Боснийский дневник - Игорь Гиркин

В конце ноября командование бригады (командант — бывший кадровый подполковник Югославской Армии Лука Драгичевич — свинья и коммунист) задумало все же отбросить противника подальше от города: сбить его с горы Орлина, выбить из сёл Почивал, Холияцы, Претиша. Для этого подтянули отряд наёмников (сербов) из-под Сараево, подвели новую гаубичную батарею. Немалую роль в планах отводили русским.

Меж тем настроения в отряде (насчитывавшем восемь человек в строю) были далеко не лучшие. Русские уже убедились, что у сербов нет и доли той храбрости, что прославила их в 1-ю мировую войну; что "итервентна чета" Бобана воюет ради грабежа захваченных сёл, а под пули подставляет себя крайне неохотно; что сербы, оказывается, хорошо заплатили "вербовщикам" в Москве, но не намерены платить русским здесь. Потом, правда, начали выплачивать по 100 — 150 немецких марок в месяц. Наконец, русские наслушались о зверствах сербов от них самих, и хотя мусульмане и хорваты ничуть не лучше, но это произвело не самое благоприятное впечатление. Все же господствовало убеждение: мы должны защищать простых сербов, которым (в отличие от наемников Бобана) бежать некуда и которые ни в каких зверствах не замешаны.

Конец ноября прошёл в приготовлениях к атаке. Сербская "секретность" привела к тому что "от Хуанхэ до Матушки-Волги все знали секретнейший план". Достаточно сказать, что за два дня до боя гурьба сербов-добровольцев звонила в Ужицу и хвасталась: "Скоро напад", а за сутки командование театрально потребовало от противника "сдать оружие", угрожая атакой. Задача, поставленная нашему отряду (на начало декабря в нем было десять русских и один серб), заключалась в следующем: пройти так же, как 5 ноября, в тыл, занять господствующую высоту и открыть огонь по селу Почивал и позициям противника. Отвлекая на себя внимание, мы должны были дать сербам возможность атаковать позиции с фронта. Общая атака была намечена на 10.00.

3-го ноября наш отряд ночью залез в гору и к утру вышел на заданную позицию, после чего был обстрелян и залег вдоль гребня. По рации мы узнали "добрую" весть — общая атака была отложена на три часа. Мы продержались как раз столько же. Мусульмане вели по гребню огонь из автоматов и пулеметов. Причем их самих видно не было. Пули били по камням. Андрею М. осколок разрывной пули попал в веко, Валере "Меченому" пуля оцарапала ствол автомата. Однако огонь противника не был бы столь губителен, если бы к нам в тыл (на то место, где уже давно должны были бы быть сербы) не вышел их снайпер. К тому времени у нас кончились ленты к пулемету. Держались, бросая вниз по склону ручные гранаты. Огнем снайпера был сбит наш пулеметчик Андрей Нименко (разрывная пуля попала ему в спину — он жил ещё 10 — 15 минут), тяжело ранен разрывной пулей в бедро был Игорь Казаковский. Осколком тромблона зацепило (легко) Юрия — добровольца из Москвы.

Спасаясь от огня снайпера, все начали скатываться вниз с гребня. Связь в цепи прервалась. Ас, ходивший в полный рост под пулеметным огнем, пытался наладить взаимодействие, но в этот момент противник полез на штурм и вышел на гребень. Вниз полетели ручные гранаты. Рядом с группой ребят (Ас, раненый Игорь, Саша Кравченко) упала наша русская "РГ-42". Но по счастливой случайности, бросивший её муслим не разогнул усики и выдернул кольцо без чеки — граната не разорвалась. Мусульмане били вниз из автоматов, но прочёсывать побоялись. Впрочем, им и так достались трофеи — на гребне остались два пулемета, кучи растрепанных лент. Тем не менее, снайпер ещё долго обстреливал склон, пытаясь достать передвигавшихся русских. Лишь к вечеру с помощью сербов, удалось вынести потерявшего много крови Игоря. А Андрея Нименко, спрятанное тело которого осталось под гребнем, вынесли лишь через два дня.

Меж тем, пока несколько десятков бойцов противника "разбирались" с нами, сербы предприняли общую атаку. Группа добровольцев-черногорцев (Чаруга, его брат Радое и их друг Марконе — действительно храбрые и достойные воины, не подчинявшиеся штабу бригады) зашли в тыл мусульманам и огнем из снайперских винтовок истребили расчёты миномётной батареи (Чаруга сам был ранен пулей в руку.) На позициях противника началась паника. Воспользовавшись ею, чета Бобана, потеряв всего двух легко раненных, завладела Почивалом, захватив неисправный танк (мусульмане бросили его только после того, как расстреляли все снаряды), пушку и крупнокалиберный пулемет. Были взяты и пленные. Достались сербам и четыре миномёта. Одновременно в двух километрах западнее наёмники при поддержке танка и БТР взяли село Претиша, но дальше не смогли продвинуться.

Ещё два дня в горах продолжались перестрелки, пока сербы прочно не заняли взятые позиции. 7-го ноября около 70 сербских солдат с броневиком вышли в с. Холияцы и учинили прямо эпический грабеж. Со стороны это выглядело крайне живописно. Нестройная толпа разномастно одетых людей (камуфляж, защитные куртки, шайкачи, чубары, пилотки) тащат на плечах видеомагнитофоны, телевизоры, радиоприёмники. Кто-то ведет найденный мотоцикл, кто-то — аккумулятор из "Фольксвагена". Рядом сербы гонят захваченных коров и телят. Из-под ног шарахаются куры — на них никто не обращает внимание. Бегают ставшие враз бездомными кошки и собаки. И один за другим вспыхивают и горят, бросая в синее небо клубы черного дыма, богатые двухэтажные "кучи". Шум, гам. Но вот с дальней горы раздается очередь — какой-то вражеский стрелок. Пули свистят высоко. Толпа начинает метаться. Люди прячутся за стены домов, за камни. С сербских позиций разом откликаются два пулемета, и стрелок замолкает. Успокоившись, толпа снова, не торопясь, двигается в гору…

Неудачный бой 3 декабря в значительной степени деморализовал отряд. В разговорах постоянно звучали не слишком лестные отзывы о сербах (особенно о командовании). Начались случаи пьянства. Некоторые бойцы, пользуясь своим "добровольческим" положением, начали бесконтрольные "походы" в город, учиняя там пьянки и стрельбу. Для сербов считалось честью принять и напоить ракией любого русского.

Уехали прикомандированные к отряду Женя И. и Юра И. Сбежал серб Симо Глишиц (прихватив часть отрядного имущества). Зато прибыло пополнение — приехали из России Андрей Б. и Петр Малышев (пал смертью храбрых впоследствии — 3 октября 1994 года, в атаке на горе Мовшевичка-брдо под г. Олово, в составе 3-го РДО). Таким образом, в отряде оставалось десять бойцов. 8 декабря мы праздновали 30-летие Валеры "Меченого". Стол был очень скромным и без спиртного.

Меж тем обстановка в районе Вышеграда оставалась достаточно неясной. Как выяснилось из показаний пленного, атака нашей бригады началась меньше чем за сутки до такой же атаки со стороны мусульман. Потеряв в бою всю имеющуюся у них в этом районе артиллерию и около 40 человек, те, однако, не совсем утратили боеспособность. Так, в ночь на 8-е, они приблизились к недавно занятым сербами позициям и произвели их обстрел из стрелкового оружия. На "положае" сидела так называемая "дидова рать" (пожилые ополченцы). Естественно, что, едва начался обстрел, всё это "воинство" дружно побежало, потеряв одного человека убитым. К счастью, противник либо, не ожидая подобного, либо, исходя из каких-то своих соображений, не стал занимать брошенные окопы.

В отместку чета Бобана совершила "набег" на село Твртковичи, окончившийся, по обычаю, безрезультатно. Пока Бобан ходил в "напад", наш отряд прикрывал ремонтников, чинивших высоковольтную линию, проходящую от электростанции куда-то на север. Раньше эта линия была под контролем противника, но после операции 3-го числа оказалась на сербской, частично — на нейтральной, территории. "Военное" значение её было очень велико — за "струю" (электричество) шла валюта, на которую, собственно, и содержалась 2-я Подринская бригада. Убедившись, что противника поблизости нет, наша команда вместе с черногорцами Радое и Чаругай спустились в село Незуци, где учинили то, что принято называть "тактикой выжженой земли". Т. е. после маленького грабежа (проделанного сербами), село частично сожгли (всю ночь потом над горами стояло малиновое зарево пожара). Отдыхали на "электране". Нас всегда удивляло: почему этот важнейший объект, находящийся вдобавок под самым носом у мусульман и довольно слабо защищенный, ни разу за все войну не подвергся нападению. Первоначально мы полагали, что противник просто хочет сохранить её для себя. Но нас "обнадёжили": просто электростанция исправно продолжала давать "струю" в осаждённое Сараево — нападать на неё не было смысла. Насколько это верно, выяснить нам не удалось.

Последующие дни были заняты (как у нас, так и у сербов) внутренними склоками. За постоянное пьянство отчислили из отряда Валеру (последний, под кличкой "Крендель", до сих пор где-то в Сараево), и тот ушёл на миномётную батарею к сербам. Вернувшийся из Ужицы (где пребывал почти постоянно) Михаил заявил, что он "договорился" с командиром другой бригады на высокую оплату за "диверсионные акции" под его, Мишиным руководством. После споров и перебранок Миша, Пётр Малышев, Андрей Б. и Василий В. уехали в тыловой гарнизон на границе с Сербией.