Повесть о самурае - Дмитрий Иванович Богуцкий

в этом ответственном обряде должен быть спокоен, собран и сосредоточен.

Нужно время подготовиться, обратиться к предкам за поддержкой, пройтись по лезвию меча свежим гвоздичным маслом. Приличная одежда требуется опять же. А у меня ее нет. Придется просить и становиться обязанным. А как я верну? Я же никто. Младший помощник садовника. Своего дома не нажил – в призамковой казарме живу, от выплаты до выплаты перебиваюсь с риса на просо. Придется идти просить одолжить, дать на время…

С другой стороны, медлить тоже нельзя – в любой момент мог поступить официальный запрет на любую помощь, любое участие в этом деле, и тогда Накадзима останется совсем один.

– Как же так вышло, друг Накадзима? –  произнес я.

– Не спрашивай, Исава. Не стоит.

– Я был уверен, что у тебя все хорошо.

Его лицо исказилось.

– Одна недостача, видно, потянула за собой другую. Кто-то умолчал, кто-то не заметил, а я потопил все окончательно сам, когда затеял это дело с фейерверками для столичного праздника. Оказалось, что мы даже половины необходимого не можем изготовить. Ни запасов, ни средств. И вот эта проверка так не вовремя… Больше я ничего не могу сделать, Исава.

Я видел отчаявшегося человека и понимал, что он, несомненно, покрывал кого-то. Кого-то, кто держал благосостояние его семьи на вытянутой руке. Он знал, кто это. Он понимал, я думаю, что шел по единственному коридору к последнему выходу, оставленному для него. И он шел к этому выходу.

– Я помогу тебе, друг Накадзима. Я помогу тебе…

– Я так благодарен!

– Где? –  спросил я.

– У меня дома. В моем саду.

– Когда?

– Сможешь ли ты быть к вечерней страже?

Я смотрел на него. Внимательно смотрел. Человек, отмеривший себе еще полдня жизни ради благопристойности… Мне показалось, он вот-вот заплачет.

– Я поговорю с господином старшим садовником, и он меня отпустит, – сказал я ему. – Я на очень хорошем счету. Я приду, Накадзима.

– Я буду ждать тебя.

И он ушел. Готовиться.

Я смотрел ему в спину и едва сдерживал крик. Самое ужасное в этой истории то, что, похоже, я знаю, куда делась селитра с его складов. Я знаю, что Накадзима не виновен. Ведь я сам участвовал во всем этом.

* * *

Старший садовник внимательно выслушал меня.

– Мой господин, –  произнес я, опустившись на колени в поклоне, –  моя просьба совершенно неуместна в такой момент, но, прошу вас, отпустите меня сегодня.

Старший садовник молча бросил на меня задумчивый взгляд. Он сидел за низеньким столиком в павильоне, предназначенном для ухода за Восточным садом, тут хранились инструменты и семена, перед ним на столе был разложен свиток с древним китайским трактатом по устройству садов, который он читал в оригинале. Я-то в этом тексте понимал только отдельные знаки.

– Похоже, –  произнес он, глядя на деревья за моей спиной, –  этот сад мы так и не закончим. А мы ведь едва начали. Я знаю, он тебе не нравится…

Я мог, лишь извиняясь, поклониться ему – так все и было. С некоторых пор, а именно с того момента, как мотыги слуг разворотили и сровняли насыпанный мной сухой сад, работа садовника меня не вдохновляла. Возведенный за год на его месте Восточный сад был совершенно каноничен, строг и совершенно безжизненен. Но назначение свое выполнял, защищая замок от тлетворных эманаций с востока.

– Ты согласился ему помочь, Исава, –  заметил господин старший садовник.

Вот так, без посторонних, он позволял себе говорить со мной без изысков, почти как встарь, когда мы были на войне.

– Это так, господин старший садовник.

Это действительно так. Затем ведь вы и послали Накадзиму ко мне.

– Потому я и послал его к тебе, –  задумчиво добавил господин старший садовник. –  Мы не можем оставить его один на один с таким позором. Его дед был славным воином, я его знал. И хотя он уже много лет не с нами, мы не оставим его внука.

Даже мне понятно, что сейчас очень неподходящее время для этих событий. В замке Какэгава нет хозяина. Господин князь по старости лет безвозвратно обитает в Эдо под присмотром сёгуна, пытаясь выполнить условие наследования с очередной молодой женой и дать княжеству наследника, но пока дело не складывается, и здесь его уже несколько лет как не видали.

В замке оставлен наместник. Первый заместитель Като. И это раскололо замок почти пополам.

Они зовут нас Престарелые вояки, или просто Старичье. Мы зовем их Лизоблюдами. Или, вежливей, Позолоченной молодежью. Они возглавляют почти все замковые службы, и Накадзима давно оказался в их власти. А мы держимся там, где оказались стечением обстоятельств. Наши сторонники умирают от старости один за другим, а их становится больше год от года.

– Накадзима ходил на прием к первому заместителю, –  произнес господин старший садовник. – Просил о расследовании. А тот рекомендовал ему заточить меч и поступить сообразно. Защитить княжескую честь. Или с ним и семьей его поступят как с ворами.

– Господин мой! –  вырвалось у меня. –  Он не вор, вы же знаете. И вы же отказали в помощи… тем людям.

– Мы отказали, –  согласился он. – Но на складе обнаружилась недостача. Значит ли это, что… тем людям помог кто-то еще? Через голову Накадзимы? Мы чего-то не знаем…

Господин старший садовник задумчиво бросил взгляд в туманную даль за деревьями сада у меня за спиной.

– Накадзима всегда был недалек, –  произнес он. –  Хорош на своем месте, но слаб в подсчетах и руководстве. Он кому-то доверился. И теперь поплатится за это. Идеальная жертва…

– Господин, я могу расспросить его!

– Он ничего тебе не скажет. Ты же понимаешь, чем он рискует? Понимаешь? Хорошо. Вот, возьми. Получи по этой накладной на складе новую одежду вне срока, ты должен выглядеть подобающе. И сделай все так, как ты умеешь. Мы надеемся на тебя.

– Да, господин.

Что я еще мог ему сказать?

А день начинался так хорошо…

* * *

Вообще, конечно, я должен сам был приобрести одежду для столь ответственного дела, но господин старший садовник знал о моих затруднениях. Того несчастного мешка риса на год, что тратило княжество на мою должность, не хватало вообще ни на что. С тех пор как воинов указом сёгуна Токугава Иэцуна, четвертого из этого дома, перевели с земельного кормления на рисовый паек, все мы необратимо беднели. Просто мне-то терять было вовсе нечего.

Жил я в казарме пехотинцев в замке. Одежду мне, как работающему на земле, выдавали раз в полгода. Что-то удавалось выручить, сдавая эту одежду старьевщику.

На работе меня милостиво кормил господин старший садовник, делил со