Птица-лира - Сесилия Ахерн

Бо была режиссером этого фильма и продюсером; Соломон работал в ее студии Mouth to Mouth Productions звукооператором, Рейчел снимала. Уже пять лет они были единой командой, с тех пор как сняли документальный фильм про ирландских монахинь, которых становилось все меньше, а два года назад у Бо и Соломона начался роман – после неофициальной вечеринки в честь окончания съемок. «Близнецы Тулин» – их пятый совместный фильм и первый большой успех. Весь год они носились с одного фестиваля на другой, собирали награды, Бо успела до совершенства отточить благодарственную речь.

А теперь они возвращались на ферму Тулинов, где каждый закоулок стал знакомым. Но возвращались не праздновать с братьями очередную премию, а на похороны Тома Тулина (он родился на две минуты позже старшего брата).

– Можем мы остановиться и поесть? – спросила Рейчел.

– Незачем. – Бо наклонилась, пошарила под пассажирским сиденьем, одна рука оставалась на руле, машина слегка заюлила.

– Господи, – пробормотала Рейчел, стараясь на это не смотреть.

Из-под сиденья Бо вытащила три шоколадных батончика и бросила один Рейчел.

– Ланч! – Зубами содрала со своего батончика обертку и сразу же откусила, принялась агрессивно жевать, словно таблетку, с которой поскорей бы покончить: еда для поддержания сил, а не ради удовольствия.

– Ты не человек, ты хоть сама это понимаешь? – спросила Рейчел, разворачивая свой батончик и с разочарованной миной изучая его. – Чудище страшное.

– Миленькое мое маленькое чудище, – подхватил Соломон и ущипнул Бо за ляжку.

Бо ухмыльнулась.

– Лучше было, когда вы не спали вместе, – сказала Рейчел, отворачиваясь. – Тогда ты держал мою сторону.

– Он и сейчас на твоей стороне, – заметила Бо шутливо, но всерьез.

Соломон словно и не слышал подначки.

– Если мы едем выразить сочувствие бедняге Джо, зачем ты велела мне взять с собой всю аппаратуру? – спросила Рейчел, пережевывая орехи с изюмом. Она прекрасно знала зачем, но хотелось попридираться. Бо и Соломона дразнить весело, они не слишком-то устойчивы, подтолкни – и будет на что посмотреть.

Соломон широко раскрыл глаза и уставился на свою подружку. Два года вместе в романтическом смысле, пять лет совместной работы – он читал в ней как в открытой книге.

– Ты же не думала, что Бо едет на похороны исключительно по доброте сердечной? – поддразнил он. – Международно признанные, обласканные премиями режиссеры всегда наготове в ожидании новых сюжетов.

– Похоже на то, – согласилась Рейчел.

– Эй! У меня тоже сердце не камень! – запротестовала Бо. – Я смотрела в дороге наши съемки. Помните, кто там говорит последним? Том! «Каждый день, когда есть силы встать с постели, – хороший день!» Я всем сердцем сочувствую Джо.

– Или хотя бы половинкой, – ласково поддразнила Рейчел.

– Как он теперь будет жить? – продолжала Бо. – Ему и поговорить не с кем. Всеми домашними делами занимался Том. Готовка вся была на нем. Не то чтобы он особо кухарил, но, по крайней мере, напоминал Джо, что пора поесть. Как же ему теперь будет одиноко там, на горе, особенно глухой зимой, когда никого за всю неделю, а то и дольше, не увидишь!

Они примолкли на минуту, задумавшись над участью Джо. Пожалуй, теперь они знали его лучше, чем кто-либо: Джо и Том впустили киношников в свою жизнь. Откровенно отвечали на все вопросы.

Во время съемок Соломон нередко задумывался, могут ли братья выжить поодиночке. С фермы они отлучались только на овечий рынок, домашние заботы передоверили помощнице и воспринимали их как докуку, а не нужное дело: скорее запихать еду в рот – и за работу. Похожие во всем, «как две горошины из одного стручка», братья заканчивали друг за друга начатую фразу, их отработанные движения, когда они находились рядом, напоминали церемонный – хотя не всегда изящный – танец. Танец, отточенный временем, неумышленный, даже неосознаваемый. И хотя этому танцу недоставало грациозности (или как раз поэтому), он был прекрасен, удивительно было следить за ним со стороны.

Джо и Том, всегда в такой последовательности, не наоборот: Джо родился на две минуты раньше, и это словно бы само собой делало его лидером, а Том охотно следовал за ним. Идентичные с виду, но такие разные – и так удачно совпадали. Тем поразительнее была их гармония посреди негармоничного ландшафта.

Разговаривали они между собой мало, обходились без объяснений и описаний, звуками, которые понимали только они, кивком, пожатием плеч, взмахом руки да двумя-тремя словами порой. Снимавшие не сразу научились замечать, как происходит обмен сообщениями между братьями. Они были настолько подключены друг к другу, что распознавали сразу настроения, тревоги, страхи, каждый знал, о чем другой сейчас думает, и они сами не замечали красоты своих отношений. Их зачастую изумляло, как Бо анализирует их, – жизнь есть жизнь, вещи такие, какими кажутся, смысл-то анализировать или пытаться что-то изменить или вникать в то, что человеку недоступно.

– Им никто не был нужен, потому что их двое, им достаточно друг друга, – сказала Бо, повторяя фразу, которую уже не раз произносила на презентации фильма, но все с той же убежденностью. – Так вы думаете, я за сюжетом гонюсь? Еще бы!

Рейчел перебросила через плечо Бо обертку от батончика.

Соломон фыркнул и снова закрыл глаза:

– Нам не привыкать.

Глава вторая

– Ага! – сказала Бо, когда их автомобиль подъехал к окруженной прекрасным пейзажем церкви. – Мы успели заранее. Подготовь-ка ты камеру, Рейчел.

Соломон резко выпрямился, сна как не бывало.

– Бо, похороны мы снимать не будем. Нельзя.

– Почему же? – спросила она, уставившись на него карими очами.

– Разрешения нет.

Она огляделась по сторонам.

– От кого? Это не закрытая территория.

– Ладно. Я лучше выйду, – сказала Рейчел и выбралась из автомобиля, не желая в очередной раз быть застигнутой их спором.

Бо непрерывно воевала не только с Соломоном, в любых отношениях она была столь же неистовой, упрямой, самого спокойного человека умела спровоцировать на спор, словно для нее единственный способ общаться или узнавать новое – доводить все до крайности, до напряженного диспута. И делает она это не потому, что так уж любит поспорить, а потому, что спор ей необходим, чтобы выяснить чужую мысль. Она попросту устроена не так, как большинство. Вроде бы и не бесчувственна, однако восприимчива к самим сюжетам человеческих судеб, а каким способом их добывать – тут она нисколько не щепетильна. И далеко не всегда заблуждается. Соломон тоже многому научился у Бо. Иногда без таких неловких, неприятных моментов не обойтись, нужно идти напролом – иногда востребованы такие люди, как Бо: они разрушают границы, вынуждают собеседника раскрыться, поделиться своей историей. Однако момент она далеко не всегда выбирает правильно.

– Ты не спросила Джо, можно ли это снимать, – пояснил Соломон.

– Спрошу, когда он подъедет.

– Нельзя спрашивать его прямо перед похоронами брата. Бесчувственно.

Бо озиралась по сторонам, Соломон прямо-таки слышал, как тикает ее мозг.

– Может быть, после похорон кто-нибудь согласится дать интервью, расскажет о Томе что-то, чего мы еще не слышали, или обсудим, как теперь будет жить Джо. Может быть, Джо и сам поговорит с нами. Мне нужно уловить ощущение, что теперь происходит с Джо, какой станет его жизнь. – Произнося эти слова, она сделала полный оборот, охватив перспективу на все триста шестьдесят градусов.

– Чертовски одинокой и несчастной! А ты как думала? – сорвался наконец Соломон.

Бо глянула на него, слегка смутившись:

– А после мы тебе сразу добудем поесть. Так что не откусывай мне голову.

– Хоть немного сочувствия, Бо!

– Я бы не приехала, если б не сочувствовала им обоим.

Понимая, что в этом споре ему не выиграть, он вылез из машины и размял ноги.

Гуган-Барра – деревня к западу от Макрума, графство Корк. Названа в честь святого Финбара, который, согласно легенде, в VI веке построил здесь, на острове посреди озера, монастырь. Благодаря удаленности этого места здесь служили католические мессы, когда старая вера оказалась под запретом, а теперь прекрасный пейзаж приманивает сюда свадьбы. Но почему Джо выбрал именно эту церковь для отпевания, этого Соломон не знал. Уж конечно, ни мода, ни романтические красоты старого фермера не интересовали. Ферма Тулинов пряталась в самом глухом углу и хотя, разумеется, тоже относилась к какому-то приходу, но к этому или к другому, он не был уверен. Как ни странно это для их поколения, близнецы Тулин не были религиозны – они вообще ни в чем не были «типичны».

Хотя Соломон не считал правильным набрасываться на Джо с вопросами прямо в день похорон, но кое-что ему хотелось бы выяснить. Как ни раздражает манера Бо вечно выходить за любые рамки, Соломону от этого тоже бывает польза.