Где танцуют тени - К. Харрис

У этого высокого и стройного, еще не отпраздновавшего тридцатилетие мужчины были темные волосы и диковато-янтарного цвета глаза,  обладавшие необычной способностью отчетливо и на значительные расстояния видеть в темноте, когда для большинства людей окружающая действительность сужалась до смутных серых теней. Глядя на светлеющий за окном мир, Девлин поднес к губам бренди, но помедлил и отставил выпивку нетронутой.

Случалось, воспоминания нарушали ночной покой Себастьяна, вынуждая схватываться с кровати: сны, в которых взрывались пушечные ядра и кричали искалеченные люди, видения, в которых его неотступно преследовал тошнотворный дух смерти. Но этой ночью было не так. Нынче виконт не мог уснуть скорее не из-за прошлого, а из-за будущего. Из-за правды, изменившей всю его жизнь, но открывшейся слишком поздно, и будущего, которого он не желал,  но добиться которого считал своим долгом.

Себастьян снова потянулся к бокалу и снова остановился, на сей раз от разнесшегося по дому неистового стука во входную дверь. Виконт дернул вверх раму, высунулся из окна, подставив обнаженное тело прохладному утреннему ветру, и окликнул видневшуюся на крыльце фигуру:

– Какого дьявола вам нужно?

Голова визитера запрокинулась, открывая знакомые черты.

– Девлин, это ты?

– Гибсон?! – Себастьян внезапно и болезненно протрезвел. – Я сейчас спушусь.

Задержавшись только, чтобы накинуть бриджи да шелковый халат, виконт поспешил вниз. Там он обнаружил Морея, своего дворецкого, в ослепительном сине-красном узорчатом одеянии. Мигающая свеча в руке слуги опасно накренилась, когда тот принялся отодвигать засовы.

– Возвращайтесь в постель, Морей, – велел хозяин. – Я сам обо всем позабочусь.

– Слушаюсь, милорд, – с достоинством кивнул бывший артиллерийский сержант.

Себастьян распахнул входную дверь, и доктор прямо-таки ввалился в выложенный мрамором холл.

– Гибсон, что, черт подери, стряслось? В чем дело?

Запыхавшийся хирург прислонился к стене, его обычно жизнерадостное лицо выглядело измученным и взмокло от пота. Судя по всему, друг не смог найти в такую пору извозчика и проделал весь путь до Себастьянового дома пешком – вовсе не легкая задача для человека с деревянной ногой.

Тяжело сглотнув, ирландец ответил:

– У меня небольшое затруднение.

* * * * *

Девлин смотрел на бледное тело, простертое на гранитном столе, и старался  дышать неглубоко.

Солнце уже поднялось. Ветер развеял облака и остатки тумана, выметя небо до ясной синевы. День обещал быть теплым, а от  лежавшего перед виконтом трупа и без того исходил сладковато-гнилостный дух.

– Знаешь, – заметил Себастьян, потирая нос, – оставь ты  этого человека мирно почивать в могиле, не возникло бы никаких затруднений.

Гибсон, стоявший у дальнего края стола, скрестил руки на груди:

– Немного запоздалое соображение.

Девлин фыркнул. Некоторым могло показаться странным приятельство между хирургом-ирландцем, увлеченно постигающим тайны человеческого тела, и графским наследником. Но когда-то они оба носили королевский мундир и вместе воевали  в Вест-Индии, Италии и португальских горах. Их дружба мужала в грязи и крови, среди ужаса и подстерегающей смерти. Теперь друзей объединяло стремление к справедливости и яростное негодование при виде жестокого и эгоистичного истребления человеческими существами себе подобных.

Доктор потер ладонью подбородок:

– Не могу же я притопать на Боу-стрит и заявить: «Эй, парни, может, вам интересно будет узнать, что вчера я приобрел труп, сворованный с погоста церкви Святого Георга. Понимаю, это противозаконно, но тут такое дело: оказалось, что джентльмен,  которого все его знакомые считали мирно усопшим во сне, был на самом деле убит».

– Не можешь, если тебе дорога жизнь, – невесело хмыкнул Себастьян.

Власти, как правило, закрывали глаза на деятельность похитителей трупов, пока те не попадались с поличным. А вот жители Лондона вовсе не так спокойно относились к недозволенному иссечению тел своих родных и близких. Достаточно было заикнуться  о похищении покойника, как толпы родственников в истерике бросались на церковные погосты выкапывать милые сердцу останки. А поскольку при этом нередко обнаруживались пустые гробы  с разодранными саванами, стихийно возникавшие орды мстителей изливали свой гнев на городские больницы и дома известных анатомов, круша, сжигая и безжалостно расправляясь с любым представителем лекарского братства, имевшим несчастье попасться им в руки.

А Гибсон был достаточно известным анатомом.

–  Может, Попрыгунчик вырыл не то тело? – предположил Девлин.

Доктор покачал головой.

–  Я собираюсь для пущей уверенности проверить сегодня бюллетени смертности[1], однако ставлю на Джека. Если он говорит, что это Александр Росс, значит, так оно и есть.

Виконт обошел вокруг стола, не сводя глаз с мертвеца.

– Узнаешь? – полюбопытствовал хирург.

– Нет. Насколько помню, мне никогда не доводилось встречать человека с таким именем.

– Говорят, джентльмен квартировал  на Сент-Джеймс-стрит, над кофейней «Je Reviens»[2].

Себастьян понимающе кивнул. Упомянутая улица пользовалась популярностью среди молодых людей из приличных семейств.

– А кто сообщил тебе, что Росс скончался от слабого сердца?

– Коллега из больницы Святого Томаса, доктор Эстли Купер, которого вызвали освидетельствовать покойного. Божился, что на теле отсутствовали следы насилия или болезни – когда слуга утром явился будить хозяина, тот просто лежал в постели мертвый. Купер был уверен, что у Росса отказало сердце. Вот почему я так рвался исследовать именно этот труп – хотел увидеть порок развития или поражение органа болезнью.

Наклонившись, Девлин рассмотрел предательский след от удара кинжалом у основания черепа покойника.

– Твоему доктору Куперу, похоже, и в голову не пришло взглянуть на затылок пациента. Но подобные раны обильно кровоточат. Неужели подушка и простыни не должны были перепачкаться в крови?

– Несомненно, будь мистер Росс убит в постели.  Очевидно, это произошло в другом месте. Кто-то явно приложил немало усилий, чтобы обставить все как естественную кончину.

– И если бы не ты, злоумышленник наверняка преуспел бы, – выпрямившись, виконт направился к отрытой двери, выходившей в запущенный сад, простиравшийся от каменной постройки до хирургического кабинета Гибсона.

Доктор подошел, встал на пороге рядом с другом и, немного помолчав, заметил: