Ледяной поход генерала Корнилова - Андрей Юрьевич Петухов

вокруг себя контрреволюционные силы. Защита казачьей области держалась лишь на малочисленных добровольческих формированиях и на небольших партизанских отрядах. Фронт под Новочеркасском агонизировал, и, считая положение безвыходным, атаман свёл счёты с жизнью. Генерал Корнилов с четырёхтысячной Добровольческой армией ещё надеялся удержать Ростов, но надежды эти таяли с каждым днём…

В середине января для наступления на Ростов с юга красное командование собрало крупный отряд под командованием А. И. Автономова, по разным данным силой от 2,5 до 5–6 тысяч пехоты с артиллерией. В отряд вошли части ставропольского гарнизона, в основном чины бывшего 112-го запасного полка. По пути к ним присоединились части бывшей 39-й пехотной дивизии.

В 12 верстах южнее Ростова располагалась крупная узловая железнодорожная станция Батайск и большое селение, где жили в основном железнодорожники. В массе своей они сочувствовали большевикам и готовили восстание в помощь революционным войскам.

До второй половины января от Добровольческой армии в Батайске стоял лишь усиленный караул. В двадцатых числах из Ростова прибыл спешенный ударный кавказский кавалерийский дивизион полковника Ширяева и 10 пехотных офицеров из 2-го офицерского батальона. Дивизион насчитывал около 120 человек и располагался в железнодорожном эшелоне. Он нёс дозорную службу на станции Батайск, которая имела 5–6 железнодорожных путей и множество мастерских и складов. Полковник Ширяев находился в здании вокзала, поддерживая телефонную связь с Ростовом и постами, выставленными на юг, вплоть до станции Каяла, которую вскоре пришлось оставить ввиду приближения красных войск.

Со станции в селение Батайск полковник Ширяев время от времени отправлял патрули. Накануне восстания железнодорожников, 29 января (11 февраля), патруль из девяти человек подвергся вооружённому нападению. На станции слышали сильную стрельбу. «Высланный туда взвод нашёл на месте стычки весь состав патруля лежащим на земле в обезображенном виде от пулевых и штыковых поражений и ударов прикладами. Восемь было убито; девятый тяжело ранен и впоследствии выздоровел»[1]. Нападавших найти не удалось. Белые взяли заложников и потребовали выдать виновных, однако дальнейшие события ближайших дней коренным образом изменили фронтовую обстановку, и расследование инцидента пришлось прекратить.

Полковник Ширяев немедленно сообщил о случившемся в Ростов, и на другой день в Батайск приехал генерал Марков, назначенный руководить обороной Ростова на Южном фронте. Он ознакомился с обстановкой, как мог, приободрил добровольцев и пообещал прислать подкрепление.

Изуродованные тела убитых в Батайске добровольцев отправили в Ростов. По требованию донских властей, опасавшихся новой вспышки волнений в городе, хоронили погибших скромно, почти тайком.

31 января (13 февраля) на станцию Батайск прибыла обещанная генералом Марковым помощь – морская рота, численностью от 60 до 80 человек. Командовал ею герой Цусимы, кавалер Георгиевского оружия, решительный и храбрый офицер капитан 2-го ранга Потёмкин. Костяк роты составляли человек 30 морских офицеров и гардемарин, остальные – гимназисты и воспитанники Ростовского мореходного училища. Моряки имели свою отличительную форму одежды. «Мы носили обыкновенную сухопутную форму с морскими погонами – золотыми и черными просветами, – вспоминал один из участников событий В. С. Эльманович, – и добровольческий трехцветный шеврон на рукаве, сверх которого находился Андреевский флаг, размером 11/2 × 2 дюйма»[2]. С моряками приехали 2 орудия юнкерской батареи, установленные на железнодорожных платформах. Для лучшего управления действиями морской роты в пехотных операциях в неё передали несколько офицеров кавалерийского дивизиона.

Так за день до массированного наступления красных окончательно сформировался в Батайске отряд полковника Ширяева общей численностью около 200 человек при 4 пулемётах и 2 трёхдюймовых орудиях. Он разместился у здания вокзала, в южной части станции. Дозоры и посты охраняли эшелоны и станцию, а на платформах у орудий находились дневальные.

Наступила тревожная ночь на 1 (14) февраля. На улице стоял трескучий мороз. Ледяные степные ветры пробирали до костей. Люди в дозорах и на постах быстро замерзали, и приходилось проводить частые смены. В сторону Ростова на версту тянулись погружённые во тьму забитые вагонами железнодорожные пути, мастерские и электрическая станция – вокруг них ни души. Лишь в помещениях депо виднелись огни, рядом с ними изредка появлялись железнодорожники, шипели паровозы, выпуская дым и пар.

В южном направлении, откуда ожидали красных, тоже царила жутковатая тишина. Боевые действия тогда велись в основном вдоль железной дороги, и, пока оставалась связь с ближайшей станцией, положение считалось надёжным. Той ночью связь оборвалась… Полковник Ширяев немедленно отправил в разведку к станции Каяла паровоз с дозором во главе со старшим лейтенантом Потоловым[3]. Он вскоре вернулся с плохими новостями – станция занята красными, которые обстреляли дозорный паровоз.

Рассвело. Мороз не унимался. Шквальный ветер стучался в окна вокзала. Внезапно вой паровозных свистков и гудков мастерских взорвал тишину, возвещая о восстании железнодорожников. Зловещий гул продолжался несколько минут, за ним последовал треск винтовочных выстрелов. Между вагонами засвистели пули. Дозоры сообщили, что из села Батайск показались вражеские цепи.

Готовые к такому повороту событий, части отряда стали разворачиваться для отражения атаки. Морская рота расположилась у вокзала. Два пулемёта установили на перроне за баррикадами, выстроенными из тяжёлых багажных вагонеток, остальные пристроили в окнах здания вокзала. У окон расположились и стрелки. По линии железной дороги, прикрываясь вагонами, развернулся ударный дивизион. Но его цепь в 120 бойцов могла держать фронт не более 500 метров. Командир отряда понимал, что в такой ситуации окружение неизбежно.

Полковник Ширяев связался по телеграфу с Ростовом. В ответ на доклад о положении на фронте поступил приказ – держаться до подхода подкрепления. Затем связь оборвалась… Понимая, что вражеское кольцо вот-вот сомкнётся, командир отряда решил отправить артиллеристов в тыл. Как только состав с двумя орудиями тронулся, выяснилось, что все стрелки на пути переведены. Под градом пуль штабс-капитан Межинский бросился к стрелкам и открыл путь составу. Вскоре артиллеристы сумели вырваться из района станции на безопасное расстояние.

Имея не менее чем десятикратное превосходство в живой силе, красные окружили отряд полковника Ширяева, теснили его, пытаясь сжать огневое кольцо, но атаковать не решались. Шла интенсивная перестрелка. Во время отхода добровольцев к зданию вокзала погибли лейтенант Адамиди[4] и мичманы Петров и Мельников[5]. «Я, мичман Тихомиров и еще несколько человек из дивизиона защищали наш левый фланг станции, стреляя по наступающим и прикрываясь вагонами, – вспоминал начало боя А. П. Ваксмут, – но в 9 часов утра я уже тащился на станцию с повисшей рукой – разрывная пуля раздробила мне левое плечо, а за мною сейчас же притащился и Тихомиров с простреленной в двух местах ногой. В дивизионе был врач, который и перевязал нас. Потеряв много крови, я не мог уже ходить, и пришлось улечься на носилки»[6]. От жестокого огня красных дивизион нёс ощутимые потери и постепенно стягивался к вокзалу. Раненые заполнили помещения 1-го и