Последний выстрел - Эмма Пиньятьелло

и посмотрел в сторону ее подруги, которая, похоже, оказалась менее подверженной влиянию гравитации и сангве.

– Примерно бутылку, – сказала она.

– Господи, – Грей протянул руку, чтобы удержать шатающуюся блондинку. – Удивительно, что ты еще на ногах.

– Я хочу сделать ставку на Луку, – прошепелявила она, качнув головой вправо, где Луку Барбарани, словно крепость, осадила толпа воинственных особ на шпильках, и каждая старалась произвести впечатление до того, как час его времени будет продан на аукционе, словно он призовой козел на рынке.

Формально победит та, которая сделает самую высокую ставку, но у Луки оставалось право выбора – это правило придумал сам Грей. Иначе он никогда не смог бы оторвать Луку от бутылки виски и притащить сюда.

Женщина с длинными темными волосами и уродливыми татуировками на крепких руках встала на цыпочки, чтобы шепнуть что-то Луке на ухо. Выражение лица младшего Барбарани встревожило Грея. Но разбираться с угрозами следует поочередно.

– Прости, милая, – сказал Грей блондинке. – Нетрезвых на территории быть не должно.

– Я в порядке… – Она сделала шаг в сторону обступившей Луку паствы, но тоненькие, как у Бэмби, ножки подогнулись, и она рухнула Грею на грудь.

Судя по состоянию нестояния после бутылки вина, фальшивому загару и неровно подведенным глазам, ей вряд ли было больше двадцати.

– Давай отправим тебя домой. – Грей посмотрел на подружку блондинки. – Ты можешь ее проводить?

Та нахмурилась и бросила взгляд на толпу.

– Я… ну… Билеты были очень дорогие…

– Она не может остаться, – с нажимом сказал Грей. За годы работы фиксером он овладел умением сохранять нейтральный тон в ситуациях, в которых больше подходят кулаки. – Где она живет?

– На Манта-Рей-Райз… Ее права в чехле телефона.

– Спасибо за помощь, – скрипя зубами, Грей повел «Бэмби» через толпу под громкое объявление аукциониста о том, что торги начнутся через пять минут. Девушка дергалась и извивалась, пытаясь разблокировать телефон, скорее всего, чтобы сделать селфи своего стремительного ухода с аукциона в надежде, что хэштег #ЛукаБарбараниНеСовладалСоМной станет вирусным.

– Эй!

Грей оторвался от телефона, на котором он успел нажать две кнопки, и увидел татуированную особу, которая только что шепталась с Лукой. Теперь она преградила ему выход на парковку.

– Ты что с ней делаешь?

Намек, содержавшийся в вопросе, высек искру раздражения.

– А разве непонятно? Веду в переулок, чтобы вырезать органы и продать на черном рынке.

– Она пьяна. – Полные губы у татуированной заступницы были бы красивыми, если бы не отвратительная усмешка.

– Да, я знаком с этим концептом, – сказал Грей.

– А с концептом согласия знаком?

– До самых интимных деталей. Вот почему я знаю, что ты вторглась в мое личное пространство и должна с уважением отнестись к моей вежливой просьбе отойти в сторону.

Он сделал шаг вперед.

– Я не позволю тебе увести эту женщину. – Она скрестила руки на груди, как будто в такой позе могла полностью заблокировать пространство. Мелкая, невысокая, он мог бы поднять ее одной рукой, удерживая Бэмби другой. Но что-то в выражении ее лица заставило его остановиться.

Он оценил ее одним взглядом, как оценивают одним шотом абсент: быстрый, через силу, глоток с обжигающим послевкусием. Волосы свободные, блестящие, без лака и заколок. Джинсовые шорты до середины бедра открывали крепкие стройные ноги, знакомые с триатлоном или привыкшие выколачивать дух во время спаррингов на ринге.

Замечать детали было его работой. Поэтому взгляд задержался, возможно, на секунду дольше, чем нужно, на полупрозрачной белой майке, обтягивающей грудь, слишком большую для ее фигуры. Бюстгальтер под майкой был черный.

Опять же, его работа заключалась не в том, чтобы оценивать детали и решать, какие важны, а какие нет. Он просто фиксировал и каталогизировал их. Ее потрепанные черные ботинки «Доктор Мартинс» резко контрастировали с босоножками на платформе, которые носила Бэмби, и почему-то именно эта деталь автоматически переключила его внутреннюю тревожную систему в режим повышенной готовности.

– Ты предлагаешь оставить ее здесь в луже собственной блевотины? – спросил он.

– Я предлагаю тебе отвалить на хрен подальше.

– Конечно. – Грей исчерпал запас терпения. – Как пожелаешь.

Он отпустил Бэмби, которая пошатнулась и рухнула прямо на заступницу, вонзив в нее акриловые ногти. Та инстинктивно схватила ее за плечи.

– Уф-ф! – Вместо того чтобы завалиться к окну, татуированная незнакомка отступила, как боксер, на полшага назад, и поймала Бэмби в момент падения.

Грей проверил телефон.

– Эй! Але? – рявкнула Тату, медленно сгибаясь под весом обессилевшей Бэмби. Последняя практически отключилась, ее усыпанные блестками веки трепетали, как крылышки раненого насекомого.

Грей поднял палец. Он читал сообщение от Джетта.

– Может, поможешь?

– Помочь? Просишь помощи у насильника? – С улицы донесся гудок Джетта.

– Я не говорила, что ты… Эй, ее сейчас вывернет!

Грей оттолкнул Тату как раз вовремя, так что черные «мартинсы» избежали встречи со знаменитым вином Барбарани, смешанным с желудочным соком Бэмби.

Он полагал, что заступница скривится или убежит, зажав нос, но, судя по всему, ее категорическое нежелание оставить пьяную девицу наедине с незнакомым мужчиной за тридцать перевесило неприятные ощущения от запаха блевотины.

Справедливость этого предположения по непонятной причине раздражала его сильнее, чем следовало бы.

– Теперь я могу посадить ее в такси? – осведомился Грей.

Тату сверкнула зелеными глазами, но не стала его останавливать. Он подхватил Бэмби под мышки, но она оказалась слишком тяжелой.

Чтоб тебя. Словно жених из давно минувшего девятнадцатого века, переносящий суженую через порог, Грей поднял ее на руки.

– Это не такси. – Сердитый голос последовал за ним на парковку, где принадлежавший Барбарани красный «Порше» с ласковым именем Бесси уже ожидал пассажира, раздраженно и чванливо пофыркивая мотором.

– А «Менса»[3] в курсе на твой счет?

Джетт вышел помочь Грею усадить Бэмби на заднее сиденье, но Тату решительно встала перед дверью, мешая произвести загрузку.

– Это такси Барбарани, – объяснил Грей.

Она приподняла бровь.

– Так ты работаешь на Барбарани?

Было в ее голосе что-то, отчего у него свело живот. Почему?

– Знаешь, я здесь не для того, чтобы торговаться за возможность провести час в обществе Луки Барбарани, если ты это имеешь в виду.

Он почти ожидал, что она скажет «я тоже», но в ответ получил лишь каменное молчание, и его мозг включился на полную. В этой женщине было что-то… и нет, не полупрозрачная майка. Его насторожил блеск в ее глазах, острый, словно спрятанный под плащом нож. Она явилась сюда не ради аукциона. Его учили замечать такие вещи. И после прошлой ошибки… нет, второй раз он не допустит подобный промах.

Что она шептала Луке в зале?

– Она тоже едет? – спросил Джетт, вбивая адрес Бэмби в