Таблетки от пуль (сборник) - Сергей Трищенко

— Извините, — произнесла замазка, приподнимаясь. — Я не замазка, а инопланетный пришелец. Я пролетел многие сотни световых лет, побывал на тысячах планет и всюду помогал разумным существам. Чем я могу помочь вам? Вы хотели меня видеть, вы звали меня…

Старик не понял почти ничего из того, что произнесла замазка, хотя слова отчетливо звучали прямо в его голове. ЭТО хочет помочь им? Замазка…

— Я могу исполнить любое ваше желание, — вновь отозвалась замазка.

Старуха заглянула в открытую дверь, охнула, и скрылась в глубине комнаты.

«Боится, — подумал старик. — Бояться замазки?»

— Помочь… Надо замазать крышу, — медленно сказал он. — У нас протекает крыша, видишь? — он показал рукой на вёдра и тазы, на потёки на потолке. — Больше нам ничего не надо, только замазать крышу. Изнутри, с чердака. Понимаешь?

— Понимаю, — отозвалась замазка.

Вдвоём они взобрались на чердак. Сквозь дыры просачивалось серое небо, и иногда прорывался небольшой сыроватый ветерок.

— Видишь, как много, — угрюмо произнес старик, ощупывая края дыр. — Хватит ли тебя на все? Давай, я покажу, как надо. От тебя можно отщипывать кусочки?

— Да, это не нарушит моей индивидуальности, — отозвалась замазка.

Старик работал, старательно замазывая многочисленные щели. Замазка тихо подавалась под пальцами, затекая во все неровности и покрывая старое железо ровным и гладким белым слоем.

Старик радовался, радовался тому, что замазка такая мягкая и жирная, что её не приходится разминать пальцами, которые уже не такие сильные, как когда-то… Радовался, что замазка сама легко заходит во все дыры и щели, что вода уже больше никогда не сможет проникнуть в дом… Старик работал, радость переполняла его и он не понимал уже, его ли это радость, или же чья-то ещё: радость, чувство благодарности, исполненного долга, ощущения своей полезности, нужности людям… Радости от того, что ты помог именно тому, кому была необходима твоя помощь.

Старик закончил работу и удовлетворённо кивнул: крыша нигде не светилась. Он ещё раз оглядел ровную белую поверхность, погладил рукой. Крыша казалась тёплой, хотя снаружи шёл холодный осенний дождь.

Кряхтя, он спустился с лестницы, отдышался и вошёл в дом к старухе.

— Убирай вёдра, — улыбаясь, сказал он, — я всё сделал.

— Что это было? — испуганно спросила старуха, сдвигая в сторону вёдра и тазы.

— Замазка, — устало произнес старик, опускаясь на кровать. — Очень хорошая замазка. 

Случай на охоте

(рассказ старого холостяка)

…Все спрашивают меня, отчего я не женился? Случай один из головы не идёт. Может, имеет он отношение к моей неженитьбе, а может, и нет. И что это было — сам не знаю.

Был я тогда на охоте — лет двадцать тому уж прошло — сманили друзья на уток. Да и сманивать-то особо не надо было, намекнули только: собираемся, мол… а я уж тут как тут, при полной охотничьей амуниции.

Поехали недалёконько, вёрст… то бишь километров, пятьдесят от города всего. Но места утиные, надёжные. Уток здесь не по одной брали.

На вечерней зорьке нам в тот день постоять не удалось — и приехали позднёнько, и хату для ночлега решили поначалу отыскать — на две ночи ведь прибыли, не на одну. Основательней останавливаться следовало.

А утром, чуть светать, все уже на ногах. Собачка только у одного из нас была — спаниелька, кобелёк Удар — у Гриши Пустовойтова… Да и не об ней речь — просто вспомнил я её чего-то, к слову пришлось. Будь у меня собака — стрелял бы, не осторожничал: в воду упадет утка — собачка и принесет. А так выбирать приходилось, чтоб ближе к берегу дичь положить, а то и вовсе на берег. Ну, это уж когда есть время выбрать…

Разбрелись мы по своим местам — кому какое выпало, как уговорились. Хоть и знают все, что по кустам стрелять не гоже, а всё же к чужому месту лучше не ходить — ну-ка не удержится кто, да и бахнет по утке, а за уткой — человек…

Стою я и смотрю на окрестную природу. Бывали мы здесь, и не раз бывали, а вот привлекает она моё внимание. И ничего с этим поделать нельзя, а можно только смотреть и любоваться. И как туман над водой стоит, рыба плеснётся, или лягушка проскачет — всё как внове. Тишина. Слышу — бахнуло вдалеке. Ну, думаю, началось. Поднял и я ружьё поудобнее, жду. Глядь — летит что-то, и крыльями машет. Видно, спугнуло первым-то выстрелом. Подобрался я, подождал, пока над берегом полетит — это чтобы в воду-то не упало, кто за ней тогда полезет? — поднял ружьишко и бабахнул… Темновато ещё было, бил почти что наудачу, поэтому ударил сразу из двух стволов — чтобы наверняка.

Точно вскрик какой раздался впереди, вроде «Ай!»… и гляжу — падает моя утка в кусты, шагах в тридцати от меня, а может, чуть и подале, в траву, в камыш. Перехватил я ружьё в руку и полез искать первую свою сегодня утку.

Иду, камыш раздвигаю, ищу. А там местами — то низкая трава, кочки, а то опять камыш. Вроде и заметил я место точно, а всё не найду никак. Начал кругами ходить. «Вот ведь напасть, — думаю, — обманное место какое, уж под ногами хлюпает, а всё ничего не видать».

Вдруг камыш передо мной расступился, проплешина травяная открылась и лежит на ней что-то белёсое…

«Ну, — обрадовался я, думаю, — утка».

Подошел поближе, смотрю и глазам своим не верю. В ногах слабость какая-то появилась, и волосы под шапкой шевелиться начали.

Смотрю — лежит на траве мальчишечка… младенчик совсем. Кудрявенький. Тельце розовое-розовое, пухленькое. И вся левая сторона моей дробью разворочена. И что-то беленькое из-под него торчит…

Я присмотрелся… батюшки! Крыло такое, навроде лебединого, только маленькое и пёрышки вразброс.

Бросился я к нему, перевернул — а он тёпленький ещё, пальцы я в крови измазал, — и точно: два крыла у него из спинки растут. Да что ж это? Кого же это я убил-то, а? Положил я его обратно, на личико ещё раз посмотрел: глазки у него открыты, застыли, хоть и васильковые ещё, а ротик болью перекошенный.

Не смог я больше там оставаться — ушёл. Да и то сказать, что испугался я. Кого убил, почему?

А как шёл назад, лук маленький нашел и ещё колчан со стрелами. Бечёвочки парчовые с обеих сторон к колчану привязаны — видно, тоже дробью перебило. Положил я всё это в сумку — и ходу. Бегом.

— Ну что? — спрашивали ребята потом, — не нашёл?

— Нет, отвечаю, — чуть не утоп. Еле удержался. Трясина там…

Испуганный я, видно, был, так и подумали, что чуть в болото не провалился.

И больше я стрелять тогда уже не мог. И вообще на охоту больше не хожу, и ружьё продал. Всё кажется, что не утка сейчас летит, а опять он…

А лук и стрелы я сохранил. Бечеву сшил аккуратно, на стенку повесил. Посмотрю на них — и вспомню тот случай, и такая тоска с тех пор во мне поселилась… всё жду чего-то, а чего — и сам не знаю.