Преисподняя - Чет Уильямсон

– Это Рэчел, Цинна. Рэчел Брак.

– Да, твоя коллега. Я думала, вы оба уже… такие, как я. – Возможно, ей не хотелось произносить слово “мертвые”.

Я покачал головой:

– Десница попыталась убрать нас, но вышло наоборот.

– В самом деле? Или, может быть, это обычная ловушка: “Глас” скармливает народу дезинформацию, чтобы вы могли просочиться в обитель отверженных?

– Это неправда, – возразил я.

– Знаю, я просто поддразнивала тебя. На твоем ботинке остались следы крови. Я проанализировала их, как только ты вошел: тип О, резус отрицательный. Не твоя кровь, хотя у меня была такая же. Выходит, Десница наконец поняла, что в душе ты не фашист, и решила покончить с тобой, а? В определенном смысле я сожалею, что они потерпели неудачу, – иначе ты сейчас мог бы быть с моим настоящим “я”, где бы оно ни находилось.

– Мне очень жаль, что с тобой так получилось, – сказал я Цинне.

Она пожала плечами:

– Это было неизбежно. В моей профессии всегда приходится помнить о том, что однажды удача тебе изменит. Поэтому я сделала… эту вещь. – Она указала призрачной рукой на свое голографическое тело.

Рэчел кашлянула:

– Голограмма или что-то вроде андроида?

– Комбинация того и другого, – ответила Цинна. – Андроидная часть управляет движениями, содержит все данные о личности и памяти на трех CD-дисках вместе с голографическим файлом. Это то, что вы видите снаружи. Возможно, я выгляжу немного моложе, чем ты помнишь меня, Гидеон. Такое случается, если долго не обновляешь свой голографический файл.

– Но как это произошло? – спросила Рэчел. Я готов был поклясться, что ее ревность бесследно исчезла, сменившись жалостью к тому существу, в которое превратилась Цинна.

– Из-за моего партнера. Хороший был боевик, но ни черта не разбирался во взрывателях. Мы использовали протоглицериновые капсюли: нитроглицерин в гелеобразной форме. Крайне нестабильная субстанция… вроде него самого. Ба-бах – и все! – Она глубоко вздохнула. – Но хватит о моей безвременной кончине. Что привело вас в “Интерфейс”?

Мы рассказали ей о ниточке, ведущей к Красавцу, упомянув о том, что владелец паба также был вычищен вчера ночью.

– Да, Вергилий, – отозвалась она. – Странный был парень. С виду славный, но казалось, что его мысли блуждают где-то далеко. Разговаривал сам с собой, как большинство сильно пьющих.

– Минутку, – перебила Рэчел. – Мне казалось, его звали Суивел.

– Да, Суивел О'Лири. Но я называла его Вергилием, потому что иногда он заговаривал на латыни, хотя и не понимал, о чем болтает.

– На латыни! – воскликнул я. – Ты помнишь, что он говорил?

– Послушай, парень, у меня микрочипы вместо мозгов. Я ничего не забываю. – Из призрачного рта Цинны послышался резкий тенор с едва заметным пришепетыванием: – Vocabulum est grallae… – Затем она снова заговорила своим голосом: – Это все. Остальное было неразборчивым, бормотанием. Эй, вы оба выглядите словно на похоронах. В чем дело?

Я с трудом выдавил улыбку:

– Все в порядке.

– Оно и видно. Слушайте, что вы собираетесь делать дальше?

– Попробуем нажать на Красавца, чтобы он отозвал свои обвинения в наш адрес, – ответила Рэчел.

Цинна рассмеялась.

– Когда Десница ставит на вас крест, это решение не подлежит отмене. Ты работал на монстров, Гидеон. Прими небольшой совет: когда ты наконец поймешь, что обратной дороги нет, подумай о Фронте. – Она успела несколько раз многозначительно подмигнуть, прежде чем я кивнул. – Это твоя единственная надежда, приятель.

– Ты была связана с ФГС?

– Послушай, как ты думаешь, кому досталась большая часть того миллиарда, который я заработала в поте лица? Просто помните о том, что такая возможность существует. И если вам когда-нибудь понадобится хороший пиротехник… – она улыбнулась Рэчел, – вы знаете, к кому обратиться.

– Спасибо, Цинна, – сказал я. – Не знаешь, мистер Красавец сегодня на месте?

– Он всегда на месте, если маленький поганец вызывает его.

– Маленький поганец?

– Мелкий демон Абонидес, что-то вроде секретаря Красавца по связям с общественностью. Чтобы добраться до Красавца, вам придется иметь дело с ним. Дверь за лестницей. Постучитесь восемнадцать раз – трижды по шесть стуков.

– Число Зверя, – пробормотал я.

– Число как число, – отозвалась Цинна и повернулась к стойке бара.

ГЛАВА 6

Никто не остановил нас, пока мы шли к задней двери. Я постучал так, как сказала Цинна, и дверь медленно, со скрипом отворилась. Комната отсвечивала кроваво-красным от факелов, вставленных в стенные зажимы, но было слишком темно, чтобы разглядеть обстановку. Затем я увидел стены комнаты, и по моей спине пробежал холодок. Казалось, они были сделаны из прозрачного стекла, и за ними гримасничали лица проклятых грешников, корчащихся в вечной муке.

Постепенно я осознал, что лица просто нарисованы, а ощущение движения было результатом артистического гения художника и колеблющегося света факелов. Мы с Рэчел вошли внутрь и подождали, пока наши глаза не привыкли к полумраку.

Справа от нас стояла массивная ваза, слева – огромный письменный стол, казавшийся вырезанным из цельного куска красного дерева. С обеих сторон стола возвышались статуи каких-то демонов. Возможно, это были боссы Красавца, и их присутствие здесь означало не больше, чем портреты Солейна Солюкса в кабинетах служащих Божьей Десницы. Обстановка представляла собой сочетание мебели из старых гангстерских кинофильмов и древнего ближневосточного стиля.

– Шумеры? – спросил я у Рэчел.

– Ассирийцы, – шепотом отозвалась она.

Я всегда мог рассчитывать на Рэчел в гуманитарных вопросах. Ее мозг работает, как лазерный дисковод со скоростным доступом. Иногда она сама удивляется, какие подробности ей удается вспомнить, особенно в стрессовом состоянии. Если сейчас она нервничала так же сильно, как и я, то, пожалуй, могла бы процитировать всего Шекспира. Я был рад, что в кармане моих брюк лежит пистолет, хотя оружие не может причинить вред демону.

– Эй! – позвала Рэчел, и ее голос неестественным эхом отразился от стен. – Здесь есть кто-нибудь?

– Ха-ха-ха-ха!

Мы оба подскочили от неожиданности, когда из темного угла семенящей походкой выбежал один из самых отвратительных маленьких демонов, каких мне приходилось видеть. Росту в нем было не больше трех футов, причем он был целиком покрыт жесткими золотистыми волосами. Обязательная пара рожек и клиновидная бородка дополнялись маленьким бесформенным туловищем и козлоподобными ногами. Копытца были заключены в подкопытники из блестящей кожи, что составляло его единственный наряд, за исключением черного галстука-бабочки на белом воротничке вокруг косматой шеи. Огромные глаза с оранжевыми белками и черными прорезями зрачков больше всего напоминали зенки обезумевшей кошки. Это мог быть только Абонидес.

Он выбежал вперед, как будто собирался напасть на нас, и я невольно выхватил пистолет. Он застыл как вкопанный и вскинул косматые лапы, а затем завопил высоким, дребезжащим голосом:

Что это? Я ль тому причиной,

И рок ли злой меня уже настиг,

Что алчет род людской моей кончины?

Молю вас, осознайте сей же миг:

Не я питаю адские колодцы,

Красавец – вот кто здешний истопник!

– Не верю своим ушам, – пробормотала Рэчел. – Демон, разговаривающий терцинами!

Я с трудом оторвал взгляд от уродца и уставился на нее:

– Что?

– Это итальянская стихотворная форма, возникшая в тринадцатом веке, – пояснила она. – Трехстишия с перекрестными рифмами: aba, bcb, cdc…

Обычно я восхищаюсь эрудицией Рэчел, но сейчас у нас не было времени на лекции о поэзии.

– Ладно, мы поняли, – обратился я к демону. – Где твой хозяин? Мы хотим его видеть.

Узреть его? Не каждому дается,

Лишь избранным доступна эта честь.

Готовьте вашу лепту, инородцы!

Я призову его, коль срочность есть.

Но трудоемка колдовства основа.

Сперва ответствуйте: какая ваша весть?

Обитатели нижнего мира, будь то гангстеры или демоны, необычайно скрытны. Они обожают пароли, шифры, магические жесты и тому подобную чепуху. Но сегодня я был не в настроении терпеливо слушать. Я подошел к маленькому волосатому поэту и ухватил его за козлиную бородку.

– Послушай, велеречивое маленькое дерьмо, меня зовут Гидеон Эшанти, а это Рэчел Брак. Мы уже внесли свою лепту, в чем бы она ни заключалась. А теперь зови своего хозяина, иначе я начну выдергивать из твоей бороды по одному волоску. By компрене?

Абонидес нервно захихикал (звук был похож на урчание кошек, дерущихся в мешке) и произнес:

Твой облик хмур, и смотришь ты сурово,

Намеренья твои весьма ясны.