Эгрегор. Обманутый мир - Елена Амеличева

Фаархат с радостью согласился помогать людям. Владыки открыли ему тайные знания о порождённом ими эгрегоре – защитнике, поддерживающем баланс энергий между Матерью – Землёй, Вселенной и всем сущим.

Мастер получил Посох, сотворённый для него силами, о которых даже Хранители говорили, почтительно понизив голос. Каждый из них преподнёс ему камень. Все вместе, соединённые в хрустальном шаре, венчающем Посох, они дали мастеру власть над эгрегором.

«Мы уходим, – сказал Владыки, – такова воля Вселенной. Ты остаёшься один, Фаархат. Не подведи нас. Если под твоим началом люди станут достойны тех знаний, что хранит Мать-Земля, родится ребёнок, способный вести их, и мы вернёмся. Тогда на Земле навеки воцарится гармония, которой не будет преград…»

Владыки отправились в свой долгий путь. А мастер ушёл к людям и стал их Учителем и Защитником. Он научил их всему, что знал сам. Когда же людей стало много, он взял в помощь Учеников.

Шло время, людей становилось всё больше, и Фаархат, устав от шума человеческих страстей и долгой трудной работы, ушёл жить в горы. Его заменили многочисленные Ученики. Изредка он появлялся среди людей, но со временем они почти забыли о нём, перестали уважать и слушаться. Первозданная чистота энергий Земли всё больше засорялась их негативными эмоциями и желаниями. Земля заболела.

Встревоженный Фаархат спустился к людям и стал увещевать их, как неразумных детей. Но они не хотели его слушать. Как взбалмошным подросткам, им хотелось самостоятельности и полной свободы. Учителя и Защитника, спасшего род людской, осыпали насмешками, оскорблениями и бранью.

«Мы сами знаем, как жить, – говорили они, – не смей нам указывать, убирайся обратно в горы и сиди там». Они кидали в него камнями и громко смеялись. Фаархат ушёл. Напрасно он молил Владык о помощи. Они остались глухи. Мастер знал – избранный не родится, пока люди не станут достойными мудрости Вселенной. Но наступит ли такое время?

Тем временем больная Земля низвергла на людей небывалые катастрофы, болезни и голод. Но вместо того, чтобы одуматься, люди, как и свойственно человеческой природе, обвинили во всех своих бедах другого. Вооружившись, они поспешили к Учителю. Загнав его на самую высокую гору, люди попытались его убить, полагая, что тогда всё будет как раньше. Напрасно он пытался вразумить их. Ослеплённые жаждой мести, ненавистью и злобой, подгоняемые страхом и горем, они не желали ничего слушать.

Израненный Фаархат упал и, подняв залитое слезами лицо, взмолился к Хранителям. Его разбитое сердце просило о помощи. «Я подвёл вас, Владыки!» – Кричало оно. И, словно далёкое слабое эхо, пришёл ответ. «Мы знали, что так будет, – с глубокой печалью сказали Хранители. – люди недостойны жить. Уничтожь их. Для этого воспользуйся дарованным тебе Посохом».

«О, Владыки, – сказал Фаархат, – я не могу этого сделать. Сжальтесь, дайте им ещё один шанс! Они одумаются, поймут, что натворили, и раскаются. Молю, помилуйте неразумных!»

«Тебе придётся заплатить за это своим бессмертием, – донёс ветер тихий ответ. – Они недостойны такой жертвы. Неужели ты готов отдать за них свою жизнь?»

«Готов, – Кивнул Фаархат. – Это моя вина. Я плохо учил их. – В последний раз он с сожалением взглянул на притихших людей, и из его глаз потекли слёзы. – Простите меня», – прошептал мастер и растаял в предрассветной дымке. Только его слёзы остались тихим светом сиять в лучах рассвета. Отныне это самое грустное время дня, когда неясная печаль овладевает душой, томя сердце тоской по чему-то безвозвратно утерянному.

«А вы, дрожащие твари, получили что хотели? – Эхо крепчало. – Теперь уходите, бегите прочь! Отныне вы навсегда обречены жить в страхе – и перед могущественными стихиями, и перед соплеменниками. Теперь вас некому защитить. Никто никогда не поможет вам. Все поступки, мысли и слова будут возвращаться к своим хозяевам, ничто не останется безнаказанным. Лишь благодаря жертве Фаархата у вас есть надежда. Первое Пророчество никогда не сбудется. Но когда чаша горя будет испита вашим нечестивым родом до дна, появится избранный – объединяющий все племена. Он решит вашу судьбу. Если души ваших потомков будут грязны, ваш гнусный род сгинет, и лик Матери-Земли очистится. А сейчас – прочь!»

С плачем и криками люди в страхе разбежались. Отовсюду их окружал мир, ставший отныне и навсегда враждебным. А искать помощи и защиты им было не у кого…

Не выдержав их горя и боли, тень Фаархата сжалилась, пришла к Ученикам и поведала, где Владыки спрятали Посох. Это должно было облегчить их участь. Ученики повели людей за собой, защищая их. Они стали последней надеждой человечества…

Костя вздохнул. У легенды было продолжение, но следующий лист в дневнике вырван. Интересно, кем?

Семён остановился у двери с надписью «бухгалтерия» и прикрыл глаза. Так, всё правильно. Он удовлетворённо кивнул и зашёл.

– Привет, Лёлечка!

– Дядя Семён! – светловолосая девушка подняла глаза от бумаг и широко улыбнулась. – Дайте угадаю – Вам стрижка нужна.

– И кто из нас сенситив?..

– Ладно, садитесь. И, если что, сами будете объяснять, почему я в рабочее время парикмахером подрабатываю.

– Что ж сделаешь, если у тебя ручки золотые? – Семён сел на стул. – Только ты можешь с моими космами справиться.

– Это точно! – Лёля вынула из ящика стола небольшой чемоданчик, достала расчёску и ножницы. – Только никому не рассказывайте больше, а то ко мне опять половина Центра на стрижку прибежит!

– Эта тайна умрёт вместе со мной!

– Ой, не шутите так! Кстати, вы слышали, у Богдана друг недавно погиб? И всё как-то странно там вышло.

– Да? И что именно?

– Вы только не говорите, что я вам сказала, но подозревают, что его убили. – девушка, понизив голос, защёлкала ножницами. – Не болел ничем, молодой ещё был, и вдруг сердце – как у старика столетнего, представляете? Но самое интересное, что Богдан попросил в этом деле покопаться… Знаете, кого? Яна! Ольга мрачнее тучи ходит! Понимает, что Богдан его больше ценит, – Лёля довольно хихикнула. – Так ей и надо! Шеф, похоже, понял, какая она сучка!

– А тот, что умер, он кто был?

– Точно не знаю. Что сенситив – это точно. Но уже не работал. И вроде художник. Жил где-то за городом.

– И что Ян по этому делу накопал?

– Ой, я не знаю! – Лёля пожала плечами, отложила ножницы и придирчиво посмотрела на голову «клиента». – Знаю только, что отчёт он уже сдал. Так, дядя Семён, принимайте работу.

– Спасибо, Лёлечка! Как всегда, безупречно. Держи. – Он вынул из кармана шоколадку.

– Ой, моя любимая, спасибо! Вы бы теперь, такой красивый, зашли к девочкам – массажисткам, там по вам кое-кто давно сохнет!

– Выдумщица, – Семён поднялся. – Чего по мне сохнуть? Старый, страшный, с пузом.

– Ну и зря! Я б на вашем месте к ним заглянула.

– Загляну, загляну, – пробормотал Семён, подходя к двери. – Только в другое место.

Он вышел из бухгалтерии, довольно улыбаясь, и направился к кабинету шефа. Пришлось немного подождать, но терпение было вознаграждено.

– Привет, – Ян рассеянно посмотрел на него. – Богдан вызвал?

– Нет, тебя жду. Не удивляйся. Не всё девкам за тобой бегать. Пойдём покурим.

Они вышли из Центра, прошли вглубь небольшого парка и сели на лавочку около весело журчащего фонтана.

– Угостишь? – Семён кивнул на пачку сигарет в руках Яна.

– Конечно. Не знал, что ты куришь.

– Да балуюсь иногда. Знаю, что вредно, но хочется именно того, чего нельзя.

– Бросать надо. Всё собираюсь, но то одно, то другое.

– С нашей работой никогда не бросишь. Каждый день что-то новое. Кстати, тебя, говорят, Богдан припахал инфу собирать по делу художника?

– Да. Не знаю, с чего он решил, что я накопаю что-то. – Ян закурил и с сомнением посмотрел на Семёна. – Ты извини, но не думаю, что нам стоит это обсуждать.

– Да, я понимаю, – Семён закивал, сквозь полуопущенные веки наблюдая за собеседником. – Просто интересно было, что ты выяснил.

– По сути, ничего.

Они замолчали. Семён откинулся на спинку лавочки и закрыл глаза. Приятный ветерок холодил кожу, разгоняя полуденную прохладу. Задорное чириканье птах слилось с журчанием фонтана в равномерный шум, постепенно отходящий на второй план.

Семён вздохнул, упорядочивая поток информации. Сочные мыслеобразы, подчиняясь, перестали хаотично носиться в голове. Теперь он мог спокойно искать ответы на свои вопросы.

Ян сказал правду, ничего нового он не выяснил. У художника Влада не было проблем со здоровьем. Он жил отшельником, почти ни с кем не виделся, сократив круг общения до нескольких человек. С творчеством у него тоже не ладилось. За десять лет Влад не закончил ни одной картины, бросая недописанные полотна пылиться в углу.