H2O - Яна Дубинянская

— Свободен только люкс, — мрачно сообщила регистраторша.

Олег пожал плечами:

— Давайте люкс. И машину поставить.

Расписался, взял ключ; не поднимаясь в номер, отогнал машину на гостиничную стоянку и зашагал по улице. Холодало. Усиливался ветер с моря вперемешку с мелкой изморосью. Надо бы зайти куда-нибудь согреться, выпить кофе, да, пожалуй, пора и всерьез перекусить. Но сначала все-таки в банк. Обустройство новой жизни логично начинать с обустройства денег. Ты можешь относиться к деньгам снисходительно и даже с легким презрением, но без них тебя бы здесь не было, — а значит, они имеют право на какой-никакой приоритет.

Нужный банк он отыскал быстро, хотя его местный филиал оказался совсем скромным: два маленьких зала один над другим, соединенные узкой, двоим не разойтись, металлической лестницей. Ни единого клиента. Четыре девушки, неотличимые друг от друга в сине-белых форменных жакетах и шапочках, томились в своих аквариумах, по-рыбьи грустно глядя в стекло.

— Я хочу переоформить депозит, — он просунул паспорт и реквизиты в ближайшее окно. — Проценты раз в квартал. Открыть текущий валютный счет. И…

— Подождите, пожалуйста, не все сразу. Сначала депозит… сейчас. Вы снимаете какую-то сумму?

— Нет.

Олег поморщился. Банк — это механизм, или, вернее, многоступенчатая компьютерная программа, и работать он должен соответственно: безлико и бесперебойно. Но так оно в идеале, а в реальности всегда, где бы то ни было, — сплошные накладки, сбои, человеческий фактор. Тотальный непрофессионализм. Ладно, один-то раз пережить можно. Дальше я буду иметь дело только с банкоматом.

— Ознакомьтесь с договором.

Он взял листок из наманикюренных пальцев, прочитал, вернул:

— Почему восемь процентов? Было девять.

— У нас изменились… Ой, извините. Постоянным клиентам переоформляем на прежних условиях. Подождите, пожалуйста.

Допустим. Сегодня я могу позволить себе и подождать.

— Вот, распишитесь. Что, вы говорили, еще?

— Валютный текущий счет, — терпеливо повторил Олег. — Слушайте внимательно: два раза в месяц, первого и пятнадцатого, на него будут поступать деньги. Раз в месяц, первого, вы будете переводить такую сумму на вот этот счет, — он вручил ухоженным пальчикам еще одну бумагу. — Вы меня поняли?

— Да-да, конечно. Сейчас. Возьмите. Уплатите в кассу.

Он уже спускался по лесенке, когда в спину теннисным мячиком стукнул девичий голос:

— И завтра тоже?

— Что? — он не стал оборачиваться.

— Переводить деньги. Завтра первое число.

— Разумеется.

Когда он вышел на улицу, уже темнело. Ничего удивительного, еще пару сотен километров на север — и вообще попадаешь в полярную ночь. Однако завтра первое; н-да. Правильно, февраль. Всего двадцать восемь дней, а я рассчитывал на тридцать — тридцать один, как в нормальном месяце. Значит, отпуск заканчивается уже сегодня: не уложился, придется просить еще пару дней за свой счет, пока в дом не проведут кабель. Нехорошо начинать новую, продуманную и просчитанную до деталей, оптимальную жизнь — с мелкой просьбы работодателю, главное достоинство которого и заключается в полном его отсутствии в твоей жизни как-то иначе, нежели в рабочем и денежном эквиваленте. Не стоит.

Поискать приличное интернет-кафе, где можно будет посидеть день-другой. Подвезу рабочую машину, и пускай весь персонал сбегается любоваться, как я буду ее устанавливать. Многовато мороки, но, опять-таки, один раз вполне можно пережить.

Впереди слепил неоновыми огнями гипермаркет. Олег притормозил: действительно, к чему откладывать на потом, да и рабочих должно подстегнуть, чтобы не затягивали с ремонтом. Пружинистым шагом прошелся по мебельным и техническим секциям: холодильник, плита, электрокамин, компьютерный стол, обеденный стол, два табурета, раскладной диван. Идем дальше: посуда, постель. И, в общем-то, все. Остальное только перегружает жизнь, словно громоздкие примочки — сайт глянцевой знаменитости. Лишнее. Оформить доставку.

А теперь пора, наконец, пообедать: по здешним временным меркам это еще можно с натяжкой назвать обедом. Последовательно отвергнув фаст-фуд при гипермаркете, задымленную забегаловку, дрожащую от кислотной музычки, рыбацкую столовую, пропитанную капустным духом, а затем и ресторан с дешевым шиком и заоблачными ценами, Олег забрел в паб на углу центральной площади.

На стене напротив в полумраке медленно крутилось громадное, от пола до потолка, мельничное колесо. Над головой поскрипывало: запрокинув лицо, он увидел, что под потолком качается еще масса колес: тележных, автомобильных, велосипедных. Догадайся с трех попыток, как называется это заведение, усмехнулся Олег; входя, он не обратил внимания на вывеску. Впрочем, гораздо интереснее, чем тут кормят. Бродить под пронизывающим дождливым ветром уже порядком надоело.

Присел для начала у стойки и широким движением подгреб к себе меню.

— Завтра весна, — сказал бармен, и было непонятно, обращается ли он к Олегу или к кому-нибудь еще. — А снега так и не было. Я имею в виду, настоящего снега.

Олег пожал плечами. Людей в пабе было немного: молчаливая мужская компания под мельничным колесом, парочка у окна да худосочный юноша с ноутбуком на столике. Последний навел на мысль, и Олег с опозданием поддержал разговор:

— Да, в этом году теплая зима. Я, когда ехал сюда, рассчитывал, что будет гораздо холоднее. Скажите, в вашем пабе можно подключиться к сети?

Бармен кивнул на юношу:

— Легко.

— Сколько в час?

— Пятнадцать. Больше трех часов — скидка, двенадцать.

Олег кивнул. Забавно: мне тоже платят двенадцать в час, правда, в другой — на порядок — валюте. Магия чисел, позволяющая без труда подсчитать убытки, вполне в пределах допустимого. Значит, завтра подвезти сюда машину. Прямо к открытию.

— В котором часу вы открываетесь?

— С двух.

Поздновато. Однако оно и к лучшему: с утра не мешало бы проконтролировать рабочих, задать ремонту оптимальный ритм. Все складывается, элементы и детали подгоняются друг к другу четко, словно края паззлов, и даже мимолетные сбои в результате встраиваются в общую картинку. Так и должно быть. Так теперь будет всегда.

Да, и сделать, наконец, заказ:

— Стейк, фри, зеленый салат и… — он пролистнул и захлопнул карту напитков. — Что у вас пьют?

— Берите пиво. Темное из «Колеса». В нашем городе так и говорят — «темное из „Колеса“». И ничего не нужно добавлять.

— Хорошо. Давайте.

Он присел за столик, над которым покачивалось велосипедное колесо диаметром больше столешницы — похоже, той модели со старых фотографий, где заднее колесо совсем маленькое, а переднее гипертрофировано донельзя. Или так только кажется из-за необычного ракурса? — редко приходится наблюдать велосипеды у себя над головой. Возможно, колесо как колесо, не сорвалось бы. Тонкие спицы подрагивали, как струны.

Пиво принесли сразу, и оно оказалось действительно хорошим. В ожидании стейка Олег медленно потягивал из толстостенного бокала, разглядывая посетителей. Завтра они будут с куда большим любопытством разглядывать меня, так что все честно и справедливо. Парочка у окна расплатилась и ушла, мужчины под колесом заказали еще пива, а юноша продолжал фанатично отстукивать, судя по всему, мессиджи в какой-то чат: Олег специально пересел на другой стул, чтобы не отсвечивала картинка на мониторе. Кажется, сеть ходила тут с приличной скоростью.

От входной двери потянуло мимолетным ветром. Вошла девушка. Высокая, симпатичная, рыженькая или шатенка, в полумраке не разобрать. Девушка высматривала столик — и вдруг, заметив Олега, широко улыбнулась.

Разумеется, он видел ее впервые. Даже обернулся проверить, не сидит ли адресат ее улыбки у него за спиной. Стоило уезжать за десятки тысяч километров, чтобы в первом же пабе случайно забредшая туда девушка улыбалась мне, как хорошему и давнему знакомому.

Постояв с полминуты в нерешительности, она двинулась к нему, прямиком, словно по заранее рассчитанному курсу. Здесь мало свободных мест?

— Вы позволите?

Если б это прозвучало хоть чуть-чуть завлекательно и развязно, у нее ничего бы не вышло. Вы ошиблись, милая барышня. Вам, по-видимому, за соседний столик.

Но она выговорила эти слова несмело, с заминкой, как студенточка на экзамене, будто в последний момент и вправду засомневалась, настолько ли близко она знакома с этим мужчиной, чтобы… На ее волосах, красновато-каштановых, серебрились мелкие капельки дождя, и на меховом воротнике жакета, подпирающем круглый подбородок — тоже. Вздернутый носик, светлые глаза. Я точно никогда раньше ее не видел. А потому то неприятно-холодное, скользкое, слишком похожее на страх, чтобы классифицироваться как простая брезгливость, — подлежит безжалостному уничтожению, растворению в глотке темного из «Колеса»…