Эгрегор. Обманутый мир - Елена Амеличева

Все следы убийца тщательно уничтожил. И те, что могли увидеть обычные люди. И те, что доступны лишь необычным. Полная стерильность. Это кто же так расстарался? Лихо! И главное – к чему такой педантизм? Судя по силе, снять следы не смог бы даже сенситив уровнем выше Семёна. Да, загадочка!

Вот только… Семён прищурился. Кажется, внизу холста на каким-то чудом не залитой чёрной краской полоске что-то есть. Такое ощущение, словно по ещё не высохшей картине провели пальцем. Но зачем? Случайность? Вряд ли.

Семён присел на корточки перед телом Влада. Так и есть – пальцы правой руки измазаны краской. Это неспроста. У каждого человека, особенно творческого, есть свои небольшие заморочки, своеобразные ритуалы для привлечения удачи. Начиная от общепринятого актёрского правила сидеть на сценарии перед съёмками, заканчивая «счастливыми» рубашками, трусами, ручками и прочим.

Влад не был исключением из этого правила. У него был свой пунктик, совершенно не подходящий творческой личности – чистота. Закончив работу, он неизменно тщательно мыл кисточки и оттирал руки, даже если писал на природе. Семён посмотрел по сторонам – так и есть, кисточки ровными рядками сохнут на подоконнике.

Может, он хотел оставить какой-то знак? Конечно, наивно полагать, что Влад написал имя убийцы, но… За долгие годы работы в Центре Семён насмотрелся на всякое, поэтому не удивился бы, обнаружив записку в стиле «в моей смерти прошу винить…». Но записки, конечно, не было. На одежде тоже никаких следов. Пол чист. В карманах пусто.

Задумавшись, Семён автоматически взял левую руку Влада. И вздрогнул. На ладони в основании среднего пальца краской нарисован круг с треугольником внутри. От круга вниз идёт прямая линия.

И что, этот «чупа-чупс» и есть подсказка? Что он этим хотел сказать? Семён тряхнул головой, но упорядочить мысли не удалось, их попросту не было. Надо будет с ребятами-аналитиками посоветоваться, есть там пара повёрнутых на магии символов. Смутное ощущение, что разгадка придёт, когда настанет её время, его успокоило. Но противно ноющее внутри беспокойство осталось.

Семён видел много смертей. Но эта… Что-то было не так. Люди умирают. Это обычный порядок вещей. Но Влад не должен был уходить сейчас, Семён это чувствовал. Его словно забрали силой, грубо нарушая установленный порядок. Причём забрали именно в тот момент, когда судьба дала ему шанс, когда он словно пробудился для чего-то.

Чего-то очень важного.

Чехия, Яхимов

– Я не знаю, как это описать… – лежащая на кушетке девушка нервно затеребила пальцы.

– Попробуйте не подбирать слова, Ксения, а говорить первое, что придёт на ум, – тихо посоветовал мужчина. Он сидел напротив неё в кресле и держал в руках включённый диктофон. Девушка послушно кивнула и сосредоточилась на воспоминаниях.

– Я в тумане. Он плотный, вязкий и холодный, будто желе. Я чувствую его всей кожей, он везде, я никак не могу понять, где нахожусь. Это место… – девушка помолчала, подбирая точное определение. – Да это даже не место! Жуткое ощущение – словно ты вне времени и пространства.

– Не волнуйтесь. Что вы делаете?

– Вытягиваю вперёд руки и пытаюсь идти на ощупь. Ладони натыкаются на что-то ледяное. Похоже на толстую стену из стекла.

– Что происходит дальше?

– Иду вдоль стены и… с ужасом понимаю, что это шар, а я внутри!

– Ксения, успокойтесь. Вы в безопасности.

– Я колочу руками по стенкам этого шара, кричу, но знаю, что никто меня не услышит. Постойте, тут что-то странное, – она нахмурилась. – В тумане появляется прореха. Вижу чью-то фигуру, но очень смутно, будто сквозь пелену дождя. По-моему, это мужчина. Да, точно. Высокий, худой, в чёрном пальто. У него такой взгляд… – девушка вздрогнула всем телом, свернулась клубочком и обхватила колени руками.

– Ксения, вам нечего бояться, это всего лишь сон, помните об этом.

– Я знаю, но мне очень, очень страшно, – прошептала она. – Я как кролик перед удавом! Даже пошевелиться не могу…

– Расслабьтесь и глубоко вдохните.

– …Я полностью в его власти, ничтожна, как песчинка в пустыне, – не слыша его, продолжала девушка. – А он – ветер, захочет, разметает песок во всё стороны и похоронит меня в кромешной тьме под его толщей навсегда, и никогда больше мне не увидеть солнечный свет, никогда…

– Ксения, слушайте мой голос! – заволновался психоаналитик. Рывком поднявшись из кресла, он бросился к девушке и пристально вгляделся в лицо. – Ты слышишь меня?

– Я хочу, чтобы туман вновь стал густым, – бормотала она, дрожа всем телом. – Пусть он будет холодным, вязким и противным, только пусть укроет меня от него, пожалуйста!

– Всё, хватит! Я считаю до трёх, и ты просыпаешься, поняла? – мужчина положил руку на её плечо и начал быстро считать. – Раз, два, три! Ксения? Ты слышишь? – не дождавшись ответа, он подхватил её на руки. – Проснись же!

– Виктор? – Ксения непонимающе посмотрела на него.

– Как ты меня напугала! – мужчина положил её обратно на кушетку и дрожащей ладонью вытер испарину. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Вроде да, – девушка растерянно пожала плечами. – Но ничего не помню. Что я говорила?

– Всё то же самое, – Виктор сел обратно в кресло. – Ты описала сон примерно теми же словами.

– Значит, гипноз ничего не дал, – Ксения встала с кушетки и с наслаждением потянулась. – Виктор, мы полгода топчемся на месте. Может, хватит разорять моих родителей? – она усмехнулась. – Никаких логичных объяснений моему сну ты ведь так и не нашёл.

– Тем не менее, твои кошмары ни разу не вернулись за эти полгода, – Возразил он.

– И ты, конечно, рад записать это на свой счёт, – Хмыкнула девушка. Стянув с длинных волнистых волос резинку, она позволила им рассыпаться по плечам ярким пшеничным водопадом. – В том числе банковский. Улыбнувшись психоаналитику Ксения вышла из кабинета.

Оседлав велосипед, Ксения нажала на пендали и подставила лицо прохладному ветру. Дорога домой не заняла много времени. Въехав во двор перед небольшим двухэтажным домом, она прислонила велосипед к стене и быстро взбежала по лестнице.

– Я тебе ещё раз повторяю – нам не о чём разговаривать! Меня это не волнует! Нам незачем встречаться. Разговор окончен!

Ксения замерла перед дверью, недоуменно приподняв бровь. Чтобы мама, самая уравновешенная, самая добрая на свете, так кричала? Никогда такого не было! Кто умудрился её так разозлить? И что значит «нам незачем встречаться»? Девушка ахнула и тут же прикрыла рот ладошкой. Неужели?..

Она осторожно вошла в комнату, вопросительно посмотрела на маму – высокую, статную, с пышными каштановыми волосами до плеч, и привычно пожалела, что не похожа на неё. Абсолютно всё в матери казалось Ксении совершенным: и огромные, светло – дымчатые миндалевидные глаза, и классические черты строгого лица с небольшим ртом и бровями вразлёт, и грациозные, полные врождённой пластики, движения. А голос… Грудной, сильный, он завораживал, особенно когда она пела.

– Ты уже вернулась? – мама улыбнулась, и от уголков глаз разбежались лучики морщинок. Вопрос прозвучал на русском. С самого детства друг с другом они разговаривали только на русском, родном языке матери. Ксения с удовольствием следовала этому правилу.

– Мам, я слышала твой разговор. Это то, что я думаю? Если у тебя кто-то появился, то я вовсе не против!

Женщина положила сотовый на стол, подошла к дочери и пристально вгляделась в её глаза.

– Я тебя когда-нибудь обманывала? Ну, не считая того случая, когда твой попугайчик умер, а я сказала, что он улетел на Гаити вить гнездо с симпатичной попугаихой?

Ксения хихикнула и отрицательно замотала головой.

– Тогда поверь мне и сейчас. То, что ты думаешь, в корне неверно.

– Верю. А с кем ты так ругалась?

– С помощником русского олигарха, – женщина пожала плечами. – Требует, чтобы весь этаж в клинике был пуст к приезду шефа.

– И он ещё жив? – девушка в притворном ужасе взмахнула руками. – Не может быть!

– Да уж, если мы встретимся, одному из нас точно не жить, – пробормотала женщина. Обняв дочь за плечи, она повела её к двери. – Иди, поставь чайник, кофейку выпьем. Расскажешь, что у тебя нового.

Едва она закрыла за дочерью дверь, сотовый, яростно жужжа, начал елозить по столу.

– Пришло время выполнять обещание, – прошептала женщина, глядя на телефон. – Господи, что же делать?..

Ян не любил стоять на светофоре. Каждая остановка – как препятствие на пути к цели. И всю жизнь так – приходится кого-то пропускать, ждать своей очереди, поступаться интересами, отказываться от желаемого. Мужчина улыбнулся. Так было. Всего год назад. Но один день изменил всю жизнь.

Тогда он так же стоял в длинной веренице машин, раздражённо барабанил ладонями по рулю, с тоской глядя сквозь покрытое моросью лобовое стекло на автомобили впереди. Пробка. Наверное, авария. Он вздохнул. Каждую неделю на этом перекрёстке что-нибудь происходит. Заколдованное место какое-то!