Стихи - Владимир Набоков

24 мая 1918

Береза в воронцовском паркеСреди цветущих, огненных деревгрустит береза на лугу,как дева пленная в блистательном кругуиноплеменных дев.И только я дружу с березкой одинокой,тоскую с ней весеннею порой:она мне кажется сестройвозлюбленной далекой.

27 апреля 1918

Два дерева… одно — развесистый орешник —листвой изнеженной, как шелком, шелестит,роскошным сумраком любви и лени льстит…Остановись под ним, себялюбивый грешник!Ляг, позови подруг, беспечных, как и ты.Не слушай совести, не прекословь мгновенью,пей темное вино, пой песни упоенью —да будут в лад шуметь широкие листы.

Но если, путник, ты — душою чист и светели если долго ты дорогою крутойнеутомимо шел и на пути не встретилни друга верного, ни радости простой,тогда не позабудь: есть дерево другое.Близ дерева греха березу ты найдешь…На озаренный дождь наряд ее похож,ее жемчужный ствол — что облачко прямое.

Садись в тень жидкую, но продолжай в мечтахсвой путь, и шепотом невинным и тревожнымрасскажет каждый лист о милом невозможном,о дальней родине, о ветре, о лесах…

2 июля 1918

Все реже, реже влажный звон;кой-где светлеет небосклон;отходят тучи грозовые,жемчужным краем бороздяпросветы пышно-голубые,и падают лучи косыесквозь золотую сеть дождя.

4 июля 1918, Олеиз

Как пахнет липой и сиренью,как золотеет серп луны!Неторопливо, тень за тенью,подходят сумерки весны.Я возвращаюсь, молодею,мне прошлого не превозмочь!Вплывает в узкую аллеюнезабываемая ночь.

И в полутьме — то завлекая,то отступая, веешь вновьты — призрак северного мая,ты — отроческая любовь!И памятному сновиденьюя предаюсь средь тишины…Как пахнет липой и сиренью,как золотеет серп луны!

27 декабря 1918

Ты — лестница в большом, туманном доме. Тыустало вьешься вверх средь мягкой темноты:огонь искусственный — и то ты редко видишь.Но знаю — ты живешь, ты любишь, ненавидишь,ты бережешь следы бесчисленных шагов:уродливых сапог и легких башмачков,калош воркующих и валенок бесшумных,подошв изношенных, но быстрых, неразумных,широких, добрых ног и узких, злых ступней…

О да! Уверен я: в тиши сырых ночей,кряхтя и охая, ты робко оживаешьи вспомнить силишься и точно повторяешьвсех слышанных шагов запечатленный звук:прыжки младенчества и палки деда стук,стремительную трель поспешности любовной,дрожь нисходящую отчаянья и ровныйшаг равнодушия, шаг немощи скупой,мечтательности шаг, взволнованный, слепой,всегда теряющий две или три ступени,и поступь важную самодовольной лени,и торопливый бег вседневного труда…Не позабудешь ты, я знаю, никогдаи звон моих шагов… Как, разве в самом делеони — веселые — там некогда звенели?

А луч, по косяку взбегающий впотьмах,а шелест шелковый, а поцелуй в дверях?Да, сердце верило, да, было небо сине…Над ручкой медною — другое имя ныне,и сам скитаюсь я в далекой стороне.Но ты, о лестница, в полночной тишинебеседуешь с былым. Твои перила помнят,как я покинул блеск еще манящих комнати как в последний раз я по тебе сходил,как с осторожностью преступника закрылодну, другую дверь и в сумрак ночи снежнойтаинственно ушел — свободный, безнадежный…

30 июля 1918

Забудешь ты меня, как эту ночь забудешь,как черный этот сад, и дальний плеск волны,и в небе облачном зеркальный блеск луны…Но — думается мне — ты счастлива не будешь.Быть может, я не прав. Я только ведь поэт,непостоянный друг печали мимолетнойи краткой радости, мечтатель беззаботный,художник, любящий равно и мрак и свет.

Но ясновиденье подобно вдохновенью:презреньем окрылен тревожный голос мой!Вот почему твой путь и ясный и прямойтуманю наперед пророческою тенью.Предсказываю я: ты будешь мирно жить,как вдруг о пламенном в тебе тоска проснется,но, видишь ли, другой тех звезд и не коснется,которыми тебя могу я окружить!

10 августа 1918

Взгляни на озеро: ни солнце, ни звезда,ни мощные дубы, ни тонкая осока,хоть отражаются так ярко, так глубоко,не оставляют в нем следа.Взгляни и в душу мне: как трепетно, как яснов ней повторяются виденья бытия!Как в ней печаль темна, как радость в ней прекрасна…— и как спокоен я!

24 августа 1918

О чем я думаю? О падающих звездах…Гляди, вон там одна, беззвучная, как дух,алмазною стезей прорезывает воздух,и вот уж путь ее — потух…Не спрашивай меня, куда звезда скатилась.О, я тебя молю, безмолвствуй, не дыши!Я чувствую — она лучисто раздробиласьна глубине моей души.

26 августа 1918

(Евангелие Иакова Еврея, гл. 18)

И видел я: стемнели неба своды,и облака прервали свой полет,и времени остановился ход…Все замерло. Реки умолкли воды.Седой туман сошел на берега,и, наклонив над влагою рога,козлы не пили. Стадо на откосахне двигалось. Пастух, поднявши посох,оцепенел с простертою рукой,взор устремляя ввысь, а над рекой,над рощей пальм, вершины опустивших,хоть воздух был бестрепетен и нем,повисли птицы на крылах застывших.

Все замерло. Ждал чутко Вифлеем…И вдруг в листве проснулся чудный ропот,и стая птиц звенящая взвилась,и прозвучал копыт веселый топот,и водных струй послышался мне шепот,и пастуха вдруг песня раздалась!А вдалеке, развея сумрак серый,как некий Крест, божественно-светла,звезда зажглась над вспыхнувшей пещерой,где в этот миг Мария родила.

30 августа 1918

Sun of the sleepless

(из Байрона)

Печальная звезда, бессонных солнце! Тыуказываешь мрак, но этой темнотытвой луч трепещущий, далекий, — не рассеет.С тобою я сравню воспоминаний свет,мерцанье прошлого — иных, счастливых летдрожащее во мгле; ведь, как и ты, не греетпримеченный тоской бессильный огонек, —лучист, но холоден, отчетлив, но далек…

7 сентября 1918

Поляны окропил холодный свет луны.Чернеющая тень и пятна белизнызастыли на песке. В небесное сияньевершиной вырезной уходит кипарис.Немой и стройный сад похож на изваянье.Жемчужною дугой над розами повисфонтан, журчащий там, где сада все дорогисоединяются. Его спокойный плескнапоминает мне размер сонета строгий;и ритма четкого исполнен лунный блеск.Он всюду — на траве, на розах, над фонтаномбестрепетный, а там, в аллее, вдалеке,тень черная листвы дробится на песке,и платье девушки, стоящей под каштаном,белеет, как платок на шахматной доске…

18 сентября 1918

Был грозен волн полночный рев…Семь девушек на взморье ждалиневозвратившихся челнови, руки заломив, рыдали.Семь звездочек в суровой мгленад рыбаками четко всталии указали путь к земле…

23 сентября 1918

Вдали от берега, в мерцании морском,я жадной глубиной был сладостно влеком.Я видел небосвод сквозь пену золотую,дрожащий серп луны, звезду одну, другую…Тускнел далекий свет, я медленно тонул.Манил из глубины какой-то чудный гул.В волшебном сумраке мой призрак отражался.В блестящий траур волн я тихо погружался.

10 октября 1918