With the sun - MarInk

- Как Амбридж на моём пятом курсе? - тихо уточнил Гарри,

Дамблдор кивнул.

- Они предлагают ввести в Хогвартсе также должность наблюдателя, который будет следить за нарушениями закона и поддерживать дисциплину.

- Они с ума сошли!

- Увы, они могут это сделать и сделают. Гарри… я вынужден просить тебя стать преподавателем ЗОТС ещё на один год. Два человека Скримджера в стенах Хогвартса - это чересчур.

Гарри поморщился.

- Профессор Дамблдор, сэр… я не хочу больше иметь ничего общего с болью и смертью даже умозрительно. Но… если Вы действительно так никого и не нашли…

- Я был бы благодарен тебе, Гарри. Да и тебе лучше быть на виду у тех, кто может тебе помочь. Тебя хотят довести, заставить сорваться - и с полным на то основанием отобрать палочку, а то и заблокировать твои магические способности. В Азкабан, правда, сажать тебя опасаются. В конце концов, дементоры беспрекословно подчинялись Тому, и раз уж ты, по мнению Министерства, забрал себе не только его таланты, но и склонности, то вполне можешь пройти мимо дементоров, и они тебя не остановят.

Гарри скорчил гримаску, означающую «боже, какие идиоты».

- Ладно. Если я выдержал год, выдержу и второй. Кстати, получается, что на меня не действует проклятие этой должности. Почему так, сэр?

- Может, дело в том, что это ты убил Квиррелла, - пожал плечами Дамблдор. - Может, и в том, что ты сильнее его. Такие проклятия не изучены.

- Жаль… Мне преподавать под именем Паркера или под своим собственным? - озорно уточнил Гарри.

- Сойдёт твоё имя, Гарри, - Дамблдор отечески улыбнулся. Гарри почувствовал, что его эта улыбка, которую директор обращал даже к Снейпу, откровенно бесит. - Тебе больше не от кого скрываться.

* * *

Проблемы начались, когда Гарри задумался о Драко. У слизеринца не было никаких формальных причин находиться в Хогвартсе, так что он должен был жить либо в Малфой-мэноре, либо в доме на Гриммаулд-плейс. Это казалось Гарри чрезвычайно неудобным, а Драко идея расставаться на целый день из-за преподавательской деятельности Поттера вообще привела в ужас. Блондин сумел сдержать истерический вопль: «Откажись от этой грёбаной должности!!»; в конце концов, Гарри - гриффиндорец, и держит свои обещания, а именно их Дамблдор умеет вытягивать из людей, как насос. Брюнет заметил, как серебряные глаза разом превратились в тёмно-серые, и остаток вечера потратил на утешение своего чувствительного возлюбленного своими фирменными методами. Настолько действенными, что их стоило бы запатентовать. В результате Гарри, выдавшему последнюю мысль вслух, пришлось долго объяснять Драко, что такое «запатентовать». Кроме того, гриффиндорец клятвенно пообещал аппарировать каждый вечер к Драко и не оставаться в Хогвартсе - за исключением тех ночей, когда он должен будет патрулировать коридоры, как это делают все учителя по графику, выискивая студентов, которым не спится. Они заснули ближе к рассвету, едва успев применить очищающие чары прежде, чем их глаза закрылись. Следствием этого стало то, что они катастрофически опоздали на экзамен Драко. К счастью, это были Зелья, так что слизеринец всё же сдал их.

Пока Драко варил очередную мерзопакостную гадость для своего крёстного, Гарри готовился к следующему учебному году. Как ни муторно становилось на душе при мысли, что опять придётся рассказывать о тёмных искусствах, ставить ученикам дуэльные навыки, но он всё же не хотел заниматься этим спустя рукава. Быть может, если наблюдатель Скримджера, сунув нос в жизнь Хогвартса, убедится, что Гарри ведёт себя как пай-мальчик и вовсе не нуждается в целом мире под своей пяткой, чтобы чувствовать себя комфортно, охамевшее Министерство сбавит обороты. Гарри вызвал Добби в свои старые преподавательские комнаты и попросил убрать тут к началу занятий (а начаться они должны были через неделю). Эльф был в восторге от того, что «сам великий Гарри Поттер» снова в Хогвартсе и у всех эльфов будет возможность услужить «сэру герою Гарри Поттеру». На взгляд гриффиндорца, Добби был единственным, кто получал видимую и ничем не замутнённую радость от всей ситуации. Например, Снейп скривился, как будто выпил приводящее в чувство зелье своего изготовления (оно было цыплячье-жёлтого умильного цвета и по вкусу смахивало на концентрированный лимон, или даже, наверное, грейпфрут - с этакой горчинкой в квинтэссенции кислого). Ну, чего ещё можно было ждать от Снейпа, собственно говоря. Если бы тот вздумал искренне обрадоваться Гарри и развесить по всему Хогвартсу приветственные транспаранты, как порывался было сделать простодушный Добби, гриффиндорец с полным на то правом решил бы, что зельевар спятил.

Хотя, если быть честным, он предпочёл бы, чтобы окружающие (за исключением Драко, ясен пень) относились к нему, как Снейп. Честно, по крайней мере. К тому же у них с зельеваром сложились вполне себе цивилизованные отношения, которые скрепляла общая нежная любовь к блондину - отеческая со стороны Снейпа и романтическая со стороны Гарри. Прочие же люди… В памяти Гарри были свежи все годы в Хогвартсе, когда каждый его шаг отслеживался репортёрами и Фан-клубом, когда он не мог зайти в магазин в Хогсмиде за шоколадкой, чтобы продавец не начинал растекаться перед ним лужицей, завидев шрам на лбу. Да и сейчас, Гарри не сомневался, накал эмоций в его отношении только возрос. Конечно, Гарри всё лето не выходил из дома на Гриммаулд-плейс, даже за покупками ходил один Драко, пряча волосы под маггловской кепкой и глаза - за маггловскими же тёмными очками (сын Люциуса Малфоя был узнаваем без этих вещей за версту.) И Гарри, проведший лето в блаженном покое, не сомневался, что студенты Хогвартса не преминут расспрашивать о битве с Вольдемортом, связи с Драко, всех этих слухах в газетах касательно неадекватности. Что ж, придётся воспользоваться методами Кристофера Паркера: баллы, взыскания и многофутовые сочинения. Не то чтобы это могло добавить ему популярности среди студентов, многих из которых он хорошо знал и с кем прежде приятельствовал… но, если вдуматься, к популярности Мальчика-который-наконец-то-убил-Вольдеморта добавить было уже нечего. Здесь даже Мерлин не мог перещеголять Гарри - в конце концов, спасение Магического мира было совсем свежей новостью, в отличие от деяний Мерлина, давно поросших пылью веков.

* * *

«Придурком-Сдающим-Экзамены-Вечно» Драко не стал - все свои ТРИТОНы он сдал блестяще. Министерская сова принесла ему официальное письмо; руки блондина дрожали, пока он распечатывал конверт.

- Драко, любовь моя, зачем ты так волнуешься? - Гарри, нисколько не сомневаясь в том, что было в письме, обнял Драко сзади, сцепив пальцы у того на животе и нежно захватив губами мочку уха.

- Гарри-и… не отвлекай меня… - слизеринец никак не мог сосредоточиться на бумаге, когда быстрый горячий язычок скользил по его коже.

- А я хочу отвлекать.

- Эй, гриффиндорцам не полагается так себя вести, - смеясь, отбивался Драко. Отбиваться выходило неубедительно, потому что блондин почти рефлекторно склонял голову так, чтобы Гарри удобнее было ласкать его шею. - Пусти меня! Ну Гарри! Дай я прочту это чёртово письмо, а потом делай со мной, что хочешь!

- Пожалуй, первый пункт мы пропустим, - вкрадчиво шепнул Гарри и ловкой подсечкой уложил Драко прямо на пол, на их любимый ковёр перед камином. - А второй звучит оч-чень многообещающе…

- Поттер, ты - сексуальный маньяк! - возмутился Драко, оказавшись под спасителем Магического мира. - Прекрати и дай мне узнать, зря ли я всё лето вкалывал над учебниками, как домовой эльф!!

- Малфой вкалывал, как домовой эльф? - задумчиво протянул Гарри. - Знаешь, в этих словах звучит некая вселенская справедливость…

- Ты что, состоял в ГАВНЕ своей Грэйнджер? - подозрительно спросил Драко. - Гарри, только не заводи речь про права меньшинств, я не перенесу! Хватит того, что Люциус после твоего второго курса синел от злости при одном упоминании твоего имени! А уж если рядом был какой-нибудь эльф!..

- Не ГАВНО, а Г.А.В.Н.Э., - поправил Гарри, с трудом сдерживая смех. - А Люциусу поделом, ты сам знаешь.

Драко посерьёзнел. Он до сих пор болезненно вспоминал об отце. Хоть тот и был порядочной сволочью, единственный сын и наследник видел и другую сторону его натуры. Некую заботливость - всегда очень неумелую, но искреннюю, щедрость, понимание - особенно в те дни, когда Гарри был для Драко врагом номер один. И общая кровь, текшая по жилам, до сих пор тосковала иногда о Люциусе. В конце концов, от матери Драко не видел и понимания - холодная, как айсберг в океане, полностью устранившаяся от воспитания сына, как только он отправился в Хогвартс, безупречная светская леди Нарцисса Малфой не желала иметь с Люциусом, за которого её выдали замуж почти насильно, ничего общего, равно как и с его восемнадцатилетней копией, при рождении которой хрупкая Нарцисса чуть не умерла. С тех пор, как Люциуса впервые после второго пришествия Тёмного Лорда отправили в Азкабан - из-за той истории в Отделе тайн - Нарцисса обреталась на юге Франции, в поместье своей бабушки. И возвращаться в Англию, судя по всему, не собиралась вообще.