Красная ромашка - Рафаэль Ахметович Мустафин

мусульманское религиозное училище. Порядки здесь были строгими. За невыученный урок или маленькую провинность оставляли без обеда, заставляли часами стоять на коленях на холодном полу. Но Муса учился легко и охотно.

В медресе была богатая библиотека. Муса почти каждый день бывал здесь. Читал книги одну за другой. Особенно нравилось ему читать стихи. Мелодичность, образность стиха восхищали его. Мусе самому хотелось так же красочно и ярко рассказывать в стихах о своей родной деревне. О бескрайних ковыльных степях, пропахших полынью и душицей. О чистой прозрачной речке Неть и её зелёных цветущих берегах. И Муса начал писать стихи.

В начале марта 1917 года по городу пронеслось: «Царя скинули!» Занятия в медресе отменили. Прекратили работу железнодорожные депо и лесопилки. Закрылись магазины.

Все жители города высыпали на улицы. Спрашивают, выясняют, спорят, убеждают. С любопытством слушает говор толпы маленький Муса. На одном из перекрёстков Муса столкнулся нос к носу с одноклассником. На груди у мальчика красовался алый бант.

— А ты что, за царя? — набросился он на Мусу.

— С чего это ты взял? — обиделся Муса.

— Ну как же? Все, кто за свободу, носят вот это.

И он, гордо выпятив грудь, бережно расправил бант.

Муса растерянно глядел на него. Он уже видел такие банты на груди многих участников митинга, но о себе как-то не подумал. И как он мог так оплошать? Муса побежал домой. Кроме маленькой сестрёнки Хадичи, дома никого не было. Муса перерыл всё, но не смог найти ни лоскутка красной материи. Хадича великодушно протянула ему ситцевую косыночку своей тряпичной куклы — красную, с белыми горошинами. Но Муса лишь презрительно выпятил нижнюю губу — ещё подумают, что он немного за царя.

И тут Муса вспомнил про мамины атласные башмачки. Муса ни разу не видел, чтобы мама их надевала. Они хранились на самом дне сундучка. Муса отряхнул с них остро-пахнущие кристаллики нафталина, задумчиво погладил алый, приятно гладкий и прохладный на ощупь атлас, который так и переливался на свету. Он колебался не больше минуты. Взял ножницы и принялся кромсать верх башмачков.

Когда поздно вечером Муса вернулся домой, Рахима-апа не ругала сына, понимала, наверное, как важно было быть мальчику сегодня там, на улице, вместе со всеми…

СЧАСТЬЕ

1919 год. Шла Гражданская война. Белые обстреливали город из тяжёлых орудий. Снаряды рвались прямо на центральных улицах. Оренбург превратился во фронтовой город. На перекрёстках пылали костры. Возле них, не выпуская из рук винтовок, грелись красноармейские патрули. Отряды рабочих прямо отсюда уходили на фронт.

С какой завистью смотрел им вслед маленький Муса! Ему было тринадцать лет, и в отряд его, конечно, не взяли. Что ему оставалось делать? Писать стихи! Стихи, полные ненависти к белым бандитам.

Однажды Муса встретил на улице своего одноклассника Идията и узнал от него, что в Оренбурге начала выходить татарская газета «Кызыл юлдуз» — «Красная звезда». Идият вызвался проводить Мусу в редакцию.

По шатким дощатым ступенькам они спустились в подвал и оказались в темноватой комнате. В ней было тесно от столов, шкафов, наваленных горами книг и газетных подшивок, рулонов бумаги. Низко склонившись над столами, сидели люди в военной форме. В соседней комнате грохотала печатная машина.

Молодой военный в очках, с шапкой густых волос оторвался от бумаг и устало потёр пальцами виски:

— Зачем пришли, ребята?

Муса протянул листки со стихами. Военный без особого интереса взял их, быстро перелистал, вдруг задержался на одном из стихотворений, внимательно взглянул на мальчишек поверх очков и принялся читать сначала.

— Кто это написал?

— Это он, он написал, — Идият подтолкнул Мусу вперёд.

— Товарищи, идите все сюда! — крикнул военный в раскрытую дверь. — Послушайте, что нам принесли.

Грохот прекратился. Военный вручил листки Мусе:

— Читай сам!

Муса начал читать, не заглядывая в листки. Он краснел от смущения, не знал, куда девать руки.

Если б саблю я взял, если б ринулся с ней,

Красный фронт защищая, сметать богачей,

Если б место нашлось мне в шеренге друзей,

Если б саблей лихой я рубил палачей…

— Кто читает? Автора-то от земли не видать, — шутливо заметил кто-то.

Военный поставил Мусу на стул и одобрительно кивнул ему: читай, мол, дальше.

…Если б грудь обожгло мне горячим свинцом,

Если пуля засела бы в сердце моём,

Если б смерть, не давая подняться с земли,

Придавила меня кулаком, —

Я бы счастьем считал эту гибель в бою,

Славу смерти геройской я в песне пою.

Друг-рабочий! Винтовку возьми — и в поход!

Жизнь отдай, если надо, за волю свою.

Раздались аплодисменты.

Через день вышел очередной номер газеты «Кызыл юлдуз» со стихотворением «Счастье». Оно было подписано «Кичкине Муса» — «Маленький Муса».

ПОДВИГ

ДЖАЛИЛЯ

ПОЛИТРУК ДЖАЛИЛЬ

Прошло много лет. Муса окончил университет, стал журналистом, поэтом.

22 июня 1941 года на нашу страну напала фашистская Германия. Муса Джалиль ушёл защищать Родину. Политрук Джалиль получил назначение на Волховский фронт, в редакцию армейской газеты «Отвага».

…Качаются на лугу ромашки. Сердечки у всех жёлтые, а лепестки белые-белые. И лишь у одной ромашки, стоящей в стороне от подруг, лепестки алые, словно капли крови.

Подивились ромашки такому невиданному чуду, спрашивают у подружки:

— Почему ты красная? Ведь только вчера ты была такая же белая, как и мы все!

— Ночью здесь кипел жестокий бой, — отвечает им красная ромашка. — Советский боец один сражался против пятнадцати фашистов. Много врагов уложил он меткими выстрелами, но и его самого настигла вражья пуля. Брызнула из его груди алая кровь и окрасила мои лепестки в красный цвет…

— Товарищ политрук, опять немцы!

Муса встрепенулся. Раздвинул стебли осоки.

— Подпустим поближе и ударим сбоку, чтобы уж наверняка, — сказал Муса лежавшему рядом пулемётчику.

Больше двух месяцев Вторая ударная армия, в рядах которой воевал Муса Джалиль, сражалась в окружении. Фашисты оттеснили армию в болотистую, залитую водой долину невдалеке от реки Волхов. У окружённых кончились продукты. Ели кору деревьев, траву, редко попадались ягоды. Немцы день и ночь бомбили долину, обстреливали из орудий и миномётов. С самолётов разбрасывали листовки, призывая советских солдат сдаться