Третья ось - Виктор Киселев

ДАР ВАЛДАЯ

На пятые сутки, когда позади остались нерчинские рудники, бурятские степи и озеро Байкал, Андрей отстал от поезда. Сделано было это, как выяснилось позже, преднамеренно.

В соседнем вагоне из Читы с совещания молодых специалистов возвращалась домой инженер вагонного депо Таня Загорская. Привлеченная громкими песнями, несущимися вразнобой из воинского вагона, она с двумя соседками по купе перешла к певцам и сразу захватила руководство нестройным до того хором.

Казалось, что репертуар ее неиссякаем. Вслед за старинными сибирскими песнями, прославлявшими священный Байкал, бродягу, бежавшего с Сахалина, дикие степи Забайкалья и знаменитый Александровский централ, полились современные лирические, бравые солдатские, озорные шуточные песни. А когда началось сольное исполнение и Таня одну за другой пропела несколько русских народных песен из репертуара Лидии Руслановой, игра в «козла» прекратилась. К группе поющих из крайнего купе пробился пограничник в форме старшины с трофейным аккордеоном.

— Кажется, здесь не хватает только аккомпанемента, — весело заявил Андрей, раздвигая толпу певцов и слушателей. — Подвинься-ка, браток, — подтолкнул он бритоголового солдата и подсел к увлеченной песнями Татьяне.

Знакомиться было некогда. Освобождая аккордеон от футляра, Андрей успел разглядеть, что обладательница звучного контральто была одета в железнодорожную форму. Черное шерстяное платье плотно облегало ее худенькую фигурку. Внимание Андрея привлекли серебряные погоны с двумя миниатюрными звездочками и с какой-то непонятной эмблемой. Не различая мудреных железнодорожных званий и знаков отличия, но прекрасно разбираясь в музыке и голосах, Андрей мысленно отметил, что не перевелись таланты на Руси, и растянул мехи. В купе, переполненное народом, вместе с музыкой ворвалась, гремя колокольчиком — даром Валдая, — знаменитая тройка почтовая.

Юноша и девушка подружились с одного взгляда, как могут подружиться и стать неразлучными только песня с музыкой.

Вечером, когда проводница тетя Даша, установившая в воинском вагоне строгий казарменный режим, скомандовала «отбой» и «отход ко сну», Таня, сопровождаемая Андреем, вернулась в свой вагон, где для пассажиров правила внутреннего распорядка были явно гражданскими.

Когда тебе двадцать три года и рядом у открытого окна девушка, твоя ровесница, и впереди темная ночь, а за окном мелькают таежные разъезды, тусклые огни полустанков, густые перелески и пестрые шлагбаумы, тогда для двоих времени не существует.

Ночь...

Сонь...

И эта встреча кажется дивным сном наяву. Разве не сон эти доверчивые серые глаза и яркие губы на смуглом лице, уже тронутом первыми лучами скупого на тепло сибирского солнца? И разве не сон эта прерывистая речь, когда оба спешат высказать о себе все... все...

Да, это сон, сон короткий, стремительный, после которого наступает пробуждение, полное светлой радости, надежд и ожиданий.

ПОЕЗД УХОДИТ БЕЗ ПАССАЖИРА

Проводник, облачившись в белую курточку, смешно сидящую на его грузной фигуре, разносил горячий крепкий чай и весело приговаривал:

— Не угодно ли напиться чайку из ангарской водицы?..

— Через два часа я схожу, — грустно промолвила Таня, отодвигая стакан с нетронутым, остывшим чаем.

— Ну что ж, прощай, Танюша. Когда-то теперь встретимся?

Андрей пытался шутить, что нынче не то что человек с человеком, а и гора с горой сходятся. Шутка не получилась, и, порывисто пожав Танину руку, он поспешно ушел в свой вагон.

Встретились они через несколько часов.

Когда Таня на своей станции сходила с поезда, раньше чем ее увидел встречавший отец, к ней подошел дежурный по станции.

— Вам телеграмма, — сказал он и почему-то странно улыбнулся.

Только прочитав телеграмму, Таня поняла причину улыбки дежурного. С соседней станции телеграфировал Андрей, сообщая, что нечаянно отстал от поезда, просил снять его вещи и дождаться подхода следующего пассажирского, на котором он прикатит.

Вместе с отцом Степаном Кузьмичом, которому Таня коротко успела рассказать о дорожном знакомстве, они посмеялись над наивной хитростью Андрея.

Степан Кузьмич с помощью Тани перенес вещи отставшего от поезда старшины в дежурку. Моряки сокрушались, что лишились такого бравого попутчика и с наигранной веселостью просили Таню не оставить парня в беде. Принимая безобидные шутки, Таня обещала отправить старшину следом с курьерским, чтобы он мог догнать свою компанию.

Поезд отошел, и не успел еще Степан Кузьмич справиться о подходе следующего пассажирского, как с прибывающего товарного поезда, с первой площадки, на ходу спрыгнул сияющий Андрей. Все произошло так быстро и неожиданно, что Таня не успела даже решить, как ей себя вести с Андреем после «такого фокуса», как мысленно она назвала его выходку, и, главное, в присутствии отца.

— Знакомь, Танюша, с родителем, — потребовал Андрей, увидя приближающегося Степана Кузьмича.

СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ

Знакомство упрочилось за поллитровкой, которую отец прихватил в киоске к завтраку, приготовленному в честь приезда дочери.

Наскоро поев, Таня убежала на работу. Степан Кузьмич прилег отдохнуть перед поездкой — он работал вагонным мастером на грузовых поездах, — а Андрей долго разглядывал фотографии на стенах и в семейном альбоме. Он в первую очередь решил установить круг знакомых Татьяны.

Девушки-подруги в счет не шли. Фотографии же ребят, а их было много: вихрастые школьники, задумчивые студенты и степенные инженеры, заставили Андрея поволноваться. Особенно не по душе ему пришлись те физиономии, которые повторялись во всех трех комбинациях: вихрастых, задумчивых и степенных. Это говорило о долголетних и прочных знакомствах и настораживало, обостряло неприязнь к совсем незнакомым и, очевидно, неплохим людям. Такое чувство Андрей иронически называл «пережитком капитализма в своем сознании». Когда Андрей натолкнулся на серию любительских снимков, где Таня, фотографируясь с веселой компанией сослуживцев, постоянно оказывалась рядом с солидным мужчиной, он впал в отчаяние и решил, что трюк с отставанием от поезда — не что иное, как смешное штукарство, и его расчетов не оправдает.

Первым желанием Андрея было схватить вещи и, не простившись, скрыться из этого гостеприимного дома, чтобы навсегда забыть его милую хозяйку, а все случившееся посчитать минутным увлечением.

От порывистого движения Андрея, вскочившего со стула, проснулся Степан Кузьмич.

— Во, брат, как разоспался старик, — виновато улыбаясь, промолвил он. — Ну, пообедаем, да и пора в поездку. Что-то Танюшка долго задержалась?

Слушая воркотню словоохотливого старика, Андрей молчал. Ему казалось, что в прошедшую ночь он так много узнал о жизни Тани. Она рассказала ему, что на первом курсе института ее постигла непоправимая беда — умерла мать. На самолете Татьяна прилетела из Новосибирска на похороны, а потом решила бросить учебу, боясь оставить отца без присмотра в горе и одиночестве. Только через неделю Степан Кузьмич понял, что его Танька не вернулась на учебу. После продолжительного разговора он сумел настоять на своем. Теперь уже год, как она снова приехала в родной город инженером транспорта — специалистом вагонного хозяйства — и живет вдвоем с отцом.

«Может быть, чувство привязанности к отцу, дочерняя обязанность мешают ей создать свою семью?» — думал Андрей. И тут снова собственное поведение показалось ему легкомысленным. На что он может рассчитывать? Ведь даже и по образованию он ей не пара. Она — инженер, а он кто? Недоучка, вагонный слесарь, демобилизованный пограничник. И только это слово «пограничник» как-то подбодрило Андрея. В памяти всплыли эпизоды пограничной службы, охрана государственной границы, тихая война, когда демобилизованы армии, молчат пушки, замерли моторы танков и самолетов, но из-за каждого куста пограничнику угрожает пистолет, кинжал, кастет, яд. «Да разве могла бы она спокойно учиться и стать инженером, если бы я не стоял на посту?» — подумал Андрей. Отбросив минутную слабость и уныние, он решительно направился к столу.

— Степан Кузьмич, решил я остаться в вашем городе.

— Вот что, Андрюха, — подумав, ответил старый железнодорожник. — Пойдем-ка я тебя начальству представлю да пристрою в общежитие кондукторского резерва. Негоже тебе в моей квартире с молодой девкой оставаться. Сам понимаешь, — смущенно добавил он,— какие у нас длинные языки. Да и вам от соблазна подальше.

ВАГОННЫЙ МАСТЕР

В отделе кадров Андрея встретили приветливо. Стройная, подтянутая фигура старшины, еще не снявшего военную форму и погоны, сразу вызывала симпатию. Оформление на работу, постановка на воинский и комсомольский учет заняли два дня. На третий день Андрей под присмотром Степана Кузьмича выехал в первую поездку, а через неделю, пройдя стажировку, отправился в самостоятельный рейс сопровождать поезд вагонным мастером. Часы в поездках тянулись мучительно медленно, и для размышлений времени у Андрея было достаточно.