Слёзы волхвов - Номен Нескио

Они замолчали. Ноам не переставая, с возрастающим интересом рассматривал своего случайного спутника, рассуждая про себя:

«А и действительно, руки пусты, даже узелка нет. Не может так человек путешествовать. Странно…»

Просторная, длинная до земли рубаха, перехваченная шнурком, показывала, что и под ней нет ничего скрытого от посторонних глаз.

«И денег наверно у него тоже нет… Странно…»

Немного помявшись, Ноам решился обратиться к путнику, указывая рукой вперёд:

– Послушай, вот впереди колодец, позволь пригласить тебя сделать привал и дать отдохнуть моему ослику, если, конечно, тебя не торопят важные дела.

Путник опять улыбнулся и посмотрел на сыровара:

– Важные дела есть, но меня они вовсе не торопят. Я приму твоё приглашение, ибо оно правильно, дадим отдохнуть тому, над кем ты имеешь власть, и кто ест из твоих рук, считая тем самым благодатью свою жизнь.

– Ты странно говоришь. А над кем же я имею власть?

– Да вот хоть над этим осликом.

– Да, действительно. Ну это единственное существо над кем простирается моя власть».

– От чего же? Нет, не единственное.

– Вот как? А позволь узнать, что же ещё в этом мире, где я остался один после смерти моей жены, может мне подчиняться?

– Твои руки, спина, всё твоё тело.

Погонщик удовлетворительно кивнул головой и произнёс негромко, обращаясь к ослу:

– Всё так, всё так… Сто-о-ой, Нури.

Остановившись, Ноам достал небольшую плошку, прикреплённую к днищу повозки и, подойдя к колодцу, наполнил его водой, перед этим тщательно протерев. Стараясь не разливать воду, он направился к ослику и аккуратно поставил воду перед животным. И так он сделал несколько раз, пока животное не напилось. После этого Ноам опять набрал воды и протянул посуду своему спутнику. Пока тот делал небольшие глотки, погонщик достал половину сырной лепёшки и, отломив её, подал человеку, предварительно завернув в неё кусочек сыра. Путник принял еду, благодарно приняв кушанье. Поднеся лепёшку к лицу, он долго вдыхал её запах, а потом двумя пальцами стал отщипывать кусочки, стараясь не уронить даже самой маленькой крошки.

– Твоя порция в пору как раз воробью, – попробовал пошутить Ноам, откусив кусок лепёшки и утирая длинную бороду».

Путник покачал головой и с наслаждением произнёс:

– Вкусно.

Ноам довольно улыбнулся.

– Как же ты путешествуешь? А еда… чем же ты питаешься?

– Так не один я в мире, ты вот мне встретился и к тому же иду я не долго. Не напасть пустой живот, пустая душа, вот что беспокоит меня более всего.

Получив возможность внимательней рассмотреть своего нового знакомого, Ноам спросил:

– Ты иудей?

Незнакомец улыбнулся.

Видя, что вопрос не обидел его, Ноам продолжил:

– Черты твоего лица выдают в тебе более сирийца или же перса. Я могу ошибаться, но если мой вопрос тебе неприятен, ты прости меня. Праздное любопытство и не более.

– Разве человек волен выбирать где и кем ему родиться? – ответил незнакомец. – Я сын людей, с разницей лишь в том, что моя мать не испытала мук детородства, тем не менее, руки этой женщины приняли меня первыми в этот мир и были со мной ласковы и заботливы. Я благодарен своим родителям. Что же касается принадлежности… я родился в Галилее… что тут скажешь… Вопросы крови лишь разобщают людей. И ведь это кому-то на руку. Кто-то решает, что один достоин хлеба и мягкой постели, а другой должен всю жизнь провести, махая вёслами на галерах. Люди разобщены именно вопросами крови и наличием многочисленных божеств, которые посредством служителей тянут каждые в свою сторону, стараясь убедить именно в своей правоте, а результат? И вот идут армии и именем богов убивают, убивают, убивают…

– Это верно, верно… всё так, – согласился Ноам.

Сочтя тему о «муках детородства» несколько нескромной, Ноам решил не спрашивать своего попутчика, что он хотел этим сказать, но задал другой вопрос:

– Ты богослов? Или может философ?

– Нет, я не богослов… и тем более не философ… Я плотник…

– Плотник… ну да, конечно плотник…

Окончательно смутившись, Ноам решил переменить тему, тем более, что следующий вопрос его интересовал более других:

– А скажи мне, как же собираешься войти в город? Ведь твой путь в Иерусалим?

Путник задумался на мгновение, и на лице появилось детское изумление. Казалось, что вопрос застал его врасплох. Ноам подошёл к ослику и снял с его шеи узкий ремешок из кожи, потом встряхнул его, и на ладони оказалось несколько монет.

– Вот, возьми. Это не подаяние. Тебе придётся заплатить стражникам на воротах, иначе они не впустят тебя, а у тебя, как я понимаю, нет денег.

– Денег у меня нет. А стражники?

– Римские солдаты, – ответил Ноам.

– Но я всего лишь хочу пройти по земле, и это стоит денег… А если я просто попрошу пропустить меня?

Нури подошёл к сидевшему на земле путнику и с интересом стал оглядывать человека, жадно втягивая носом запах его волос и кожи. Незнакомец поднял руку и погладил осла по морде, задевая влажный нос. Видя такую предрасположенность животного к человеку, Ноам усмехнулся в свою густую бороду и произнёс:

– В нескольких локтях от ворот есть место, проём в стене, его называют «игольное ушко», в город можно проникнуть и там, минуя стражников. Но это не мой случай, он более подойдёт тебе. Что бы пролезть в «игольное ушко» надо оставить всё, что имеешь и носишь.

Незнакомец отрицательно покачал головой и ответил:

– Удивительный город… столько знаков. Нет, всё же позволь мне пойти с тобой?

Нури от чего-то сильно закивал головой.

– Тогда все-таки возьми деньги. Смотри, даже мой осёл как будто просит тебя об этом. Считай, что я тебе дал их в долг, если так тебе будет угодно. Ещё раньше он мог просто укусить, а теперь у него нет зубов, старый совсем стал.

– Благодарю тебя, – ответил путник. – но мне даже некуда их положить. Тем более мой приход в Иерусалим… Я не хочу, чтобы он начинался с денег, другое дело, что всё закончится деньгами.

Ноам в недоумении посмотрел на нового знакомого и спросил:

– Закончится что…?

– Продолжим наш путь, – сказал незнакомец, словно не слыша вопроса Ноама.

Ноам взял в руки повод и ответил, поглаживая ослика по шее:

– Ну что же, тогда я сам заплачу за тебя, только не отставай. Поторопимся, до рассвета я должен быть в городе, мой Нури должен отдохнуть, прежде чем отправиться в обратный путь.

Незнакомец поднялся, разминая несколько затёкшие ноги, и произнёс:

– Тогда позволь, я возьму твои грехи?

Совершенно не обращая внимания на его слова, Ноам подтянул на осле прежде ослабленные ремни, осмотрел повозку, проверил прочность крепления груза и, повернувшись, ответил:

– Грехи… – и вновь вернувшись к своему занятию, стал рассуждать. – Грехи-и-и… М-да уж… Ну что же, разве за эти деньги, что я предложил тебе можно искупить свои грехи?

Ничего не ответил этот человек Ноаму, а лишь, от чего-то, опять улыбнулся с некоторой грустью и, проведя по спине осла рукой, направился по дороге в сторону Иерусалима. Не дожидаясь команды, Нури словно привязанный к новому спутнику последовал за ним, чем очень удивил своего хозяина, который остался стоять на том же месте в бессилии разведя руки.

– А ведь наверно ты мог бы взять не только мои грехи, – вслух произнёс сыровар.

Но затем, несколько придя в себя, подобрал полы хитона из грубой ткани и бросился догонять быстрыми шагами свою повозку и шедшего рядом с ней странного человека.

Уже скоро перед путниками засветились огни факелов, освещавшие крепостную стену из белого камня и большие окованные железом ворота Иерусалима.

Ноам оглянулся на дорогу и несколько раз поклонившись, произнёс:

– Ну слава небесам, кажется пришли.

– Лучник! – скомандовал начальник караульной смены охранявшей городские ворота, разглядев в ночи путников.

Солдат-лучник кивнул головой, вытащил стрелу и, макнув кончик в сосуд, сразу же поднёс её к горящему факелу. На острие весело заплясал огонёк. Со скрипом натянув тетиву, прицелившись, он отправил стрелу к двум путникам, подходившим к воротам. Пролетев, стрела, сопровождая своё прибытие разлетевшимся снопом искр, воткнулась в землю перед самым носом ослика, заставив его вздрогнуть и податься назад. Повозка и люди остановились.

– Не шевелись, – произнёс Ноам, подняв вверх согнутую в локте руку. – Нас рассматривают. Такое неспокойное время, их надо понять.

– Кто такие?! – раздался громкий голос со стены.

– Я Ноам…

Немного помолчав, голос со стены вновь обратился к путникам:

– Тебя я знаю! А этот… что рядом с тобой?

Ноам посмотрел на своего спутника и зашептал:

– Как твоё имя? – чтобы ни задерживать паузу, тут же прокричал. – Это сопровождающий меня! – и опять шёпотом. – Назови своё имя.