Андрей Кожухов - Сергей Степняк-Кравчинский

Заточение не истомило Сергея - он был здоров, бодр, полон энергии. Пешком - денег у него не было ни сантима - он пришел из Италии в Швейцарию, в Женеву, и встретил там товарищей, которые тоже вынуждены были бежать из России Вместе с ними стал издавать журнал "Община". Это было начало 1878 года.

Тут из Петербурга пришла весть о покушении Веры Засулич на генерала Трепова. Этот Трепов приказал высечь одного политического заключенного, который якобы не так приветствовал генерала, как ему полагалось по чину. От лица молодой России, от лица честных людей Вера Засулич стреляла в Трепова, чтоб не повадно было сатрапам издеваться над людьми.

Восторг охватил Кравчинского. Ему казалось издалека, что вся Россия пробуждается от сна, рвет цепи рабства. Если уж девушки карают царских слуг за произвол и насилие!..

Кравчинский написал восторженный панегирик в честь этой неведомой ему девушки и напечатал его в журнале "Община" за своей полной подписью. Одновременно Кравчинский писал статьи об итальянском освободительном движении, редактировал статьи друзей.

Но Кравчинский мечтал вернуться в Россию. Там настоящая борьба. И вот в мае 1878 года он в Петербурге. Его пьянит родной воздух, встреча с друзьями. Все действительно так, как он ожидал: все оживленны, деятельны. Это уже закаленные бойцы. Грезы их молодости исчезли, они не тешат себя несбыточными иллюзиями и готовятся к долгой, упорной борьбе с самодержавием.

Кравчинского встретили с радостью. Одно его присутствие сулило удачу. Одно его присутствие создавало особую атмосферу нравственной чистоты, правдивости, искренности, доверия. При нем невозможно было сфальшивить, при нем люди становились лучше, чище, сильнее.

Но скольких нет вокруг... Закончился процесс революционеров-пропагандистов, по которому судили 193 человека. Десятки самых близких, самых дорогих друзей Кравчинского заточены в казематы, сосланы в Сибирь.

Буквально через два-три дня после приезда в Петербург Кравчинский пишет прокламацию "По поводу нового приговора", обличая в ней "бесчеловечность, зверство, попрание всех человеческих прав, лицемерие и низость" царского правительства.

В этой прокламации Кравчинский призывал своих соратников отдать все силы, все помыслы, всю энергию на борьбу с самодержавием.

Прокламация была тотчас же нелегально отпечатана в Петербурге.

Кравчинский устраивает большую подпольную типографию, вербует новых членов в партию "Земля и воля", названную так по его предложению в знак продолжения борьбы революционеров шестидесятых годов, организация которых называлась "Земля и воля".

На прожитье, так же как в студенческие годы, Кравчинский зарабатывает переводами Он переводит и статьи, и целые книги с немецкого, английского, французского. Но этому он уделяет немногие часы. А все дни его целиком заняты борьбой.

Знали друзья и минуты радости. В это лето совершено было немало удачных побегов. С ликованием встречал Кравчинский своих соратников, бежавших из тюрем и ссылок. Как смело, как дерзко, обманув жандармов, бежала его давняя приятельница по кружку "чайковцев" Соня Перовская. Как ловко освободил троих друзей из киевской тюрьмы, нанявшись туда надзирателем, Михаил Фроленко.

И самая прекрасная девушка на свете, их соратница Фанни Личкус, любит Сергея, согласна стать его женой.

Но он не может забыть товарищей, замурованных заживо, он слышит их предсмертные стенания. Это генерал-адъютант Мезенцев, шеф жандармов, начальник Третьего отделения собственной его императорского величества канцелярии, виновен в их гибели. Это он препятствовал смягчению участи приговоренных по процессу 193-х. Это он приказал казнить Ивана Ковальского в Одессе.

Так пусть узнают царские слуги, что нет более покорной России, смиренно взирающей на гибель лучших сынов своих. Он сам, Сергей Кравчинский, который не тронет дворнягу, убьет шефа жандармов. Смерть за смерть!

Газетные шавки обвиняют революционеров в трусости - мол, стреляют издалека, чтоб самим спастись. Нет, он встретит врага лицом к лицу - он убьет его кинжалом. Итальянские партизаны научили его владеть этим оружием храбрых. Он привез с собой такой кинжал.

И ясным августовским утром, простившись с невестой, он идет на верную гибель. Он идет на Михайловскую площадь, где каждое утро прогуливается этот палач.

Неслыханная удача! Палач убит. Ему удалось скрыться.

Весь Петербург в смятении, столица будто на военном положении. Вся полиция по личному распоряжению царя ищет смельчака. А он здесь, ходит по мостовым столицы, пишет брошюру с объяснением мотивов покушения.

И любовь, единственная на всю жизнь, - Фанни стала его женой.

Сколько вокруг Кравчинского прекрасных людей - красивых, смелых, мужественных! Они все живут под чужими именами, по фальшивым паспортам, они терпят всевозможные лишения, нередко голодают, разлучены с родными, каждую минуту их ждет арест и смерть, но они сильны своей идеей, своей борьбой за землю и волю, за благо народа. Их семья - друзья. Их символ веры социализм. Они не признают ни бога, ни царя.

Престол, армия, чиновники, полиция - кажется, вся Россия против них. Их преследуют, ловят, казнят.

Но нет, они - тоже Россия!

От имени вольной России они говорят нелегальными изданиями. Вышла брошюра Кравчинского об убийстве Мезенцева "Смерть за смерть!". Выходит первый номер их газеты "Земля и воля". Этот номер редактировал Кравчинский. Он же и написал передовую статью.

Царь и его подручные неистовствуют. Смельчак не пойман. Каждый день появляются новые крамольные издания. Преследования становятся все яростнее. Обшаривают каждый дом. Просматривают всю корреспонденцию столицы. Тщетно. Хватают направо и налево. Сначала все мимо...

Но вот арестован один из друзей Кравчинского, помогавших ему при покушении на Мезенцева. Все меньше квартир, где можно переночевать нелегальному.

Нельзя, нельзя, чтобы враги восторжествовали, поймав смельчака. Друзья умоляют Кравчинского скрыться. Но он верит в свою звезду. Тогда друзья поручают Кравчинскому испытать новые составы взрывчатых веществ. Это опасно. Это можно сделать только в горах Швейцарии

Так он уехал из Петербурга в ноябре 1878 года. На несколько дней. Оказалось - навсегда...

Начались тяжкие годы изгнания. Фанни также приехала из Петербурга. Каждый день их томила тоска по родине, невозможность возвращения, горькая нужда.

Каждый день он жил мечтой о возвращении на родину. Но поездка в Россию была для него крайне опасной. Приметы его были разосланы по всей империи. Внешность его была столь незаурядной, что замаскироваться ему было невозможно. Конечно, он мог сбрить маленькую курчавую бородку и буйную шевелюру, мог так изменить одежду, чтобы в ней не осталось ничего крамольного, - недаром же летом 1878 года он, живя по паспорту грузинского князя, вполне удачно разыгрывал его роль, расхаживая в элегантном цилиндре и изысканном костюме.

Но как спрятать этот слишком высокий, огромный лоб благородных очертаний, как притушить эти карие глаза, слишком глубоко сидящие под крутыми бровями, что делать с этими слишком толстыми яркими губами, куда девать эти могучие плечи? Как изменить весь этот характерный, неповторимый облик? Как уничтожить осанку, полную сознания собственного достоинства, достоинства человека, а не раба?

Арест означал для него неминуемую смерть. Друзья это понимали и всячески оттягивали срок его возвращения на родину. А без их содействия это было невозможно. Но вот однажды друзья сообщили Кравчинскому, что без него не могут обойтись и чтобы он готовился к поездке в Россию.

В эти дни Кравчинский писал жене (из одного городка Швейцарии в другой):

"Знаешь, я убежден, что нам будет теперь так же хорошо, как в России. В России совсем особое чувство наслаждения собственным существованием, свободой, всем, потому что чувствуешь, что все это может исчезнуть каждое мгновение, и нужно ловить счастье на лету. Теперь, раз поездка в Россию дело решенное и близкое, это ощущение возобновляется". (Это неопубликованное письмо хранится в архиве.)

Но вскоре друзья решили не рисковать жизнью Кравчинского, и поездка его была отложена. А между тем пребывание его в Швейцарии было небезопасным. Царское правительство пустило шпионов по его следу в Швейцарии. Ему приходилось и здесь скрываться, менять имена

Несмотря на тяжкую нужду, Кравчинский и здесь не складывал оружия. Пока ему оставалось только одно - печатное слово. Он стал переводить для русских журналов разные произведения европейских писателей. Но ему вовсе не все равно было, что переводить. Он выбрал для перевода роман итальянского писателя, соратника Гарибальди в борьбе за свободу Италии - Рафаэлло Джованьоли, - "Спартак". Этот роман появился в русском журнале "Дело" в 1880 и 1881 годах, а потом вскоре вышел отдельным изданием.