывание явно ни к чему не приводит.

Получив отставку, сую мобильник в карман и направляюсь в ванную, на ходу выискивая новейшие поступления на Эротика. точка. ком.

– Ты куда? – вполголоса спрашивает Дженни, провожая меня взглядом на моем пути позора через всю нашу спальню.

– На задворки, на шашлычок, где Мисти со своим дружком Баффи загнали в угол учителя-естественника и просят его разъяснить им теорию втроемственности, – печально бормочу я.

2. Неверно, Призрачный Гонщик[3]

Нашему с Дженни браку уже года эдак… четыре. Или три? Нашей дочери Веронике три года, и Дженни точно залетела не в первую брачную ночь. Значит, три, минус год на вынашивание двоих… слушай, три года с мелочью в самый раз будет.

Свадьба у нас была – офигеть! Наши друзья и кучка близких родственников отправились с нами в Вегас, детка! А самое главное что? Не ломай голову: нас поженил Элвис. Не настоящий Элвис. По последним слухам, он был замечен где-то в Пидмонте, штат Северная Дакота[4]. Парень был фальшивкой на все сто, но все равно усраться, до чего хорош. Дженни одарила меня рубашкой специально для церемонии, на ней крупно печатными буквами было оттиснуто слово «ЖЕНИХ», перечеркнутое гигантским «Х». А внизу приписано: «Невестина сучка».

Я с первой же минуты, как встретил Дженни, знал, что буду ее сучкой, и мне это абсолютно в кайф. Не будь я с ней, то, вполне уверен, сидел бы в тюрьме и вылизывал бы яйца какому-нибудь козлу, у кого больше всего заначек для курева имелось. Это в лучшем случае. В день, когда мы познакомились, она только-только закончила готовить очередной бабешник с секс-игрушками и за несколько минут до начала опробовала товар. Не знаю, было то отсветом недавнего оргазма или нет, только такой пылкой девчушки я отродясь не видывал. Тут же сбросил с себя не шибко высокое звание проститута-шлюхана и, будто клеем мазанный, прилип к ней.

С той минуты каждый день я не пожалел ни о единой секунде из проведенных с нею. А потому для меня уже внутренней потребностью стало улаживать любые наши нелады – и как можно скорее.

– Ну так и сколько же времени прошло с тех пор, как ты с Дженни сексом занимался? – спрашивает Джим.

Ребятам про несчастный случай с секс-качелями все известно. Как ни больно было мне изливаться про ужас той ночи на прошлых выходных, они знали про мой замысел и ждали полного отчета о событиях. Сегодня вечером пораньше парни из хозяйственного магазина отпели по мне заупокойную. Момент был, в натуре, трогательный, только я от него весь из себя расстроился и разнюнился. Когда вечером пришел на работу и стал как-то само по себе носом хлюпать и бормотать что-то типа «качаться», «сонный пенис» и приговаривать: «Мой сынуля отродье Сатаны», – ребята поняли, что ночь прошла не по-задуманному.