Преисподняя - Чет Уильямсон

Что за дьявольщину мы сотворили? Никто из нас не умел обращаться с более смертоносным орудием, чем клавиатура компьютера, и тем не менее, застигнутые врасплох безоружными, мы сумели справиться с тремя из наиболее опасных экзекуторов Божьей Десницы.

Мысль о том, что она сделала, ударила Рэчел, словно кирпичом по голове. Она уронила оружие на пол и в ужасе уставилась на мертвецов, чья кровь и мозги только что перекрасили стены и потолок ее крошечной квартирки. Осторожно приблизившись к тому, которого она свалила ударом по шее, она сняла с него очки, как будто опасалась, что он может помешать ей. Ей не стоило беспокоиться: остекленевшие глаза трупа не моргая смотрели в потолок.

– Он… мертв, – прошептала она.

Я мрачно кивнул:

– Люди обычно умирают, когда им ломают шею.

Шутка была идиотской, но я нуждался в толике юмора, пусть даже самого непритязательного, чтобы ослабить нервное напряжение.

Рэчел беспомощно взглянула на меня.

– Гидеон… – пробормотала она.

– Нам нужно идти, – сказал я. – Перестрелка привлечет внимание.

– Но… ведь это какая-то ошибка. – Она говорила медленно и раздельно, пытаясь убедить себя. – Они… ошиблись адресом. Они не могли прийти за нами!

Я лишь пожал плечами. Разумеется, я тоже не понимал, с какой стати нас решили вычистить, зато достаточно долго работал в ОИР и знал, что, когда тебя выбирают в качестве мишени, ничто не может отменить приказ.

Рэчел недоверчиво смотрела на меня:

– Ты думаешь… это потому, что мы прелюбодеи? Они не могли прийти только из-за этого!

– Кто знает, почему они пришли? Ясно одно: мы сделали что-то – или им так показалось – заслуживающее смертного приговора. Может быть, это ошибка, а может, и нет. Но я могу гарантировать, что если кто-нибудь из Божьей Десницы обнаружит нас здесь в компании трех мертвых чистильщиков, он сначала будет стрелять, а потом уже разбираться, что к чему. Если мы даже не были виновны раньше… – я указал на трех мертвых монахов, валявшихся на полу, – то виновны теперь.

– Но это была самооборона! – воскликнула Рэчел. – Они пытались убить нас!

– Они собирались убить нас, а мы должны были умереть. Получается накладка, а в Божьей Деснице не любят накладок. Теперь нам пора идти: тот, кто явится сюда следующим, не будет задавать вопросов. Поняла?

Рэчел всегда была практичной девушкой, а гулкий топот где-то внизу лишь подтверждал, что пора уносить ноги. Мы бросили тяжелые пистолеты, поскольку показаться на улице с оружием означало подписать себе немедленный смертный приговор, и распахнули окно. К счастью, квартира Рэчел находилась на первом этаже, поэтому мы выпрыгнули на тротуар и устремились в ночь.

У нас даже не осталось времени одеться. Рэчел шла в длинной белой футболке и трусиках, а на мне были только боксерские шорты. В первую очередь нужно раздобыть одежду, иначе нас может забрать любой холикоп1.

К счастью, район вокруг Башни Справедливости, где живем мы с Рэчел – вернее, жили, поскольку уже никогда не вернемся туда, – населен в основном беднотой. Башня высится, как маяк, над крысиным гнездом нищеты, утверждая присутствие Солейна Солюкса среди тех, кому плевать, кто ими правит – Божья Десница, Длань Сатаны или эти старые вымершие партии, республиканцы и демократы. Они живут своей жизнью и славят императора Солюкса, лишь, когда отоваривают продуктовые карточки.

Однако сегодня ночью я был рад соседству бедняков, и особенно потому, что они по-прежнему пользовались прачечными для стирки белья. Было уже три часа утра, но через заднее окошко мы могли видеть женщину, сидевшую за гладильным столиком, пока ее одежда болталась в сушилке. Ее голова была опущена, глаза закрыты, а из пластиковой сумки, стоявшей у ног, предательски выглядывало горлышко бутылки.

Наверняка алкоголь. Алкоголь запрещен Десницей, но еще задолго до этого он был вытеснен синалком, дающим тот же кайф, но без похмелья и ущерба для печени. Поговаривали, будто синалк не вызывает наркотического пристрастия, хотя император утверждает обратное, а что говорит император, то и есть истина в последней инстанции.

Так что синалк запрещен наряду с алкоголем, но, судя по всему, это не остановило женщину, дремавшую за столиком. У Рэчел походка легче, чем у меня, поэтому она бесшумно открыла дверь и вошла внутрь. К счастью, в прачечной работали сразу две сушилки; одна из них продолжала умиротворяюще гудеть, пока Рэчел открывала другую и выбирала одежду, казавшуюся ей подходящей для нас.

Покрой и стиль их одежды оставлял желать лучшего. Штаны были немного коротки, но рубашка сидела нормально. Хотя выглядели мы как последнее отребье, по крайней мере, нас не арестуют за недостаток одежды на теле. Обнаженная грудь грозит заключением до пяти лет, а уж что касается “заметной выпуклости в области гениталий”… Короче, чем заметнее, тем круче твой срок.

Мы оставались босыми, но на улице стояло лето. Если смотреть под ноги, стараясь не наступать на битое стекло и ржавые железки, выжить можно. Кроме того, мы не собирались долго ходить босиком.

В пяти кварталах от Башни есть склад с камерами хранения, которые можно арендовать на неделю, месяц или год. Я отвалил сотню за год аренды пространства, не превышавшего по размерам шкафчик для одежды в гимнастическом зале. Сегодня ночью наконец стало ясно, что деньги потрачены не зря.

– Что у тебя там, Гидеон? – спросила Рэчел после того, как я набрал код, отпиравший дверцу.

– Надеюсь, все, что нам может понадобиться. Деньги, пропуска, фальшивые удостоверения личности… – Я рассовал некоторые, предметы по карманам, кое-что вручил Рэчел (она смотрела на меня с изумлением и замешательством), а остальное запихал в сумку на молнии.

– Зачем? Почему ты устроил этот тайник?

Это был честный вопрос, и у меня имелся подходящий ответ.

– Три года назад Фрэнк Джерси раздобыл немного синалка на уличной толкучке. Он наблюдал за сделкой из укромного места, потом вышел и засветил свой значок. Грешники побросали товар и удрали без оглядки. Все бутылки разбились, кроме одной, и он показал ее мне. Я упомянул о том, что никогда даже не пробовал этого пойла – черт возьми, я был еще ребенком, когда его запретили. Но ты знаешь Фрэнка… – При этих словах мое лицо омрачилось: Фрэнк Джерси был нашим непосредственным начальником в ОИР. – А может быть, мы оба знали Фрэнка. В общем, он сказал, что лучше поздно, чем никогда, и открыл бутылку прямо в автомобиле.

– О Гидеон! Словно парочка проказливых подростков!

– Очень может быть, крошка. Мы немного окосели, и когда я спросил, не боится ли он, что его застукают, он ответил, что в наше время все должны бояться. Никто не ведает, когда Десница или кто-нибудь еще решит вычеркнуть твое имя из списка живущих. Потом он сказал, что любому агенту ОИР – и вообще любому человеку – не помешало бы иметь под рукой заначку со всем необходимым на тот случай, если начнет припекать. Фрэнк стреляный воробей и знает, что к чему, поэтому я прислушался к его совету. Единственной вещью, которую я добавил от себя, было вот это…

Я показал Рэчел портативный диктофон, тот самый, в который я сейчас говорю. Мой маленький дружок, который только слушает и никогда не отвечает. И если я или, Боже сохрани, мы оба будем менее удачливы, чем сегодня ночью, то, может быть, кто-нибудь услышит эту историю. Может быть, Десница поймет, что произошла ошибка, хотя для нас будет уже слишком поздно. И тогда что-нибудь изменится к лучшему.

А может быть, после того как они подотрут нашу кровь, вычистят из банков данных все сведения о нас и закопают наши тела, никто и глазом не моргнет.

ГЛАВА 2

Рэчел только что напомнила мне о моем промахе. “Ты так чертовски неформален, что даже еще не назвал наши полные имена”, – заметила она. Возможно, она права, и пора заполнить некоторые пробелы. Я расскажу вам, кто мы такие и чем занимались… хотя понятия не имею, чем мы занимаемся сейчас.

В двух словах, мы любим друг друга и работаем на Божью Десницу, которая отчего-то невзлюбила нас. Меня зовут Гидеон Эшанти, возраст 32 года, место рождения – Вашингтон. Мою коллегу, подругу и любовницу (хотя это грязное слово) зовут Рэчел Брак. Ей 31 год, родилась она тоже в Вашингтоне.

У Рэчел европейский тип кожи, рост пять футов шесть дюймов, вес 130 фунтов. Рыжие волосы, голубые глаза, великолепная фигура. Очаровательное лицо. Мой тип кожи африканский, рост шесть футов один дюйм, вес 180 фунтов. Черные волосы, карие глаза. Что касается красоты, то я ей в подметки не гожусь, хотя, пожалуй, вы не стали бы швыряться в меня камнями. Вот так, теперь вы можете опознать наши трупы.

Мы работали следователями в ОИР, или Отделе искусственной реальности. Непыльная работенка, хотя вы бы так не сказали, судя по мокрому делу, которое мы провернули прошлой ночью. Большую часть времени мы сидим за своими мониторами и отслеживаем признаки, указывающие на нелегальную технологическую деятельность – ради выгоды или по любой другой причине.