Боснийский дневник - Игорь Гиркин

Игорь Гиркин

БОСНИЙСКИЙ ДНЕВНИК

"ЧТО ЛИЧНО ХОЧУ Я -

ДОБИТЬСЯ того,

чтобы народ смог реализовать

своё право на волеизъявление".

N 4 (32) АПРЕЛЬ 1999 ГОДА ГАЗЕТА АССОЦИАЦИИ ВЕТЕРАНОВ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ АНТИТЕРРОРА "АЛЬФА"

Добровольцы из России воюют в Югославии. Именно добровольцы, а не "солдаты удачи". Не были они наемниками и в Боснии, где с оружием в руках сражались на стороне сербов. Нынешняя война, которая, судя по всему, только разворачивается, только набирает силу, — эта война не может быть понята в отрыве от кровавого противостояния середины 90-х годов. Свидетельство тому — "Боснийский дневник" Игоря Г., который редакция "Спецназа России" представляет вниманию читателей.

2-й Русский Добровольческий Отряд в Боснии

1992–1993 годы

Шел 1992-й год. В конце июля завершилась война в Приднестровье. Завершилась вничью, по мнению большинства ее участников. У многих из них, уже понюхавших пороху, потерявших друзей и ожесточившихся, осталось чувство, которое коротко можно выразить фразой: "Не довоевали". После первой эйфории — живы! — наступало состояние, знакомое большинству профессиональных вояк: желание вновь рисковать, жить "полной" жизнью. Это так называемый "синдром отравления порохом". Народ был разный. В рядах добровольцев находились "идейные" монархисты, казаки, коммунисты, просто "любители повоевать", наконец, случайно попавшие на войну люди.

Уже в последние дни Приднестровской кампании, накануне ввода "миротворческих сил", многие "ничтоже сумняшеся" собирались воевать дальше. Одних, наименее склонных к обоснованию своих желаний, влек Карабах. Другие поглядывали на Абхазию, которая пользовалась поддержкой "патриотической" прессы. И очень многие обращали свои взоры к Югославии, о которой ходила масса всевозможных слухов. Среди последних был и автор сей статьи.

Сейчас, когда на Балканах полыхает новая война, когда добровольцы из России всеми правдами и неправдами стремятся пробраться в Югославию, — именно сейчас опыт добровольцев, воевавших в Боснии, представляет несомненный интерес.

Автор ставит своей задачей лишь ознакомить читателей с событиями, участником которых он (и некоторые из его товарищей) был в 1992–1993 годах, а также с некоторыми своими выводами, касающимися прошлого и настоящего, происходящего ныне очередного Балканского побоища.

Так получилось, что в Боснию по большей части попадали уже устремленные люди. Вот и оба моих спутника — Андрей Нименко и "Ас" (Александр Мухарев) были моими товарищами по Приднестровью. Оба воевали в ТСО (Территориальноспасательный отряд), в батальоне "Южный", участвовали в боях на Кицканском плацдарме. С нами ехал и "вербовщик" — Ярослав Ястребов (оказавшийся, как выяснилось позднее, весьма неприятной личностью). Всю дорогу вспоминали о боях, в которых участвовали, искали (и находили) общих знакомых, гадали, — как обернется для нас эта авантюра. Из всех ехавших Ас обладал наиболее богатым жизненным и военным опытом. Он и был назначен командиром отряда, получившего в прессе громкое название "Царские волки", а на самом деле скромно именовавшимся 2-м добровольческим. Что до идеологии, то все трое, сидевших в поезде, считали себя монархистами и патриотами (странное, должно быть, для человека, далекого от нынешней России, сочетание: казалось бы, одно подразумевает другое, но это не так). А, в общем, оба моих попутчика в политике не слишком разбирались. Для них, по крайней мере, вначале, совершенно неизвестны были ни причины этой войны, ни ее цели.

С поезда (мы ехали до Белграда) нас посадили в машину и повезли прямо в Вышеград. Ехали через всю Сербию. Мимо пролетали холмы и поля Шумадии, аккуратные города и поселки. Нас, впервые попавших за границу, поражал четко видимый достаток во всем: и в глади широких автобанов, и в массе частных (2-3-х этажных) домов, в обилии автомашин "престижных" марок, ухоженности полей и придорожных кафан. Мы попали "на Запад". Невольно возникал вопрос: зачем этим людям воевать? Меж тем, равнины сменились горами. Мы проехали Ужицу и за стеклами замелькали туннели, обрывы, горные озера и монастыри. Леса были еще в зелени, хотя уже наступил ноябрь (в Москве вовсю шел снег).

Картины достатка и мирного спокойствия впервые нарушил пограничный контроль на Боснийской границе. Несколько "дедов" с карабинами, в зеленых шинелях стояли у шлагбаума. Вид у них был явно не воинственный. Совсем иначе выглядели

2-3 солдата "военной полиции": молодые здоровые парни в щегольском камуфляже, обвешанные нашивками и пистолетами. Придет время, и мы научимся распознавать в этих "героях" любителей бегать с поля боя при малейшей опасности, а пока мы, невысокие русские, смотрели снизу вверх на двухметровых "громил".

За КПП пошли совсем иные картины: сож-жены дома и целые села. Следы пуль на стенах, полное безлюдье — здесь не так давно прошел Ужицкий корпус, и мусульмане панически бежали из своих родных мест.

Итак, 1-го ноября 1992 года мы прибыли в город Вышеград, занятый 2-й Подринской легкопехотной бригадой Войска Сербской Республики. Там уже находились двое русских, приехавших на два дня раньше: Тимофей Б. (бывший капитан III ранга ВМФ СССР) и Валерий Б. (впоследствии прозванный "Меченным" и "Причником" — бывший лейтенант-замполит). С этого момента начал свое существование 2-й РДО.

В город мы приехали под звуки перестрелки — сербская артиллерия вела огонь по позициям мусульман, находившихся всего в километре от города. Вечером мы получили автоматы (неважная копия нашего "Калашникова") и попали на ужин, устроенный командованием бригады в нашу честь. Надо отдать сербам должное — ни тогда, ни позже они не скупились на угощение.

14 ноября мы впервые познакомились с "сербским способом" атаки. Группа в двадцать бойцов (в том числе трое русских) подошла к сельцу Закрсница. Обнаружили шесть мусульман. С расстояния трехсот метров по селу открыли огонь из трех пулеметов, гранатомёта, стрелкового оружия. Двух "муслимов" убили (одного из них снял снайперски Ас). Бойцы противника живо отвечали из домов автоматным огнём. Они не прекратили огонь и после того, как один из домов разнесли четырьмя гранатомётными выстрелами. У сербов потерь не было. Но вместо того, чтобы спуститься с горы и взять село, сербы (очень довольные) ушли назад. При этом едва не погиб Андрей Нименко, который, ожидая сербской атаки, спустился к самым домам, собираясь забросать их гранатами.

Закрсница эта стала "камнем преткновения" для сербов. Мусульмане держали там небольшой, но стойкий гарнизон. Они, несмотря на постоянные миномётные обстрелы (Вышеград был в двух километрах, сразу за горой), умудрились даже пасти в этой долине большое стадо коров. Ещё пять раз сербы ходили в "напады" на него. Был случай, когда Ас и Андрей вошли в само село, забросали гранатами и расстреляли из гранатомёта два дома, но, не поддержанные сербами, вынуждены были отойти. Другой раз, спустившись в утреннем тумане с горы, группа русских выпустила в окна дома, где слышались голоса, две одноразовых "Золи".

Всё же сербы не потеряли под Закрсницей ни одного человека. А мусульмане ушли оттуда после того, как миномётным огнём "накрыло" их стадо. Ноябрь был омрачён ещё и внутренними неладами. После нескольких походов в горы стал "подавать голос" Тимофей Б. Ещё во время боя 5-го числа он вступал в пререкания с Асом, что не помешало ему первым исчезнуть с поля боя. Дальше — больше. Начиная с 10-го числа, Тимофей заявил, что больше он в горы не пойдет, что Ас плохой командир, что все мы дилетанты по сравнению с ним. Это не мешало "доблестному" майору каждый день напиваться в казарме, пока остальные ходили на акции. Тимофей демонстрировал хорошо знакомые мне и Андрею (Ас не служил в СА) качества советского офицера — тупое самодовольство и ничем не обоснованные претензии. В итоге, 18 ноября, его выгнали из отряда, но еще месяц он болтался по городу, ничего не делая.

В конце ноября отряд пополнился шестью новыми добровольцами. Часть из них- Андрей Мартынов, Михаил П. и Валерий Г. - прошли Приднестровье, трое других ещё не были обстреляны. 22-го ноября мусульмане спустились с Видовой горы прямо в пригород Вышеграда (Околишты), расположенный на левом берегу Дрины, и выстрелом из гранатомёта повредили подстанцию, дававшую городу электричество. Удивительный для нас, русских, факт — в этой войне можно зачастую смотреть телевизор или говорить по телефону с Москвой, находясь в нескольких ста метрах от передовых позиций.

Диверсия вызвала панику (в штабе, по сербскому обычаю, не было даже дежурного офицера) и наш выезд на позиции. Если бы мусульмане действительно решили бы атаковать, то, боюсь, кроме нас, город бы не стал защищать никто. Однако все обошлось. Мы же в течение нескольких дней усиливали гарнизон села Горна-Лиеска, ежедневно выходя на прочёсывание или в засады (несколько раз — с незначительными перестрелками). В эти же дни мусульманские снайперы ранили на позициях несколько сербов.