Думай, как Фаина Раневская - А. Саркелов

«Когда я выйду на пенсию, то абсолютно ничего не буду делать. Первые месяцы буду просто сидеть в кресле-качалке.

– А потом?

– А потом начну раскачиваться…».

В начале 60-х годов у Фаины Раневской был период, когда она не чувствовала себя одинокой. Ей пришло письмо от сестры Беллы, которая некоторое время жила во Франции, а после похорон мужа переехала в Турцию. Сестра тоже жила одна и просила помочь вернуться в СССР. Несколько лет сестры жили вместе. Потом у Изабеллы обнаружили рак. Фаина водила ее к лучшим врачам, но в 1964 году сестра умерла.

Никто еще тогда не знал, что ей остался последний год жизни. Вот тогда-то Фаина Георгиевна с горьким сарказмом и написала: «Когда умру, похороните меня и на памятнике напишите – умерла от отвращения».

Скончалась Ф. Г. Раневская 19 июля 1984 года, похоронили ее на кладбище Донского монастыря рядом с сестрой.

Эта книга будет полезна не только тем, кто мечтает посвятить свою жизнь служению театру, но и желающим в наше непростое время отличаться от других, не подчиняться обстоятельствам, быть выше их.

Люди делятся на две категории: одних жизненные трудности ломают, других – делают сильнее, ярче. Раневская, конечно, относилась ко второй категории.

О Фаине Георгиевне Раневской написано так много, что и эта книга во многом повторяет общеизвестное. Во многом, но не во всем. И с этого особенного мы и начнем рассказ.

Жизнь – это небольшая прогулка перед вечным сном

Родители мечтали о том, чтобы их младшая дочь получила достойное образование, и отдали ее в Мариинскую женскую гимназию. Ничего хорошего из этой затеи не вышло. По мнению Фаины, училась она очень плохо, потому что на уроках ей было скучно. Может быть, причина в небольшом заикании, которое было у нее с детства. Оно сильно ранило маленькую девочку. Как и многие заикающиеся, Фаина старалась избегать своих сверстников, потому что боялась возможных насмешек. Вспоминается герой Ростана Сирано де Бержерак, у которого был очень большой нос. Вы, наверное, смотрели фильм с одноименным названием в главной роли с Жераром Депардье. Так вот, этот самый Сирано стал блистательным дуэлянтом и остроумнейшим поэтом. Почему? Человек, который с детства боится насмешек, становится блистательным пересмешником.

Подруг у робкой заикающейся девочки не было. Учеба не приносила ей удовольствия. Фаина даже оставалась в гимназии на второй год. Как она сама заявляла: «Писать без ошибок так и не научилась». Это, конечно, сказано было в шутку. С детства она много читала, обучалась музыке и иностранным языкам.

Существует тип людей, которые получают прекрасное базовое образование, но потом останавливаются в своем развитии. Раневская же училась всю жизнь, оттачивала свой дар, относилась к себе предельно критично.

Когда она впервые посмотрела спектакль в городском театре, то поняла, что в ней живет актриса.

Диалог в театре:

– Извините, Фаина Георгиевна, но Вы сели на мой веер!

– Что? То-то мне показалось, что снизу дует.

Арифметика ей не давалась – задачки про купцов, продающих сукно, она решала, рыдая. «Пожалейте человека, возьмите меня из гимназии!» – упрашивала Фаина маму. После окончания младших классов ее мольбы были услышаны, дальше Раневская училась дома, посещала занятия частной театральной студии.

В юности Фаина была красавицей, тонкой и звонкой. Вот как ее описывал один из критиков: «Очаровательная жгучая брюнетка, одета роскошно и ярко, тонкая фигурка утопает в кринолине и волнах декольтированного платья. Она напоминает маленькую сверкающую колибри».

Один настырный репортер спросил как-то Раневскую: «Кем была ваша мать до замужества?»

– У меня не было матери, до ее замужества, – отрезала актриса.

Остроумие – защита от любой внешней угрозы.

Начала свою актерскую карьеру Фаина Георгиевна Раневская в 1915 году. Это было время расцвета духовной культуры: литературы, философии, музыки, театра и изобразительного искусства в России – Серебряный век! Сдав экстерном экзамены за курс гимназии, Фаина стала посещать занятия в частной театральной студии А. Ягелло.

Для борьбы с заиканием был выбран метод растягивания слов. Это не лечило заикание, но делало его малозаметным. Фаина поняла, что не все так трагично. Отец был категорически против того, чтобы его дочь стала актрисой. В те времена актерство не относилось к престижной профессии. В 1915 году Раневская решает учиться сценическому мастерству в Москве. Это привело к скандалу с отцом и разрыву с семьей. Амбициозным планам юной Фаины Фельдман было тесно в родном Таганроге. Подобно сестрам Прозоровым, героиням чеховских «Трех сестер», она – в столице! Но, в отличие от сестер, она туда попадает.

Выпросив с трудом у родителей немного денег, Фаина Фельдман впервые едет в Москву, где, не теряя времени даром, сразу же отправляется на обход театров в поисках работы. Актеров в Москве пруд пруди, да к тому же Фаина сильно нервничает, оттого все больше заикается и даже падает в обморок.

О жизни и нравах театральной Москвы юная Фаина узнала от Екатерины Васильевны Гельцер, примы-балерины Большого театра. Екатерина Васильевна говорила: «Когда я узнала, что Вы заняли артистическую линию, я была очень горда, что Вы моя подруга». По рекомендации Гельцер Раневская устроилась работать актрисой «на выходах» в Летний театр в Малаховке – дачном поселке к востоку от Москвы.

Это не театр, а дачный сортир. В нынешний театр я хожу так, как в молодости шла на аборт, а в старости – рвать зубы.

Театральная жизнь Москвы полностью поглотила Фаину Гельцер знакомила ее с творческими людьми, с театральной жизнью, брала с собой на спектакли во МХАТ.

Каждый свободный вечер Фаина проводила в театре. Экономя деньги, она заглядывала в окошечко администратора и проникновенно-печально произносила: «Извините меня, пожалуйста, я провинциальная артистка, никогда не бывавшая в хорошем театре».

На первый раз хитрость удавалась всегда – администратор протягивал Фаине контрамарку. Но при попытке получить контрамарку вторично, администратор одного из театров отказал Раневской, сказав: «Вы со своим лицом запоминаетесь».

Первым своим учителем Фаина Георгиевна считала Московский Художественный театр, где она по нескольку раз смотрела все спектакли, которые шли в течение сезона. Особенно запомнился ей Константин Сергеевич Станиславский в роли генерала Крутицкого в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты». Когда же Фаина впервые попала в этот театр на пьесу А. П. Чехова «Вишневый сад» (оцените великолепный актерский состав: Константин Сергеевич Станиславский играл Гаева, Николай Осипович Массалитинов – Лопахина, Ольга Книппер-Чехова выступала в роли Раневской!), то от восторга и благоговения она впала в прострацию и очнулась лишь тогда, когда к ней обратился капельдинер.

Однажды Раневская шла по Леонтьевскому переулку и увидела пролетку, в которой сидел Станиславский. От неожиданности она растерялась, а потом побежала за ним, крича: «Мальчик мой дорогой!» Станиславский смотрел на экзальтированную девицу добрыми глазами и смеялся. «Мальчик мой дорогой!» Эту случайную встречу Фаина Георгиевна пронесет в сердце через всю свою жизнь… Она боготворила великого мэтра, преклонялась перед ним, обожала его.

Не стоит считать этот период жизни Раневской совершенно безоблачным. Фаина с трудом сводила концы с концами, тем более что рачительностью и умением экономить она никогда не отличалась, но мелкие житейские проблемы не могли затмить всего остального. Екатерина Гельцер вдохнула в Фаину новые силы, возродила угасшую было надежду на сценическое будущее, и принялась за поиски места для своей новой подруги. «Гельцер показала мне всю Москву тех лет. Это были „мои университеты“», – вспоминала Раневская.

Фаина была счастлива, ведь почти добилась своего: она вот-вот станет актрисой и будет играть на столичной сцене (и пусть сначала ее роли будут второстепенными, а зачастую и вообще без слов, но это только начало), у нее появились новые знакомые, и какие! Один Владимир Маяковский, с которым она познакомилась в доме Екатерины Васильевны, стоил во сто крат дороже всего таганрогского «высшего света» с его высокомерными провинциальными толстосумами и их чванными женами.

– Почему женщины так много времени и средств уделяют внешнему виду, а не развитию интеллекта?

– Потому что слепых мужчин гораздо меньше, чем глупых.

Раневская вспоминала: «Гельцер притащила меня туда и представила необыкновенно красивому, одетому по последней моде молодому мужчине: